Книга Юстиниан. Великий законодатель - Джордж Бейкер

Нарсес и его советники привели с собой армию не для того, чтобы обмениваться любезностями с Тотилой. Они должны были уничтожить его армию. План предусматривал отражение натиска Тотилы в случае его наступления, и было ясно, что он начнет это наступление. Тотила не получал никаких выгод от промедления. Для него наилучшим выходом было как можно скорее принудить противника к сражению. Именно на это и рассчитывал Нарсес. Лангобарды и герулы, спешившись, образовали центр расположения имперской армии. На правом фланге были сосредоточены войска Валериана, Иоанна Обжоры и Дагисфея, одетые в доспехи конные лучники, которых спереди прикрывали четыре тысячи леших лучников. На левом фланге расположился сам Нарсес с дружиной Германа и таким же прикрытием из пеших лучников. В тылу левого фланга расположился резерв из пятисот конников, готовых при необходимости в любой момент вступить в битву. В еще более глубоком тылу находилась тысяча верховых воинов, готовых по первому приказу обойти правый фланг готов.

Численность войска Тотилы была меньше, соотношение равнялось трем к пяти. Поэтому, хотя все были готовы, атака откладывалась. Король ждал подхода Тейи с двумя тысячами конников, но Тейя задерживался. Тогда Тотила попытался обойти левый фланг имперского войска. Атака была отбита после короткого боя, и Тотила оставил эту попытку. Чтобы не тратить время попусту, стороны устроили несколько поединков. Особенно примечательной была схватка готского воина с одним из армян Нарсеса. Победил армянин. Сам Тотила (интересный штрих) не упустил случая покрасоваться и показать свое искусство, появившись перед войском во всем своем воинском великолепии. Сияя сталью, золотом и пурпуром, он показал всем свое умение владеть конем. Однако вскоре после полудня прибыл Тейя, и был подан сигнал к обеду. Готы ушли в лагерь, но Нарсес решил не рисковать. Его воины ели, не покидая рядов.

После обеда готы вернулись, и началось то, ради чего на поле собрались все войска. Очевидно, во время обеда состоялось совещание военачальников. Позиция готов была изменена. Теперь имперскому центру противостояла колонна конницы, поддержанной пехотой. Нарсес увидел, что его центр не выдержит такого сильного удара, и на флангах выдвинул вперед пеших лучников, придав позиции вид неглубокого полумесяца.

Готам был отдан приказ: действовать только копьями. Стало ясно, что судьба битвы будет решаться кавалерийскими ударами.

Итак, сражение началось.

Глава 13

КОНЕЦ ПРАВЛЕНИЯ ЮСТИНИАНА

I

Была уже вторая половина дня, когда все перестроения были закончены, и готы двинулись вперед. Битва была ожесточенной, но оказалась весьма короткой. Готские всадники, подобно французам при Кресси, бросились вперед неудержимой волной, стремясь смять и опрокинуть главные силы Нарсеса… Но на своем пути готы встретили несокрушимое сопротивление. Центр римского войска устоял. Наступление захлебнулось, и готы отступили.

До самого начала готской атаки не было ясно, что станут делать на поле боя лангобарды. Даже Нарсес мог только гадать, будут они сражаться или откажутся. История этого народа и его репутация не позволяли сомневаться в их воинственности и мужестве, но никто не мог быть уверен в их симпатиях. Вообще, только Нарсесу удалось вывести лангобардов на битву с готами… История не сохранила сведений о том, что именно склонило чашу весов в его пользу. Может быть, гордость; может быть, природная свирепость. Лангобарды удерживали свои позиции с несгибаемым мужеством, и готское наступление разбилось именно об их фалангу.

Пока лангобарды и герулы держали оборону, фланги Нарсеса выдвинулись вперед, обошли с двух сторон наступавших готов, пешие и конные лучники принялись осыпать противника таким градом стрел, какой истребил вандалов при Трикамароне. Теперь стрелы убивали готов. Сдерживаемые пиками лангобардов, погибающих от римских стрел, готы через некоторое время выдохлись и начали отступать. Пехота вместо того, чтобы, сомкнув ряды, защитить тыл отступающей конницы, отступила вместе с ней. Эта ошибка решила исход сражения. О том, что поражение было серьезным, говорят потери готов. Поле боя было устлано шестью тысячами трупов, одной третью всего войска Тотилы. По трупам бежали остальные, спасая свои жизни.

