Книга Там, где заканчивается радуга - Сесилия Ахерн

Я поняла, что дом — это не место. Это ощущение. Я могу сделать квартиру уютной, нарядной, заставить подоконники горшками с геранью, положить коврик «Добро пожаловать» у входной двери, повесить вышивку «Дом, милый дом» над камином, надеть фартук и печь коврижки, но проблема-то в том, что я знаю, что не хочу оставаться здесь навсегда.

Я словно на вокзале сжимаю в руке несколько купюр, как раз столько, чтобы сесть на следующий поезд — и подальше отсюда. И конечно, самое главное для меня — Кэти. Где бы я ни была, там, где со мной она, — там и дом, но это не потому, что от меня зависит, где его для нее устроить. Я знаю, что через несколько лет Кэти меня покинет и не будет нуждаться во мне так, как сейчас.

Мне нужно наладить жизнь так, чтобы я смогла жить без нее. Это необходимо, потому что смешно надеяться на прекрасного принца, который явится меня спасать. Ты знаешь, на самом деле сказки — это отрава для маленьких девочек. Каждый раз, как я попадаю в передрягу, я ожидаю, что велеречивый красавец с длинными кудрями явится, цокая подковами (лошадиными, конечно, не своими). Но, подумав, я понимаю, что не нужен мне никто, цокающий копытами, потому что именно из-за мужчин я и попадала всегда в переделки.

Я сейчас как наставник для Кэти, натаскиваю ее на битву, которая и есть взрослая жизнь. Она пока совсем не думает о том, как будет жить самостоятельно. То есть, конечно, грезит о путешествиях по миру и о том, как будет зарабатывать диджейством без меня, но эту часть формулы, «без меня», еще не осознала. Да и не должна — ей ведь всего четырнадцать. В общем, пока она не готова к тому, чтобы самостоятельно принимать решения, и я, топнув ногой, поставила крест на ее идее бросить школу.

Впрочем, в последнее время я с трудом поднимаю ее по утрам, из-за Джона, ее нового увлечения. Эта парочка неразлучна, каждую пятницу они ходят на диско в клуб Гэльской атлетической ассоциации, который как раз рядом с его домом. Он страстный болельщик ГАА и играет в травяной хоккей за юношескую сборную Дублина. В это воскресенье мы все собираемся в Крок-парк, смотреть встречу дублинцев с Типперэри. Для меня это, конечно, проблема, поскольку я не вожу, так что иногда приходится подряжать Руби. Она в таких случаях называет себя «шофер госпожи Лентяйки». Мать Джона, кстати, очень славная женщина, и порой привозит Кэти сама.

О Тоби что-то не слышно, но я встретила в школе его мать, когда она забирала своего младшего, и она сказала, что он ведет себя со своей новой подружкой Моникой примерно так же, как Кэти с Джоном.

Заметь, в четырнадцать я еще ни с кем не встречалась. Нынешняя молодежь все-таки очень прыткая — знаю-знаю, звучит по-старушечьи, и да, мам, слышу, как ты закипаешь, но сама посуди. Да, в восемнадцать я залетела, не имея за спиной ни работы, ни образования, ни мужа, и ты тогда чуть с ума не сошла, но в некоторых странах меня бы сочли уже старой, так что благодари судьбу, что я не начала раньше!

Тут Кевин заезжал на выходные, привез показать подружку. Она очень милая, но, ей-богу, не пойму, что она в нем нашла. Ты знала, что они общаются уже с год? Это удивительно, до чего скрытный у меня брат, все новости приходится вытягивать из него клещами! Кто знает, может, семейству Данн предстоит вновь услышать свадебные колокола! Скажи папе, чтобы достал свой ветхий смокинг с чердака и отчистил его от паутины и нафталина. Он будет счастлив узнать, что на этот раз вести дочь к алтарю придется не ему (на моей свадьбе он так нервничал, и это передалось и мне тоже!).

Что касается моего дворца с улицы Норт-Стрэнд, можно было не трудиться вставлять стекла в окна, так они ветропроницаемы. Сегодня холодно, и дождь не перестает. Уличный фонарь светит прямо в квартиру. Если его чуть передвинуть вправо, тогда он докучал бы Руперту. Впрочем, благодаря фонарю я экономлю на электричестве. Все кажется, вот-вот под ним появится танцующий Джин Келли со своим зонтиком. Отчего это в кино все — даже дождь! — кажется удовольствием?

