Книга Варяги. Смута - Влад Поляков

— Алексей, проверь!

Тот лишь коротко кивнул и заспешил вслед за Рольфом и вторым хирдманом. Проверять, не есть ли все это один большой обман. Добрыня лично давал им указания перед тем, как поручить столь важное дело. Но… Стоило ему подойти к месту падения тела. Как все сомнения отпали.

Трап был самым настоящим. Рассеченная ударом даже не меча, а секиры кольчуга, кровь, широко раскрытые глаза на обезображенном лице… И видно было, что смерть лишь недавно забрала его, отправив душу прямиком в ад, как уготовано любому неверующему в истинного и единственного бога. Так ему говорил священник… Давно говорил, а родители еще больше подводили к мысли последовать их примеру и отречься от ложных идолов.

— И чего смотришь? — хмыкнул Рлльф. — Или не стой на дороге. или помоги затащить внутрь башни.

Алексей лишь помотал головой. Показывая, что тащить тело не собирается и вообще у него другие дела. Например, вернуться к Борису и подтвердить, что никаких сомнений здесь нет. Тело настоящее, недавно еще бывшее живым человеком, хирдманом одного из здешних князей. Именно это он и сказал, вернувшись к главному:

— Борис, все хорошо…

— Сомнения иногда полезны, — оскалился обладавший острым слухом Лейф. — но иногда они только мешают. Впрочем… мои люди очистили большой участок стены. Поспешим же!

Ведущая в околовратную башню лестница… И пара хирдманов у входа в нее, принадлежащая к числу людей Лейфа. Видя, кто именно приближается, они лишь заранее посторонились, давая пройти своему ярлу и его свите. А внутри самой башни и на крепостной стене…

Следы ожесточенного боя, произошедшего совсем недавно, еще не убрали. Разве что тела оттащили в сторонку, а вот лужи крови на камнях даже песком не засыпали. Оказывали первую помощь раненым, кого-то тащили к лекарям, а он стонал и слабо ругался. Все было как всегда в таких случаях, вот только на сей раз схватка происходила не между защитниками города и приступающими к стенам, а между противоборствующими сторонами внутри города.

Зато увиденного вполне хватилопосланцам великого князя, чтобы окончательно удостовериться в серьезности происходящего. Следовательно…

— Можно подавать знак, — поразмыслив, заявил Борис своим двум сообщникам. Для начала, о готовности. Григорий, бери факелы и начинай.

— Будет сделано…

Взяв два факела из числа сложенных в отдельном. Стоящем у стены башни ящика, Григорий поджег их один за другим от другого, закрепленного в настенном держателе, и заозирался, ища наиболее подходящее место. То, огненные знаки с которого будет видно со стороны расположения великокняжеских войск и не особо заметно защитникам с других участков стены.

Нашел. И, встав там, начал взмахивать горящими факелами в заранее оговоренной последовательности. Сложной последовательности, надо отдать должное. Когда Григорий закончил, Борис, внимательно наблюдавший за ним, вымолвил:

— Начинайте открывать ворота, Лейф Стурлассон. Только перед этим повяжите белую повязку на левую руку и своим воинам то же самое прикажите. А то порубят вас сгоряча.

— Сделаем, — ухмыльнулся Лейф. — Повязки уже есть, осталось только надеть. А ворота открывать не рано ли? Пока дружинники Владимира Святославовича доберутся, может немало времени пройти. А открытые ворота привлекают к себе лишнее внимание.

— Не рано! Они уже поблизости. Не конники, от лошадей слшком много шума. Только пешие. Первыми пойдут лучшие из дружинников, чтобыудерживать пространство около ворот. А уже потом ударный кулак из наемников. Пусть они гибнут в запутанных улочках Переяславля. Ну а детинец останется напоследок. Пусть туда стекутся защитники с крепостных стен. Те, кто останется. Посмотрим, смогут ли они стрелять в нас из своих самострелов, когда мы погоним впереди их жен и детей!

Стурлассон лишь молча кивнул, но не стал говорить что-либо в ответ. К чему? Все и так было сказано. А последней и четкой чертой стали слова посланника великого князя Киевского о женах и детях. Если бы он и в самом деле замыслил предательство, то мгновенно отступился бы от него. Ведь с такими «друзьями» и покровителями и врагов не нужно! Главное, чтобы никто из слышавших эти слова его хирдманов не сорвался. Только бы не сорвался…

Открываются ворота. Медленно, с большими усилиями, но открываются. Решетка уже поднята, что вызывает искреннее, незамутненное счастье на лицах посланной Владимиром или Добрыней. Что не так важно, троицы. Они довольны. И этим, и телами не пожелавших предать защитников, и белыми повязками на руках остальных. Всем довольны…

И вот уже второй знак. Снова Григорий машет факелами, на сей раз меньше по времени. Ждать теперь остается совсем недолго. Можно, как следует присмотревшись, увидеть смутные тени мновества людей, тихо движущихся к стене. Вот они ближе, еще ближе, совсем близко. Много их. Сотни, которые легко будет сложить и в тысячи, стоит лишь как следует оценить то, что еще скрыто в ночной тьме. Пора!

Ночная тишина взрывается тревожными криками и слышится звон клинков. На том участке стены, который на границе «захваченного» его хирдманами. И тут же Лейф, играя заранее оговоренное, выкрикивает посланцу Владимира Святославовича, прибавив в голос не испуга. Но волнения:

— Путь быстрее проходят в ворота! Началось… Мои хирдманы защитят стену, но все вошедшие пусть создают плотный строй. И уже потом…

— Я понял! — кивает Борис, после чего, метнувшись к Григорию, отталкивает того и берет факелы сам. — Уже передаю! Только держите стену Стурлассон… Великий князь вас озолотит, даст все, что вы только можете себе представить! Только держите стену…

Слова словами а руки Бориса машут факелами, движения четкие, выверенные. И вливающая в ворота река дружинников не расползается в разные стороны по улочкам, а строится на обширном свободном участке у ворот. Плотный строй, который так сложно пробить. И есть тому причины… Уже свистят первые стрелы, поскольку с нескольких направлений выкатываются защитники. Неожиданно много, но не чрезмерно. Тоже сбиваются в несколько необычное построение. Скорее защитное. Хотя им то следует атаковать, а не… Словно чего-то ждут. Но чего?

— Греческий огонь! Он здесь должен быть, — встрепенулся Борис. — Его можно использовать для…

Слова оборвались хрипом из-за удавки, наброшенной на шею посланника Владимира. точно такие же достались и двум другим. Попытки дернуться быстро пресеклись, да оно и не было сложным делом. По несколько хирдманов на одну цель, к тому же не ожидающую подвоха… И голос Стурлассона, Ю мгновенно ставший жестким, злым и преисполненным ненависти:

— Пусть смотрят, выпавшие из-под ромейского хвоста! Пусть хорошо смотрят! И не убивать, они живыми еще понадобятся. Мрачный любит с предателями говорить…

Борис хотел что-то выкрикнуть, но из сдавленного удавкой горла вырывался лишь еле слышный хрип. А руки-ноги уже вязали. Ему оставалось лишь смотреть. Смотреть на то, как рушится такой казалось бы верный замысел захвата города. Тот, который обернули против них самих. И слушать голос ярла Лейфа Стурлассона, который каленым железом вворачивался даже не в тело. в душу: