Книга Между любовью и любовью - Галина Лавецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, молодожен, давай по домам. Поздно уже.
Вика оглянулась. Они подошли втроем – Никита, Вероника и Лара. Вероничка оживленно заговорила с Томкой, а Лара стояла молча.
– Лар, поезжай домой, а я еще посижу. Возьми машину, я на такси доберусь. – Алик встал, вытащил из кармана ключи и вложил в руку жены. Потом обнял одной рукой и небрежно поцеловал в висок.
За столом возникло неловкое молчание. Вероника с укором посмотрела на Алика.
– Может быть, вместе поедем? – спокойно спросила Лара. – Ты хотел завтра пораньше в галерею ехать. Не забыл?
– Ну, это завтра. А ты езжай, малышка, я скоро буду.
Вика ждала какой-нибудь ироничной реплики Никиты, но он молчал. Вика посмотрела на него, в маленьких голубых глазах пряталась усмешка, впрочем, вполне дружелюбная. Казалось, еще немного и Никита хитро подмигнет ей. «Может, он Ларису недолюбливает? – подумала Вика. – А она хорошо держится. Молодец!»
Жена Алика снисходительно улыбнулась, поцеловала его и попрощалась с сидящими за столом. Они ушли.
– Послушай, Алик, как-то некрасиво получилось, – недовольно начала Томка. – Ларка хорошая девка, зря ты так. Зачем?
– Томочка, звезда ты наша! Все нормально. Я сам разберусь, ладно? – весело отозвался Алик.
Он вообще оживился, повеселел, заказал еще шампанского, шутил, ухаживал за девушками. Неловкость исчезла, Алика знали и любили, а Лара человек новый, вот пусть сами и разбираются. Просидели до закрытия. Первой уехала Томка, ей нужно было в Останкино за Володей. Потом потихоньку стали разъезжаться подружки. Когда они остались вдвоем, подошла администратор.
– Алик, давай закругляться, дорогой. Я понимаю, вы с Викой давно не виделись, но час ночи уже…
– Все, все, Карин, уходим. Давай счет.
– Да за все уже Вика заплатила. Осталось за последнее шампанское, три бутылки. Вот. – Она протянула счет. Алик расплатился, Карина, как всегда, заахала, благодаря за щедрые чаевые.
– А когда ты успела рассчитаться? Ты вроде никуда не отходила? – спросил он Вику, спускаясь по лестнице.
– Томку попросила, когда она уходила. Мой девичник, я приглашала, я и заплатила.
– Ну и напрасно. Тебя же мама хорошо воспитала. Женщина платить не должна, когда рядом с ней мужчина. Это – дурной тон.
– Мой мужчина остался в Нью-Йорке. В Москве я – одинокая и самостоятельная женщина.
– А я рядом весь вечер торчал – это не в счет? То есть я даже не мужчина?
– Прекрати, Алик, смешно! Все ты понимаешь. Вот когда твоя жена пригласит подруг, то ты и плати. А за чужих жен платить не надо.
Они вышли на улицу и подошли к Викиной машине. Она остановилась.
– Все, Алик, пришли. Я поеду. Рада была тебя повидать.
– Подожди, Викусь, куда поедешь? Нам даже поговорить не удалось там. А сейчас остались одни, и ты вдруг уедешь? Мне столько тебе надо сказать! Давай хотя бы посидим в машине, поговорим…
– Ой, да о чем говорить? Ночь на дворе, я домой хочу, устала…
– Пожалуйста, Викуся, не уезжай. Посидим еще немного, мне надо спросить тебя…
– Ну ладно, садись, – вздохнула Вика, нажав на пульт сигнализации.
Сидели молча, Вика опять вздохнула.
– Ну что ты хотел мне сказать?
– Викусь, а ты правда написала то письмо искренне?
– Да. Мне действительно временами было очень тоскливо без тебя. В тишине, без суеты, когда я оставалась дома одна. Вот тогда не хватало тебя, наших разговоров… – она засмеялась и добавила: – Бессмысленных разговоров.
