Книга Опасный замок (сборник) - Вальтер Скотт

Не дав никакого прямого ответа Питеру Пиблю, он подошел к Аллану Файрфорду, который спокойно ожидал окончания сцены и не без удивления смотрел на своего клиента.

– Мистер Файрфорд, – сказал Редгонтлет, – по многим причинам я охотно уступил бы просьбе или, лучше сказать, приказаниям достойного отца Бонавентуры переговорить с вами относительно вашего друга, находящегося у меня под опекой и известного вам под именем Дарси Летимера; но никому лучше вас не известно, что повиновение законам – обязанность, которую вы должны исполнять, несмотря ни на что. Вот бедный человек, получивший указ о вашем аресте, и, мне кажется, вы должны повиноваться ему.

– Указ против меня! – воскликнул Файрфорд с негодованием, – и по просьбе этого жалкого господина! Очевидно, с ним сыграли шутку.

– Очень может быть, – отвечал Редгонтлет хладнокровно. – Но, по-моему, указ формальный, и так как я всегда уважал законы, то и не могу отказать ему в содействии с моей стороны. Прочтите сами и убедитесь.

Аллан прочитал бумагу.

– Это ведь не более чем шутка над беднягой: я не думаю, что вы говорите серьезно. Не забудьте, что всякое насилие с вашей стороны разрешает меня от обещания хранить тайну о том, на что я смотрю как на очень опасные происки и…

– Я должен перебить вас, в ваших же интересах, мистер Файрфорд, – сказал Редгонтлет. – Произнесите хоть одно слово о том, что вы могли видеть или подозревать, и арест продолжится очень долго. При настоящем положении дела вы можете быть свободны через несколько дней.

– Но что же будет с моим другом, из любви к которому я бросился в эти опасности? Вы человек страшный и коварный! Я не поддамся на ложные обещания.

– Даю честное слово, что друг ваш здоров, – возразил Редгонтлет. – Может быть, я даже позволю вам свидание с ним, если вы захотите подчиниться.

Но Аллан, будучи обманут Максвелом и считая себя также обманутым отцом Бонавентурой, начал громко взывать ко всем королевским верноподданным, чтобы они защитили его от насилия.

В тот же миг Никсон с двумя слугами схватили его, зажали рот и постарались увести в дом.

Честный квакер, стоявший немного в стороне, смело подошел к Редгонтлету.

– Друг, – сказал он, – ты позволяешь себе действия, которых никогда не будешь в состоянии оправдать. Ты меня знаешь как соседа, которому причинил большой вред…

– Перестань, не говори мне этого, Джонатан, – сказал Редгонтлет.

– Право, генерал, – перебил Эварт, подходя, в свою очередь, – это нехорошая игра, и я не думаю, чтобы мои убеждения могли заставить меня принять участие в подобных делах… Не беритесь за эфес сабли, а лучше вынимайте наголо.

И, обнажив саблю, капитан прибавил:

– Я не потерплю подобного обращения ни с моим товарищем Файрфордом, ни с этим старым квакером… К черту все настоящие и фальшивые указы! Да будут прокляты мировые судьи! К дьяволу всех констеблей. Вот вам Нанти Эворт, готовый поддержать свои слова против кого угодно, несмотря ни на какие подковы и ни на каких кавалеров.

Возглас «к чёрту все указы» приятно зазвучал в ушах посетителей трактира, в котором он был любимцем. Прислужники, рыбаки, матросы, контрабандисты начали группироваться. Крокенторн напрасно старался играть роль посредника. Люди Редгонтлета прибежали с ружьями, но лэрд запретил им вмешиваться, выхватил саблю и с быстротой молнии бросился на Эворта, продолжавшего свою браваду. Одним ловким ударом он выбил у него из рук оружие, так что оно отлетело на несколько шагов, свалил капитана и занес над ним саблю.

– Пьяница, бродяга, – сказал он, – дарю тебе жизнь, потому что ты не злой человек; жаль только, что ты любишь ссориться с приятелями. Но мы знаем Нанти Эворта, – прибавил он, обращаясь к окружавшей толпе с улыбкой, выражавшей искренность его слов.

Маневр этот изменил шаткое расположение этим грубых умов, и со всех сторон послышалось:

– Да здравствует лэрд! Да здравствует лэрд!

В это время бедный Нанти встал с земли, подобрал свою саблю, отер ее и вложил в ножны, пробормотав:

– Должно быть, говорят правду, что дьявол будет ему покровительствовать, пока не настанет час… Я не свяжусь больше с ним.

И мало-помалу он удалился от толпы, стыдясь за свое поражение.

– Что касается тебя, Джоши, – сказал Редгонтлет квакеру, который присутствовал при этой сцене, подняв глаза к небу, – я позволю себе арестовать тебя как возмутителя общественного спокойствия, что немало несообразно с твоими мнимыми принципами. И мы посмотрим, как обойдутся с тобой и суд, и общество друзей.

– Я возмутитель общественного спокойствия! – воскликнул Геддс, – я сделал что-нибудь противное принципам друзей? Ты не докажешь этого, развращенный человек!..

– О Джоши, Джоши! – сказал Редгонтлет с насмешливой улыбкой, – не ты ли хотел воспротивиться исполнению указа, не ты ли подбил этого пьяницу обнажить саблю для того же дела…

Все засмеялись.

– Ты говоришь правду, – возразил Геддс. – Но что значит проповедовать правосудие и истину тебе, который с молодости совершал одни только насилия. Я желаю поговорить с тобой на языке, который ты будешь в состоянии понять.

И он отвел Редгонтлета в сторону от окружавшей толпы.

– Отдай мне этих молодых людей, – сказал он, – и я откажусь не только от значительного вознаграждения, причитающегося мне за убытки, причиненные на Солвее, но я даже заплачу тебе выкуп за них и за себя. Какая тебе польза держать их незаконно в плену?

– Мистер Геддс, – отвечал лэрд более почтительным тоном, – цель ваша бескорыстна, и я уважаю преданность вашей дружбы. Может быть, мы взаимно ошиблись в принципах и поводах, руководивших нами, но, как бы то ни было, нам нет времени объясняться в настоящую минуту. Но будьте спокойны: я надеюсь поднять вашего друга на такую высоту, на которой вам приятно будет видеть его. Другой молодой человек останется несколько дней, а может быть, несколько часов, в заключении, и, конечно, за то, что вмешивался в дела, до него не касающиеся. А вам, мистер Геддс, советую садиться на лошадь и убираться отсюда, ибо это место с каждой минутой становится все более неудобным для пребывания приверженца мира. Вы спокойно можете дожидаться развязки в Маунт-Шароне.

– Друг, – отвечал Джоши, – я не могу последовать твоему совету. Я останусь здесь даже в качестве твоего пленника скорее, нежели оставлю у тебя в руках молодого человека, которым ты завладел по моей вине и по причине моих несчастий. Я буду здесь дожидаться развязки.

– Значит, вы будете в плену, – сказал Редгонтлет, – мне некогда больше рассуждать с вами. Но отчего вы так внимательно присматриваетесь к моим людям?

– Скажите правду, – молвил квакер, – меня очень удивляет, что я вижу между ними маленького негодяя по имени Бенджи, которому, я думаю, Сатана дал власть появляться всюду, где совершается зло.

Мальчик увидел, что взоры собеседников устремились на него, смутился и постарался ускользнуть; но по знаку Редгонтлета подошел, приняв ту простодушную мину, под которой так часто скрывал лукавство.