Книга Видящий. Лестница в небо - Алексей Федорочев

— Спасибо!

Но на этот раз цветы, улещивания — все оказывается бесполезно: Люда показательно обиделась. Борис, снимая с ушей бутоны хризантем, тоже обижается. Я, призвав всю выдержку и стараясь не заржать (а сценка с товарищем Сааховым из «Кавказской пленницы» так и стоит перед глазами), принимаю сторону Черного. Обиды обидами, но так унижать моего друга перед всем классом девушке не стоило. В итоге мужская половина класса, за исключением не скрывающего своего счастья Щелокова, сочувствует Борису, а женская (не будем врать — есть исключения) — на стороне считающей себя оскорбленной Людмилы. Остаток учебного дня проходит в такой напряженной обстановке, что я успеваю выбросить из головы неожиданную встречу с сестрой (а как показало будущее — напрасно).

Несмотря на негодование, Борис твердо держал себя в руках. Как бы то ни было, но ссора с Людой в рейтинге событий гасителя стояла ниже неожиданного взрыва, так что полной потери контроля не произошло. Разве что, почти не сговариваясь, решили прогуляться перед посадкой в катер.

— Скажи… как видящий… у нас с Людой может что-то получиться?

С сочувствием кошусь на напряженное лицо товарища. С момента моего признания вся наша команда не по разу спросила у меня насчет силы тех или иных персонажей, в частности, Ваня не постеснялся спросить про перспективы с Ириной, и только Борис до сих пор ни разу не попытался воспользоваться моими способностями в личных целях.

— Маловероятно, если честно.

— А почему сразу не сказал?

— А ты бы услышал?

— Ясно… Тогда… все к лучшему, наверное?

— Хэзэ.

— Что значит «хэзэ»?

— Хрен знает.

— Это точно…

Маршрут для проветривания мы выбрали нетривиальный — повинуясь Борькиному настроению, двигались какими-то задворками, поэтому задний двор онкологической больницы вырос перед нами абсолютно неожиданно. Рак, бич всех времен и народов, почти не излечивался и здесь. Нет, для целителей типа матушки это была не такая уж и непосильная задача, хотя и не все так просто, как хотелось бы. Проблема в специализации — вы же не пойдете вырывать зуб к светилу нейрохирургии, а та же мама была скорее хирургом экстра-класса, чем терапевтом или тем более онкологом. Вот и получалось, что целителей именно по данному профилю были единицы и брали они за излечение ой-ой-ой как много. Были еще и медицинские артефакты, способные поддерживать ремиссию бесконечно долго, но, учитывая их стоимость, а также цену и дефицитность батареек-«лечилок», позволить себе такое могли только очень и очень состоятельные люди или одаренные жизни. Но маги как раз и не болели этой гадостью: по крайней мере, о подобных случаях я ни разу не слышал.

Нехорошо строить планы на несчастье других, но женщина, глотающая бессильные слезы, катая кресло с молодым иссушенным парнем по парку больницы, подтолкнула на новую мысль. Идею с бывшими пилотами я не оставил, но теперь это не было таким актуальным, а учитывая, что срок восстановления источника при самых радужных перспективах был не менее полутора лет, с тем же успехом существующие вакансии вполне могли закрыть и обычные люди. Так что уже к концу недели в нашем агентстве появились два отставных майора и капитан, преданные мне не хуже, а может, и лучше собак — ведь шесть «лечилок» в неделю, которые я заряжал практически мимоходом, обеспечивали их детям возможность жить нормальной жизнью.

Встретился я и с пограничником, который запал матери в душу. На редкость точно соответствовавший собственной фамилии Ефим Наумович Большаков произвел на меня вполне благоприятное впечатление. Подгадав свой визит в госпиталь к моменту его приема, я стал свидетелем, как этот медведь беззастенчиво обхаживал мою родительницу, вручив ей и положенный в таких случаях букет, и конфеты (кстати, реально ею любимые), чем выгодно отличался на фоне прижимистого Шаврина — за полгода его ухаживаний мать не похвасталась ни одним подарком от доктора. Время, потраченное на наблюдение за встречей этой парочки, с лихвой окупалось сделанными выводами.

Майора в отставке догоняю в парке, где он безучастно сидит на скамейке, кроша купленный батон птицам. Совсем недавно флиртовавший на грани фола, мужчина с безразличием сфинкса наблюдает драку воробьев и голубей за приглянувшийся кусок хлеба.

— Можно присесть?

Отсутствие реакции принимаю за согласие.

— Ефим Наумович?

— Мы знакомы? — В вопросе интонаций не больше чем у робота.

— Нет, но я хочу это исправить. Егор Николаевич Васин к вашим услугам. Сын Дарьи Дамировны.

— У нее есть сын? — В голосе майора наконец-то мелькает интерес.

— Вообще-то даже два.

— Простите, не знал. Я был уверен, что оказываю знаки внимания незамужней девушке. Если мой интерес как-то ее компрометирует…

— Нет, она не замужем, но, согласитесь, о наличии двух взрослых сыновей у женщины, за которой ухаживаешь, стоит знать заранее.

— Спасибо. Меня это не пугает. — Вырвавшись из плена тоски, мужчина пристально разглядывает меня.

— Тогда, на правах ближайшего родственника, хочу предупредить: обидите — на фарш пущу. Это не угроза, а констатация факта. — Вряд ли мне удалось его впечатлить, потому что в ответ он усмехается:

— С вашим братом мне тоже предстоит подобная беседа?

— Вполне возможно. Просто сейчас он учится в академии, но на рождественских каникулах обязательно появится. Имейте в виду.

— Учту. Следует ли мне воспринимать наш разговор как официальное разрешение семьи?

— Официальное?.. Трудно сказать. У нее есть сейчас один ухажер — коллега по работе, вполне вероятно, что брата больше устроит его кандидатура. Меня — ваша. Окончательный выбор все равно будет за мамой, теоретически она может вообще вам обоим отказать и кого-то третьего найти, но я точно знаю, что сейчас вы ей нравитесь, так что все в ваших руках.

— Хм, так откровенно меня еще не сватали…

— Все когда-то бывает в первый раз. Я вот тоже свахой до этого не работал.

— Ефим, — протягивает мне руку пограничник. Вроде бы уже представился, но если ему хочется закрепить договоренность таким образом — почему бы нет?

— Егор, будем знакомы. Можно на «ты», не обижусь.

— Хорошо. Егор, я должен предупредить — у меня травма, разрушен источник. Есть большая вероятность, что это навсегда.

— Что говорят медики?

— Коль у тебя мама врач, то должен, наверное, знать: много специфичных и умных слов, которые я просто не понимаю. Ни сроков, ни прогнозов, ничего конкретного.

— И что вам непонятно в диагнозе?

— Все.

— Могу просветить, на самом деле все просто: система из насыщенных алексиумом костей образует источник. В вашем случае алексиум выгорел. Накапливаться обратно он будет от полутора до нескольких десятков лет, причем не сразу. Что служит толчком к началу накопления, что влияет на скорость восстановления — науке пока неизвестно. Отсюда и отсутствие прогнозов. — Ну да, я же не наука, так что не соврал ни разу.