Близились сумерки. Под их покровом бежал и Тотила. Бегущее войско устремилось на запад, к большой Фламиниевой дороге. Преследовала беглецов свежая конница, не принимавшая участия в битве. Среди этого отряда находился Асбад, вождь гепидов. Рассказывают ставшую хрестоматийной историю о том, как Асбад начал преследовать уходящего гота, когда на него неосмотрительно бросился молодой оруженосец с криком: «Пес, ты поднимешь руку на своего господина?» Теперь Асбад точно знал, кого он преследовал. Он нанес удар копьем, но и сам был тотчас сражен ударом гота. Король был смертельно ранен. Воины, уйдя за Фламиниеву дорогу, увезли своего короля в Капры, где он умер.

Тейя счастливо ушел от погони. Готы, избежавшие бойни и ушедшие от преследователей, прошли на север через Умбрию и Этрурию и собрались в Тицине. Здесь находилась главная сокровищница Тотилы, хотя часть ее хранилась в Кумах.

II

То, что Тотила был мертв, не вызывало сомнений. Вскоре после битвы Нарсес посетил в Капрах место захоронения его останков и опознал их. В качестве доказательства смерти Тотилы в Константинополь были посланы обагренные его кровью плащ и шлем.

Готы в Тицине не медля приступили к выборам нового короля. Они избрали Тейю. Ни один соперник не выставил свою кандидатуру.

Политика нового короля была направлена на заключение союза с франками: это была последняя надежда для готов; но Тейя скоро убедился, что франки не намерены таскать для него каштаны из огня. У них были свои цели. Да, они не пустили имперские войска в Верону, где до сих пор сидел готский гарнизон, но не собирались помогать никому, кроме самих себя, завоевывать Италию.

Вскоре Нарсес овладел всеми крепостями, расположенными вдоль Фламиниевой дороги, и через некоторое время появился у ворот Рима. Город удерживал немногочисленный готский гарнизон, который почти сразу предпочел сдаться. До тех пор пока новый король не вывел против Нарсеса армию, начальники гарнизонов разных крепостей, не способные больше держаться, заключали личные соглашения с римским командующим, сдаваясь на милость константинопольского императора. Тейя не был государственным деятелем; но он не принадлежал и к тому типу людей, какими были Витигис и Тотила. Тейя был авантюристом, способным безоглядно пойти на громадный риск. Шансы были пятьдесят к одному против него, и он очертя голову поставил все, что было у него за душой, на этот единственный шанс.

Прежде всего он отправился в Кумы, где его брат хранил часть сокровищ Тотилы. Прежде чем выступить, Тейя собрал заложников, взятых Тотилой в Риме (триста юношей из знатных римских семейств), и казнил их всех. В Кампании такая же судьба постигла взятых в заложники сенаторов. Если готам суждено погибнуть, они унесут с собой в могилу всех, до кого дотянется их кровавая рука. Тейя выступил в Кумы приблизительно в середине июля. По приказу Нарсеса Иоанн взял под наблюдение и охрану Этрусскую дорогу. Тейя провел армию по параллельным дорогам к Адриатическому побережью и далее направился по большой дороге вдоль берега к югу. Дойдя до пересечения дорог у Тенума и Луцерии, он повернул на Беневент. Самый удобный путь от Беневента до Кум пролегает через Капую или через Суэссулу, Неаполь и Путеолы. Однако Тейя не пожелал с боем прорываться в Кумы, если была возможность спокойно дойти туда обходным путем. Он двинулся от Беневента к югу, у Салерно повернул на северо-запад и прибыл в Нуцерию, осмотрев при этом южную акваторию Неаполитанского залива. Слева в море уходил полуостров Сорренто, за оконечностью которого виднелись скалы Капри; впереди открывался вид на Везувий с шапкой дыма над кратером. Далеко внизу, вдоль дороги, ведущей к мирно спавшему Неаполю, располагались еще не открытые археологами, лежавшие много столетий под слоем вулканического пепла Помпеи и Геркуланум.