Книга Моя сестра - Мишель Адамс

– Тогда ни к чему мне описывать вам случаи из прошлого. Важно знать, что случившееся сломило ваших родителей. Они искренне любили вас, старались заботиться изо всех сил. Это было проще, когда Элеанор не было рядом, но даже при этом, она тенью нависала над домом. – И, как по команде, облако загораживает свет, и мисс Эндикотт вздрагивает от неожиданности, перед тем как отправить внутрь все, что оставалось в чашке. – Когда она вернулась, у них не было вариантов. Родители оставили ее, потому что никто бы не согласился ее взять. Они не могли рисковать. Держи друзей близко, а врагов – еще ближе. Так ведь говорится.

– Вы хотите сказать, они считали сестру врагом? Это нелепо. Она была ребенком.

Мисс Эндикотт встает, вздыхает, как будто ожидала от меня большего. Она опирается руками на стол, четыре порции виски, без сомнения, вынуждают искать поддержки.

– Неужели вы считаете ее просто обычным взрослым человеком? Неужели не видите того, что вижу я?

Я думаю о том, что я вижу, глядя на Элли, и вспоминаю, как была уверена, что она виновна в смерти матери. Женщины, которая любила меня, в чем я все больше убеждаюсь.

– Я думала, что она убила нашу мать.

– И если бы ваша мать не болела раком, мы бы подумали то же самое. Элли знала, что это ваш отец принял такое решение – оставить ее и отослать вас. Она никогда об этом не забывала, и никогда не простила матери, что она была не согласна с этим решением.

– Но у меня было впечатление, что с ней что-то произошло. Что они вернули ее из-за чувства вины.

– Ерунда. Что бы вам ни рассказывала Элли, не верьте ей.

– Это мне Джойс сказала.

Она машет головой.

– Сплетница, простая и бесхитростная.

– Вы же только что предлагали спросить ее про собаку.

– Я сказала, что она знает о собаке. Но не говорила, что она знает все.

– Так или иначе, думаю, Элли любила меня. Она всегда тянулась ко мне. – Я встаю, подхожу к мисс Эндикотт, кладу руку на ее. Это прикосновение пугает, она отходит назад. – Поэтому мне нужно найти ее сейчас. Помочь ей. Я не должна была убегать, когда умер мой отец.

– Нет! – Почти кричит она, чуть ли не подскакивая ко мне. Она опрокидывает мою чашку, кофе выливается на кипу бумаг, похожих на школьные отчеты. На мгновение мне кажется, что она сейчас меня схватит, но в последнюю минуту останавливается. – Не ищите ее. Бросьте дом. Отпустите их, их всех. Оставьте все как есть. Не ворошите прошлое в поисках ответов. Вы не знаете, что можете обнаружить.

– Разбередить старые раны? – спрашиваю я с сарказмом, и директриса снова смотрит на мое бедро. Она знает больше обо мне, чем я сама. Но она побледнела, ее глаза сузились до щелочек.

– К чему это про старые раны?

– Да так, – говорю я. – Просто отец так говорил. – Я ставлю то, что осталось от кофе, на стол, стирая капли с колена. – Но я должна найти ее, потому что полиция арестовала моего парня. Они обнаружили в доме ее кровь. – Мисс Эндикотт поднимает бровь, ее одолевает сомнение, быть может, она недооценила масштаб происшествия? – Но Антонио не виноват. Он не сделал ничего Элли.

– Однако они нашли кровь. Возможно, я не права. Возможно, она действительно пострадала. – Отпрянув, она подносит руку ко рту. – Ох. Я не должна была ничего говорить.

– Она не пострадала, мисс Эндикотт. Она больна. Головой, – говорю я, стуча по голове. – Расскажите мне об этой старой психиатрической клинике. «Фэйр Филдс». Вероятно, я смогу доказать полиции, что у нее были проблемы с психикой, и они поймут, что приходят к ошибочным выводам насчет моей сестры.

