Книга Укротители моря - Джулиан Стоквин

Когда они кончили петь, Дарби осклабился, взглянул на Кидда, протянул ему другую чашку с ромом и воскликнул:

– А теперь давайте послушаем английскую песню!

Кидд начал возражать, говоря, что он не певец, но поощрительные крики со всех сторон заставили его уступить. Он задумался на минуту, ему на память пришли строки одной старой морской песни. Он встряхнул головой и сказал:

– Я спою вам одну матросскую песню. Мы часто ее пели в свободные от вахты часы, сидя на баке. Только учтите, я не певец.

Кидд запел, голос у него действительно был небольшой. Он пел о доблестных английских матросах, об английских кораблях, некоторые слова подкупали своей задушевностью и теплотой. Том пел, и в его памяти всплывали далекие моря и верные друзья, из которых не все вернулись домой, страшные морские сражения, канонада пушек, штормы и бури. Том пел и переживал все заново, у него запершило в горле, голос охрип, и слезы потекли по его щекам. Искренность его исполнения затронула всех сидевших в таверне, они слушали его, почти не шевелясь. Когда Кидд допел заключительные строки песни, в таверне раздался восхищенный рев. Мальчишка-прислуга стоял, словно очарованный; сидевший недалеко знакомый пьянчужка от возбуждения встал, покачиваясь.

– Мистер Кидд, вы заслуживаете лучшего местного виски. Эй, Нед, подай-ка нам его, – вскричал один из посетителей таверны. Увидев, что Кидд взял в руки виски, он, приподняв свой стакан, воскликнул:

– За мистера Кидда и Королевский флот!

Следующее утро оказалось тяжелым. Голова раскалывалась от боли, во время завтрака за столом царило холодное, осуждающее молчание.

– Полагаю, сэр, вам пора возвращаться восвояси, – многозначительно заметил Хэй.

Сразу после окончания завтрака Кидд вышел пройтись, чтобы развеяться на свежем воздухе и все хорошенько обдумать. Трезво все взвесив, он понял, что потерпел поражение. Больше ничего не оставалось, как подать в полдень условный сигнал, чтобы за ним пришла лодка с «Крепкого».

В конце улицы он повернул в сторону моря, но, увидев французское судно, переменил решение и направился в другую строну. Резко развернувшись, он краем глаза заметил позади себя человека, спрятавшегося за углом здания. Кидд нахмурился, немного прошел вперед, оглянулся и опять заметил прячущегося человека. Кидд терялся в догадках, кто бы это мог быть: французский шпион, следящий за ним, или выживший из ума американец, стремившийся отомстить ему как англичанину. Том решил укрыться за деревьями на хорошо знакомой ему улице, где он повстречался с Питером.

Быстро дойдя до перекрестка, он свернул на улицу, обсаженную деревьями. Пробежав несколько шагов, Кидд вскарабкался на дерево, широко раскинувшее свои ветви с густой листвой, и принялся наблюдать за тем концом улицы, откуда он только что пришел.

Его преследователь не заставил себя ждать. Он вышел из-за угла и остановился в недоумении, затем осторожно двинулся вперед. Кидд, затаившись, поджидал, когда он подойдет поближе. Человек ускорил шаги, хотя было заметно, как настороженно он держится. Том неподвижно застыл на ветке и, как только человек поравнялся с деревом, прыгнул прямо ему на спину. Они оба свалились на землю, Кидд оказался проворнее, он уселся поверх поверженного противника, крепко держа одной рукой его за горло. Человек оставил все попытки сопротивления и умоляюще взглянул на Кидда, тот ослабил железную хватку.

– Ух, если вы отпустите меня, то я постараюсь вам все объяснить.

Судя по произношению, это был американец, причем он говорил на правильном языке, в его голосе звучали извиняющиеся нотки.

– Сделайте милость, объясните, – Кидд никогда не слышал, чтобы грабитель говорил так правильно и вежливо, но по-прежнему не спускал с него внимательных глаз.

Мужчина отряхнул с себя пыль и грустно улыбнулся.

– Меня зовут Джаспер Джиндлер, лейтенант Джиндлер. Признаюсь вам, то, чем я сейчас занимался, мне явно не по душе.

– Лейтенант, армейский?

– Нет, морской офицер.

– Не пытайтесь меня обмануть. У Соединенных Штатов нет военного флота.

Посетители удалились. Листон тяжело поднялся по лестнице к себе в кабинет, возраст давал о себе знать колющими болями и ломотой в суставах, однако долг был превыше всего. Он уселся в кресло, положил перед собой лист бумаги, рассеянно взял перо в руки. Женская рука поставила стакан бренди на стол, женские губы ласково коснулись его волос. Листон обернулся, взял руку жены и нежно поцеловал ее.

– Дорогая, – благодарно произнес он.

Жена, не говоря ни слова, внимательно посмотрела на него, затем вышла, закрыв за собой двери. Листон вздохнул и погрузился в свои мысли. Больше всего его волновал один вопрос: объявят ли Соединенные Штаты войну Франции. Определенного ответа на этот вопрос он еще не получил, пока не получил. Посланник мрачно улыбался, переосмысливая те трудности, с которыми он столкнулся в разговоре с президентом.

Оценив экономический успех спорного договора Джея[18], подписанного два года тому назад, Франция отплатила той же монетой, в соответствии с международным правом заключив с Америкой свой собственный договор, гарантировавший свободный проход любого судна под французским флагом или с французскими бумагами.

Теперь судно, не отвечавшее указанным условиям, можно было захватывать как приз. Для расширяющейся торговли молодого государства это имело едва ли не катастрофические последствия. Листон взял в руки доклад Пинкни конгрессу «О захвате европейскими странами американских судов», чтобы освежить в своей памяти кое-какие цифры. Данные просто ошеломляли, они были даже хуже того, что предсказывал пламенный патриот Гамильтон.

В Карибском море, где положение обстояло из рук вон плохо, было захвачено не меньше трехсот судов. Если учесть не менее опасные моря, омывающие разоренную войной Европу, то с момента заключения договора Джея почти тысяча американских кораблей были отправлены во французские порты и задержаны вместе с грузом и командой.