Книга Последний рассвет - Виктор Власов

— Свободны, свободны! — визжали заключённые, содрогаясь от нервного смеха. — Уходим! — снимая одежду с поверженных охранников, подбирали копья и клинки.

— Часть — внутрь, другие — на крышу, — скомандовал им Асахара, приготовив бамбуковую трубку и отравленные дротики.

Из тюрьмы сворой выскочили заключённые в окровавленной одежде охранников, закричали:

— Подходите, псы позорные!

Освобождённые преступники, горные бандиты, ронины, решившиеся на убийство тех, кого не следовало, некоторое время служили прикрытием — их мстительность и отчаяние замедлили приближение подоспевших специальных отрядов Ёсисады. Облачённые в лёгкий доспех воины в чёрном двигались молниеносно, атаковали технично, метко кидали сюрикэны и кинжалы.

Кагасиро Тэнгу оказалось не узнать. Он стоял ссутулившийся, держась за клетку, единственное, что осталось в нём неизменно — чёрная кожаная повязка на глазу и рыжие волосы. Змей невероятно исхудал, превратившись в скелет, обтянутый кожей. На миг Бодзу да остальным показалось, что перед ними какой-то бедный замученный бродяга. Синяки, ссадины покрывали костлявые плечи, руки, тонкую шею, бледное лицо. Братья Хайроми, зажимая раны, недоумённо переглянулись. Каори, Асахара недоверчиво вгляделись в худое лицо Рыжего Змея, и только голос Тсенга, подобный шелесту ветра в тростниках, заставил поторопиться:

— Выручаете друга, или как?

— Пришли! — вымолвил узник вымученно. Кагасиро не верил глазам, слезившимся, потухшим; нервно затрепетали его опухшие губы, тёмные от крови, потрескавшиеся. Но лицо сияло, разгладившись от морщин. Отчаяние, беспросветный мрак и горечь заточения — исчезли.

— Думал, больше не увижу вас, родные!

— Отойди, Кага-сан, — Бодзу поднял меч, на его широком лезвии виднелись зазубрины. Из глаз великана невольно полились слёзы:

— Не прощу никогда, они поплатятся!

— Ого-го, — протянул Тсенг, глядя на гиганта в изумлении. — Чересчур впечатлительный.

Благодарно улыбнувшись друзьям, Рыжий Змей проводил неприязненным взглядом сбитый замок, который Бодзу остервенело пнул подальше от камеры. Замок звякнул. Кагасиро встрепенулся, как мокрый воробей, ожил: в глазах сверкнул огонь надежды, расширились ноздри, он даже выпрямился, облегчённо вздохнув. Но силы будто покинули его, Тэнгу оказался слишком замучен голодом и холодом. Оступившись, он потерял сознание. Упал на мощную руку великана. Бодзу подхватил его, точно плащ, взвалив на плечо, и выглядел гигант при этом невероятно счастливо, прямо-таки освобождённо.

— Выбираемся через крышу? — беспокоился Бодзу, переложив меч из одной руки в другую. — Одежду!.. Он замёрзнет.

Предсмертные стоны и крики затихли в тумане, но затем над головой послышались глухие удары металла о камень, затем скрёб…

— На крыше смерть найдём! — предупредил Тсенг, корёжась, словно от сильной внутренней боли. — Как вы сюда прошли?

— Через туннель под каменоломней, — ответила Каори. — Возвращаемся, они про дыру ещё не знают и там не пойдут. Танзан, чего встал, Танзан?..

Танзан, младший Хайроми, свалился без чувств — в спине торчала рукоять кинжала. На разбитой дымящейся лестнице показались двое чёрных вражеских синоби. Один, обнажив катану, побежал вдоль стены, второй приотстал, чтобы метнуть кинжал. Толкнув Джюндзи к какому-то складу, раненый Сео зарыдал на теле умирающего брата.

— Идите! — простонал он вслед.