Она трясет головой.

– «Фэйр Филдс» – лишь оболочка. Лет пятнадцать назад она сгорела почти целиком. Несколько пациентов погибло. Внутри больше ничего нет. Даже записей. – Она, видимо, замечает выражение моего лица, которое я сама даже не успеваю осознать. Точно так же я знаю, что Антонио врет, до того, как он сам это понимает. Выражение, появляющееся, когда я знаю, что мне рассказывают меньше, чем есть. – Да был вопрос, кто в ответе за это. Все в деревне знали, что у Элли непростая судьба, и некоторые знали также, где она побывала ребенком. Было много разговоров о том, что происходило в этом месте. В начале восьмидесятых психиатрическая больница была не слишком-то приятным местом, Айрини. Многие объясняют неразборчивость Элли в мужчинах тем, что она, вероятно, испытала в стенах больницы. Разумеется, сама я не видела никаких доказательств.

Я вспоминаю любовь Элли к спичкам, запах ее подпаленных ногтей.

– Думаете, она устроила поджог?

– Не важно, что я думаю. Важно только, что вы сделаете. Вы любите этого парня, которого арестовала полиция?

– Какое это имеет отношение к моей сестре? – спрашиваю я, отыскав и на своей одежде складку, требующую моего внимания.

– Я хочу спросить, важен ли он для вас? Можете ли вы жить без него? – Я не могу ответить, и она делает свои выводы. – Тогда забудьте его. Он приезжал сюда, Айрини. Я видела их вместе. Он сам ввязался в это, и, судя по всему, вел себя тоже не очень примерно. – Утонув в своем директорском кресле, она складывает руки в замок, ее пальцы похожи на змеиное гнездо. Я слышу, что ветер за окном усилился. – У ваших родителей были причины, чтобы держать Элли подальше от вас, и я бы посоветовала вам увеличить дистанцию настолько, насколько это возможно. Не пытайтесь спасти Антонио, если для этого нужно будет отыскать ее.

Глава 35

Тихонько подобравшись к дому по въездной дороге, я вижу, что ворота закрыты, на ветру развеваются остатки желтой полицейской ленты. Ворота не открываются автоматически, и я останавливаю машину и выхожу. Дергаю щеколду и толкаю обе створки ворот, пока они не останавливаются параллельно ряду елок. Жду, не остановит ли меня кто, но этого не происходит.

Я оборачиваюсь к машине, и вдруг накатывают воспоминания. Не знаю, из-за дубов ли это, качающихся рядом, или из-за грязной дорожки, разделенной пополам полоской травы. А может, из-за звука гравия, хрустящего под ногами в начале въездной дороги, или звука остывающего двигателя на холостом ходу. Возможно, все это вместе взятое перенесло меня в тот день, когда моя мать посадила меня в машину тети Джемаймы. Здесь произошла передача, прямо тут, где сейчас находится дверь моей машины. Я практически могу увидеть тот автомобиль. Я смотрю на дом, и думаю, может, мать говорила о том, что лучше сделать это здесь, что я буду спокойнее, если буду рядом с домом.

Забираюсь обратно в машину и въезжаю внутрь, паркуясь рядом с гаражами, как всегда делала Элли. Я стучусь в дверь, надеясь, что Фрэнк или Джойс запечатаны там так же, как предметы на месте преступления. Никто не отвечает. Я огибаю дом, двигаясь к кухне. Нахожу дверь, запечатанную, но открытую. Открываю и ныряю в дом. Я внутри.

Единственный звук здесь – тиканье старых дедушкиных часов в коридоре. Заставляя себя идти вперед по кухне, я вслушиваюсь, ожидая звуков из прошлого, голоса матери, подбадривающего меня. Но ничего не всплывает в голове, как будто это место умерло вместе с воспоминаниями. Я смотрю в сторону лестницы, которая ведет к моей спальне, но не иду по ней, вместо этого я двигаюсь внутрь дома по основному коридору.