– Ты знаешь, Викусь, наверно, это глупо, сейчас-то понимаю, что глупо, но тогда, весной, я твердо решил, что нужно завязывать. Устал от тебя. Поставил условие – полгода, до десятого декабря. Знал, что ты не приедешь… И уговаривал себя, что так даже лучше. Ну не приедешь, и хорошо, я свободен. Начну новую жизнь, свет клином на тебе не сошелся. Сам себя успокаивал и ждал, а вдруг приедет? Бросит все и приедет ко мне. Вдруг там, далеко, поймет, что я ей нужен, что она любит меня… Ты даже не звонила, а я надеялся, что приедешь. Обещала написать и не писала. Потом получил это письмо… Такое нежное, грустное, милое, трогательное – такое похожее на тебя. Когда читал, как будто твой голос слышал и видел твое лицо. Но не поверил ни одному слову. Знал, что каждое слово придумано, чтобы подсластить пилюлю – не приедешь, даже не собираешься. Что бы любой на моем месте сделал, а, Викусь? – Он посмотрел на нее, и она пожала плечами. – Да порвал бы в клочки и думать забыл. А я – нет. Читал, перечитывал, как будто тайный смысл хотел найти. И это наивное стихотворение все повторял и повторял про себя, как ключ к разгадке. – Он засмеялся. – Но в интуиции тебе не откажешь – все чувствуешь, даже на расстоянии. – И он медленно, тихо прочел:
– И вот это еще… в конце:
– Помнишь, Викусь? Сколько было таких вечеров на Бронной! Читал – перечитывал и чувствовал нежность твоей кожи под моей щекой и твой запах, духи эти странные «Палома Пикассо», твои тонкие пальцы в моей руке… Прямо наваждение какое-то. Но ведьма, она ведьма и есть. Что удивляться? Ты очень талантливая, Викуся. Если чуть-чуть поработать, можешь и стихи писать. Я тебе давно это говорил. Растрачиваешь себя на пустяки. Пиши, Викусь, пиши!
– Спасибо за совет, я подумаю. Давай, Алик, закончим на сегодня. Домой пора.
– А тебя разве дома кто-то ждет? Сама сказала, что ты одинокая и свободная женщина.
– Я сказала не свободная, а самостоятельная. Временно одинокая и вполне самостоятельная. Нет, меня никто не ждет, просто поздно уже. А вот тебя, милый мой, ждет жена. Кажется, медовый месяц еще не закончился, а ты уже чужую жену развлекаешь. Иди, Алик.
– Викусь, ты меня перебила этими своими стихами. Подожди, я хочу тебе рассказать, как все было. Ты мне целый вечер не даешь договорить.
– Да потому что мне неинтересно!.. Как все было! – передразнила Вика. – Зачем мне это знать? Не хватало еще слушать подробности твоего романа.
– Нет, Викусь, послушай. Тебе интересно, это же все о тебе. Я уехал, да! Знал, что ты не приедешь, но все-таки до десятого тупо ждал. Думал, а вдруг? Моя Викуся непредсказуема. Ну, а десятого в турагентстве оплатил первое попавшееся предложение и утром улетел. Мне безразлично было, Дубай так Дубай – хотя бы тепло. Там познакомился с Ларкой, она с подругой отдыхала…
– Алик, не надо исповедоваться. Зачем мне все это слушать, не понимаю? – перебила Вика.
– Нет, ты дослушай. Я просто хочу, чтобы ты поняла, в каком состоянии я был тогда. Почти восемь лет, и вот все кончилось. Печально, правда? Ничего серьезного с Ларкой не было. Ты правильно сказала – курортный роман, таких в моей жизни было достаточно. Я и не думал ни о каком продолжении. Ларка мне нравилась, чем-то тебя напоминала, мне с ней было хорошо, но жениться у меня и мысли не было. Тем более она замужем. Прилетели вместе в Москву, я ее в такси посадил и сам домой поехал. Приезжаю, вдруг звонок – Ларка. Плачет, говорит, что уходит от мужа, не может обманывать, никогда ему не изменяла, врать не умеет – все рассказала. Сказала, что любит меня и не может жить с мужем. Я так и застыл с телефонной трубкой, никогда не был в такой дурацкой ситуации. А Ларка плачет, мне ее жалко. Спрашиваю, есть у нее к кому поехать? Говорит, что нет. Ну что мне было делать? Даю адрес, говорю, чтобы брала такси и приезжала. Сижу, жду ее и думаю, что же мне с ней делать? Ты знаешь, что я баб в свою квартиру не вожу. Предпочитаю на их территории или в отеле. Здесь мой дом, чужих не надо. Только ты. Всегда думал, что это наш с тобой дом. Ну не на улице же ее оставлять, мороз, дело к вечеру. В общем, анализирую ситуацию и понимаю – она не может обманывать мужа. Не умеет, не хочет и не будет. Рассказала, собрала вещи и ушла. Поступок? Да. Вспоминаю нашу с тобой историю, и сравнение явно не в твою пользу. Ларка поступила честно. Неожиданно, конечно, но все это выглядит более симпатично, чем у нас с тобой. Вот так она ко мне и переехала. Я сначала хотел ей квартиру снять. Но она сразу стала развод оформлять, ну я и решил, что от добра добра не ищут. Мне с ней хорошо, попробую начать новую жизнь.