Прикрывать отступление с ним остались трое. В последний раз переглянувшись с ними, громадина Бодзу, кривоногий Асахара, маленькая разбойница и немой разведчик бежали без оглядки. На складе мешки с провиантом лежали кучами на стеллажах, грудами у стен.

— Верхние… те, что меньше остальных… в них молотый перец, — указал Тсенг, ядовито улыбнувшись. — Я тут пару дней работал.

Асахара, заскочив на стеллаж, разрезал несколько и распылил лилово-серую смесь в прохладном воздухе склада. Перебравшись через груды мешков, посильней оттолкнулся, сделал кувырок над головой одного из преследователей и на лету воспользовался кинжалом.

Сам вдохнул, и чихал, бранясь. Глаза слезились — жутко! Сознавая, что удачно отвлёк погоню, но попал в окружение, Асахара ринулся в кучу бочек и закрытых корзин, перекатился через них. У самого уха зловеще звякнули два сюрикэна, и с гудением сухого ветра в тростниках пролетел шар с горящим фитилём — немой Джюндзи умело кидал взрывчатку, редко промахивался.

Облако едкого дыма, смешанного с перцем, отравило воздух продовольственного склада. Довольный, Асахара рванул за метнувшимся из помещения немым бомбистом.

Немало трудностей отряд преодолел прежде, чем выбраться из здания тюрьмы, заваленного трупами союзников и врагов, заполонённого синоби с Ниидзимы, к пробоине в туннель. Израненные, потерявшие многих друзей, они некоторое время сидели при свете слабого огня чарога, облокотившись о холодные стенки сырого подземного коридора.

Джюндзи, заматывая обрывком одежды кровоточащую рану на ноге, глухо стонал. Каори, обработав свои порезы целебным травяным настоем, напилась саке из тыквенной фляжки — жжение было нестерпимым и вскоре переносить его «на трезвую голову» стало невозможно. Каори помогла Асахаре туго замотать плечо, и, обессилев, через некоторое время потеряла сознание. Бодзу воспринимал свои многочисленные ранения стоически. Боль и негодование ни разу не исказили крупное лицо монаха; годы служения Будде научили его угашать ненужные эмоции. Только Тсенг, погладив свои самурайские трофейные штаны и накидку, улыбался устало, но удовлетворённо.

— Хе-хе, не кричи только! — предупредил Асахара.

Придвинувшись к великану, он открыл лечебную мазь. Взял нож, чтобы отрезать полоску от подобранной накидки. Но Бодзу, чувствуя, как ровно и мерно вздымалась грудь Рыжего Змея, уже пришедшего в себя, волноваться и не думал. Достав из походной сумки рисовые колобки, завёрнутые в сушёные водоросли, подобрал фляжку саке, что выронила Каори, и вложил в слабые руки Кагасиро. В темноте туннеля, слабо озарённого потухающим огнём чарога, стояла тишина, прерываемая тревожным дыханием и шумной работой челюстей.

Возвращению Кагасиро Тэнгу в Ацуми искренне порадовались лишь сын и друзья. Масаши долгое время не отходил от отца, который день ото дня крепчал и веселел. Здоровье Рыжего Змея восстановилось быстро, помогали снадобья Генбо.

В честь воссоединения закатили пир. Их осталось настолько мало, что вся шайка целиком поместилась в хижине. Каждый любил главаря братской любовью — иначе быть и не могло, ведь Кагасиро всегда заботился о соратниках, понимал их тревоги, не бросал в трудную минуту. Не будучи якудза, нуждающимся, однако, он протягивал руку и мог приютить. Среди лихих рубак не выделялся Кагасиро ни грубостью, ни вспыльчивым нравом, и хоть было время, когда Рыжий Змей окружал себя шайкой тёмных личностей сомнительной репутации, выгнанных, по большей части, с военной службы, он никогда не терял благородного человеческого достоинства.