Книга Леонид Утесов - Матвей Гейзер

— Кто автор песни «Катюша»? — И для ответа выбрал почему-то меня.

— Исаковский, — не задумываясь, сказал я.

— А кто создал «Подмосковные вечера»?

— Соловьев-Седой, — уверенно ответил Поляков.

— Вот видите, — заметил Утёсов, — в первом случае вы забыли назвать композитора — Блантер его фамилия. Во втором — не назвали поэта. Миша Матусовский тоже еврей. Мы сами иногда пытаемся забыть, кто есть кто. Дело, конечно, не в национальности автора… Дело в том, что музыка «Катюши» может существовать сама по себе, что и произошло. Стихи Исаковского в этой песне хороши только в сочетании с музыкой Блантера. Автор стихов «Враги сожгли родную хату» — талантливый поэт, но «Катюша», на мой взгляд, — не лучшее его стихотворение. «Поплыли туманы над рекой…» По-русски ударение должно быть на втором слоге. То есть подозреваю, что стихи были созданы под мелодию. А «Подмосковные вечера» — совсем другое дело. Не могли не стать песней такие стихи:

Речка движется и не движется Вся из лунного серебра… Песня слышится и не слышится В эти тихие вечера….

Леонид Осипович так красиво продекламировал эти стихи, как бы в подтверждение своей мысли. И добавил:

— Стихи эти сами по себе — уже музыка. Удача в том, что случай свел этих авторов в такой песне, которая звучит уже больше двадцати лет. А вот Миша Светлов создал прекрасные стихи «Гренада», музыку на них писали многие, а песни настоящей нет…

— Но ведь вы исполняли ее, и не раз, — заметил Александр Алексеевич.

— Я так много раз пел «Каховку» на слова Светлова, что, надеюсь, Миша мне простит мое исполнение «Гренады»…

Свое отношение к еврейскому вопросу Утёсов четко выразил в эпиграмме, написанной в начале 1970-х годов, в ту пору, когда в СССР развернулось движение евреев за выезд в Израиль. Тогда все газеты не только клеймили Израиль как фашистскую страну, но и обвиняли в предательстве всех, кто помышлял об эмиграции, даже если это были бывшие герои Великой Отечественной войны:

Как прекрасно это звучит, И сказал это большой мудрец: «Не всякий подлец — антисемит, Но всякий антисемит — подлец».

Сегодня, когда кое-кто в нашей стране пытается противопоставить друг другу нации и при этом на первый план нередко выплывает архаичный, разнузданно-агрессивный антисемитизм, я невольно вспоминаю рассказы и мысли Утёсова на эту тему. Он любил цитировать афоризм Станислава Ежи Леца: «Я знаю, откуда идет легенда о богатстве евреев. Они за все расплачиваются». Нередко восклицал: «Как они не понимают: когда евреи уезжают в Израиль, их там называют русскими!» В то же время он резко обрывал возникающие при нем разговоры, в которых его приятели-евреи уничижительно отзывались о русских да и о людях любой другой национальности. Сам он никогда не делил людей по национальному признаку, справедливо считая такое деление свидетельством ограниченности и скудоумия. И пронес через всю жизнь нелюбовь к пресловутому «пятому пункту», который ему упорно пытались навязать.

Глава десятая

«Я СОЗДАЛ БЫ МУЗЕЙ ДРУЗЕЙ…»

На мой вопрос: «Если бы вы хотели сказать об Утёсове одной фразой, как бы она прозвучала?» — Владимир Михайлович Старостин ответил:

— Вы ведь понимаете, что вы поставили передо мной невозможную задачу. Дай вам бог создать портрет Утёсова в целой книге, а в одной фразе… Но я попробую. Отличительной его чертой было желание сделать человеку, с которым он общается, добро. Это значит не быть добреньким, но именно делать добро. Он был настоящим другом.

Мне же в этот момент вспомнились знаменитые слова Вольтера: «Дружба великого человека — это дар богов». Пусть не смущает читателя то, что слово «великий» я соотношу с Утёсовым. Хотя после смерти его прошло уже немало лет, время судить объективно о его значении, пожалуй, еще не настало. А вот о его высоком таланте, о замечательном чувстве юмора, о порядочности, о доброте можно говорить с полным основанием.

Есть старая как мир поговорка: «Скажи мне, кто твой друг…» Думаю, что рассказы о друзьях Утёсова в значительной мере дополнят его портрет.

В 1958 году Леонид Осипович написал шуточные стихи:

Я б дружбе выстроил музей, Он нужен людям, без сомненья. И в нем изменчивых друзей Поставил бы для обозренья. А в надписях всех известил: Вот «гад», «предатель», вот «нахал», И этот вот в глаза мне льстил, А за спиной всегда ругал. Но жить без дружбы не хочу И должен в этом вам признаться, Что снова я друзей ищу, Чтоб снова разочароваться.

Разумеется, в каждой шутке лишь доля шутки. Мне кажется, смысл этого стихотворения заключен в строке: «Но жить без дружбы не хочу…» Как-то Антонина Сергеевна Ревельс, просматривая фотографии Утёсова, рассказывала мне их историю и на одной из них вдруг прочла надпись: «Спасибо! Ты — мой настоящий друг, а это выше всех благ». Я спросил, кому предназначалась эта фотография.

— Не буду вам говорить фамилию этого человека, но это был один из тех, кто, встречаясь, объяснялся Леониду Осиповичу в любви, а позже в канцеляриях обливал его грязью.

В этой главе речь пойдет о близких друзьях Утёсова. О тех, без которых немыслима его жизнь, о тех, чьи фотографии продолжали висеть в его кабинете и после его смерти.

Учитель и ученик (Утёсов и Хенкин)

В числе очень немногих друзей-коллег, коих Леонид Осипович причислял к «ошибочно не родившимся в Одессе», был Владимир Яковлевич Хенкин. Он родился в деревне Ивановка Екатеринославской губернии. На сцене впервые появился в 1902 году в Феодосии, потом гастролировал в разных городах, а в 1908 году, оказавшись в Москве, попал в театр оперетты «Буфф», руководителем которого была А. Э. Блюменталь-Тамарина. После этого театра путь в искусство ему был открыт, его наперебой приглашали театры Киева, Ростова-на-Дону, Одессы.

Естественно, пути Утёсова и Хенкина пересеклись именно в Одессе. Они встретились в Одесском летнем театре миниатюр, куда Утёсов устроился после возвращения из Кременчуга. В этом же театре оказался молодой Хенкин, вскоре ставший приятелем Утёсова. Это случилось после того, как хозяин театра Розанов посоветовал Утёсову сделать пародию на Хенкина. Часто это надолго ссорит пародиста и его «объект». Здесь же произошло обратное — исполненная Утёсовым пародия сдружила этих людей на всю жизнь.

В книге воспоминаний Утёсов рассказывает: «Я был моложе Хенкина лет на двенадцать, и он относился ко мне снисходительно и покровительственно. Это не мешало мне любить его, восхищаться им и… пародийно копировать. Где только можно и перед кем только можно я изображал Хенкина. Видимо, это было похоже и смешно, ибо в зрителях и смехе недостатка не было.