Каждое утро я встаю, когда за окном черная ночь (а ты ведь знаешь, не полезно вставать, когда даже солнце не соизволило это сделать), а в квартире — арктический холод. Дрожа как лист, проскакиваю из душа в спальню, вся причесанная и накрашенная, а потом десять минут до остановки бегу по улице под ветром и дождем. Уши ломит, волосы висят мокрыми прядями, чего ради трудилась мыться-сушиться, — непонятно! Лицо в потеках от туши, зонтик вывернут наизнанку, сущая Мэри Поппинс, только растрепанная. Автобус опаздывает. Или приходит переполненный. И в итоге я прибегаю на работу мокрой крысой, с опозданием, поругавшись с шофером автобуса как минимум один раз, а все остальные приходят чистенькие и ухоженные — потому что встали на час позже меня, сели в свои машины и приехали в школу за пятнадцать минут до уроков, чтобы спокойно подзарядиться чашечкой кофе перед началом рабочего дня.

В общем, песня! Под дождем.

Заметь, я пишу тебе не по электронке. Это из-за парня в интернет-кафе, который засек, что я все время на него смотрю. У него такая восхитительная физиономия, прямо хочется откусить кусочек. В общем, я решила, что он тоже запал, и потому решила остаться дома. А вторая причина того, что я пишу, в том, что я притворяюсь вот прямо сейчас, что это я занимаюсь. Учу уроки. У нас обеих на Рождество экзамены, и я сказала Кэти, что ей следует отнестись к ним серьезно. Вот мы обе и сидим на кухне, обложившись учебниками и стараясь казаться прилежными.

Мне, правда, столько надо нагнать в учебе, что я всю неделю не варила обеда. Так что кормимся в соседской индийской харчевне. К счастью, Сенджей дает нам сорок процентов скидки и даже придумал новое блюдо под названием «Рози-чикен-карри». Прислал бесплатно попробовать вчера, с нашим заказом. Мы попробовали и отослали назад. Обычный цыпленок с карри, только «Рози» прибавлено. Мне лестно, конечно, что мое имя значится в индийском меню, и забавно слышать поздно вечером, как, заказывая еду, выпивохи выкрикивают его осипшими голосами. Я представляю, что это Ромео стоит под окном, зовет меня и бросает в окно камешки, чтобы я проснулась. Потом вспоминаю, что сейчас суббота, час ночи, паб только что закрылся, подвыпившие парни громко заказывают цыпленка, а камешки — это дождь, стучащий в стекло. Ну и что? Дайте девушке помечтать.

Каждый раз, как я прохожу мимо жены Сенджея, она выкатывает глаза и цокает языком. Он все еще зовет меня на свидания, даже когда она рядом. Поэтому я громко и внятно говорю ему, что он неправильно поступает, при живой-то жене, которую должен уважать, и что если бы даже он не был женат, я все равно бы ему отказала. Я говорю это громко, чтобы она слышала, но все равно она цокает языком, а Сенджей все равно мне улыбается и подкидывает несколько лишних лепешек в мой пакет с заказом. Ненормальный.

Руперт, другой мой сосед, спросил, не хочу ли я пойти на концерт в эти выходные. Очевидно, Национальный симфонический оркестр исполняет Второй концерт Брамса, который он ставит выше всего на свете. Это не свидание. Ничего такого. Я думаю, Руперт абсолютно асексуален и зовет меня единственно для компании. Это как раз то, что мне нужно. Не говоря уж о том, что у него на руке татуировка «Я люблю маму», и такая надпись — лучший способ отбить всякую охоту к сексу. Цитатка из Джойса у него на груди тоже отпугивает. Он такой длинный, что когда я смотрю прямо перед собой, то упираюсь взглядом в слова: «Ошибки — врата открытия». Словно Руперта поселили рядом для того, чтобы я осознала ошибочность моего поведения. Правда, хотелось бы, чтобы послание было повразумительней. Ошибки скорей рытвины на пути к открытию. Это такой длиннющий ухабистый путь, усеянный препонами и опасностями. Лучше б на груди у него значилось: «Шоколад полезен».