Книга Проходящий сквозь стены - Юрий Никитин

Он с самым серьезным видом поклонился.

– Желание клиента для нас закон. Старый телевизионный кабельподойдет?

– Годится, – решил я. – Я так голоден, что ккабелю добавьте еще лучший бифштекс, салатики, птицу и чего-нить сладкого.

Он провел меня к столику, официант появился мгновенно,буквально через пять минут принес и мясо, и салатики, сообщив виновато, чтокабель еще не готов, ему нужна специальная обработка для изысканности вкуса.

Бифштекс просто сказочный, я вообще только первые парумесяцев жрал экзотическую дрянь, пока не врубился, что лучше обыкновенногокуска мяса ничего нет. А если еще с лучком, перчиком, соусами…

Мясо тает во рту, слабое вино просто чудо, однако страннаягоречь во рту, или не во рту, но все равно как-то все не так, как раньше. Какона отрезала… Будто я враг. Нет, еще хуже. Как будто я нищий пьяный бомж,предлагающий леди в парке что-то насчет минета.

Не понимаю. Дура какая-то. Хоть и заканчивает универ. Малоли дур с дипломами? Даже тех, кто в самом деле закончил, а не купил диплом.

Официант принес кофе с пирожными, голос снизил довкрадчивого шепота:

– Вами наши девушки интересуются…

– Вон ту и ту, – сказал я. – Рыженькую и брюнетку.

Он улыбнулся.

– У вас прекрасный вкус.

Через минуту к столу подошли рыженькая и брюнетка, я жестомуказал на места напротив. Официант тут же принес им по бокалу шампанского, двешоколадки. Я допил кофе, поднялся и кивком пригласил их идти со мной.Рыженькая смолчала, но брюнетка заметила осторожно, то ли одобрительно, то лиосуждающе:

– А ты крутой. Времени не теряешь.

– Время – деньги, – сообщил я новость.

– Время – деньги, – согласилась брюнетка, –но никто не жалеет время, все жалеют деньги.

– Я не жалею, – сообщил я. – Но я привык ккачественному обслуживанию.

Девочки переглянулись, заулыбались.

– Шеф, мы делаем все, что только пожелаешь и как пожелаешь.

– Заметано, – сказал я и вытащил ключи отмашины. – Начнете прямо в салоне. У меня стекла тонированные.

Они со смешками загрузились, довольные, я из щедрыхклиентов, даже ценами не поинтересовался, ведь хоть делу – время, апотехе – час, но как платить, всех напрягают обратные пропорции. Мне же пофигу, денег у меня меньше не становится. Даже таскать из банков не надо: Бойкоежемесячно присылает по сто тысяч, теперь это я у него крыша, да и моя фирмадает стабильный доход, вот уж не ожидал… Но что толку, если деньги сами плывутв руки, а ты в это время идешь ко дну? В наше время часто приходитсявыбирать – либо звучать гордо, либо быть человеком.

Машина выкатилась на дорогу, рыженькая молча принялась заработу, а я отстраненно напоминал себе, что все хорошо идет, чего это я хандрю,с какой стати иду ко дну, когда у меня все заметано и везде все схвачено, и причем здесь выбор насчет гордости или человечности?

На другой день впервые за долгое время вспомнил о фирме, нопоехать поленился: включил скрытые телекамеры и около часа смотрел и слушал,что там происходит. Работу Вован наладил: все при деле, трудятся, как муравьи.За время, пока я смотрел, прибыло две машины от фирм-производителей, со складаидет постоянная отгрузка мелким оптовикам и частным лицам. Плюс ребятня бегаетпосыльными, разнося заказы по Москве.

Я уже собирался отключиться, когда к Вовану в кабинетпрошли двое очень солидных мужчин, с виду ну прям депутаты Госдумы, лицазначительные, фигуры – как у памятников на площадях, но в кабинете уВована сразу стали меньше ростом, заискивающе улыбались, угодливо хихикалишуткам Вована.

Вован развалился в директорском кресле, животик черезремень, сытый и довольный, величественным жестом позволил обоим сесть.

– Вот что, Сергей Палыч, – сказал он благодушно, –я просмотрел отчет. В общем неплохо, даже хорошо местами. Только поменьшео моей руководящей направляющей роли… Скромный я типа, ха-ха-ха! Нам чтоглавное? Верно, чтобы доход был, чтобы прибыль росла… А всеостальное – лирика… А мы не поэты какие-нибудь, мы – настоящиелюди.

Сергей Палыч сказал восхищенно:

– Уже успели? Там же двенадцать страниц! Все-то вы, шеф,успеваете…

Вован величественно кивнул.

– А что, кто-то говорил, что я лодырь?

Второй мужчина ахнул, посмотрел на Сергея Палыча с великойукоризной. Тот испугался, выставил перед собой ладони.

– Что вы, шеф! Просто все видят, как вы пашете с утра допоздней ночи!.. После такого дня и расслабиться не грех, это ясно. Иначе нервыперегорят, каждый психотерапевт скажет.

Вован величественно кивнул.

– Я все успеваю, – молвил он по-царски, –только такие ребята могут руководить фирмой. Которые успевают везде.

Он захохотал, и Сергей Палыч и второй угодливо захихикалишутке шефа. Сергей Палыч тут же сказал еще угодливее:

– Вот в фирме и удивляются, что работаете только вы, авладельцами являются двое!.. Это как-то несправедливо.

Второй сказал многозначительно:

– И не по понятиям.

Вид у него был таков, что уж он-то знает, как правильно попонятиям, сам такой, у него и концы есть в том мире, где все по понятиям.

Вован спросил с чувством юмора:

– По понятиям это где, в Думе? Ну ты даешь, Ахматович!

И захохотал, довольный остротой. Ахматович сделал вид,что смутился, раскусили, но Сергей Палыч уже гоготал и смотрит на Вована свосторгом, как на мистера Бина. Ахматович подумал и засмеялся еще громче.

– Вы отмочили, шеф, вот уж отмочили!.. Не в бровь, а вглаз!.. В Думе, ха-ха, сегодня же расскажу ребятам, все со смехуполягут!..

А Сергей Палыч, страшась, что Ахматович перехватитинициативу, сказал в лоб:

– Шеф, извините, но скажу правду-матку прямо в глаза! Это недело, что один пашет, как вол, а другой и вовсе в фирму не показывается.Я слышал, что этот ваш хозяин вполне нормальный пацан, но зря вы ему далисесть себе на шею. Так дела в бизнесе не делаются.

Вован молчал, Ахматович вклинился в паузу:

– Шеф, в самом деле, нельзя ли как-то перевести все на вас?В бизнесе это обычное дело. И никакого кидалова – каждыйполучает то, что заслуживает. Если вы и начинали когда-то вместе, то за этовремя ваша фирма разрослась из жалобной мышки в огромного волка! В этомтолько ваша заслуга.

Я слушал, злился, снова слушал, сейчас Вован всем имответит, но Вован, к моему смутному недоумению, все молчал, сопел, потом цапнулсо стола граненый стакан с водкой, залпом выпил, перекосился, фыркнул.