Книга Тайна за семью печатями - Джеффри Арчер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– За сорок минут? До Саутгемптона? Не получится, командир, – покачал головой таксист.
– Согласен, – сказал Джайлз. – Но если привезешь меня в порт до отхода «Южной Америки», мое обещание в силе – двойной счетчик.
Такси рвануло вперед, как породистый скакун из конюшни. Водитель старался преодолеть движение часа пик, проносясь по улицам, о существовании которых Джайлз и не подозревал, проскакивая перекрестки при переключении желтого на красный, пересекая двойные сплошные. И все равно минуло больше часа, прежде чем они выбрались на Винчестер-роуд, где увидели, что из-за дорожных работ для проезда осталась лишь одна забитая транспортом полоса, по которой можно было двигаться лишь с минимальной скоростью.
Джайлз то и дело поглядывал на часы, но секундная стрелка, казалось, была единственным предметом, сохранявшим способность двигаться, и их шансы успеть в порт до девяти таяли с каждым ее оборотом. Он молился, чтобы отход судна задержали хотя бы на несколько минут, но отлично знал: ни один капитан не может себе позволить упустить прилив.
Джайлз откинулся на спинку сиденья и задумался над словами Бруно. «И отцу тоже не говорите». Повезло Себастьяну с другом. Он вновь посмотрел на часы – 7:30 вечера. Как мог дворецкий сделать такую простую ошибку, сказав, что они едут в лондонский аэропорт? 7:45. Нет, какая ошибка, ведь он обратился ко мне «сэр Джайлз», хотя и понятия не имел, что я вдруг могу оказаться на пороге. Если только… 8:00. Он сказал «они уехали в лондонский аэропорт» – кто был вторым человеком? Отец Бруно? 8:15. К тому времени как такси свернуло с Винчестер-роуд и направилось к порту, ни на один из этих вопросов найти разумного ответа Джайлзу не удалось. 8:30. Джайлз отбросил все опасения и начал думать о том, что предпринять, если удастся прибыть в порт до отправления судна. 8:45.
– Скорей! – не выдержал он, хотя видел, что водитель и так выжимает из машины все возможное.
Наконец вдалеке показался океанский лайнер, и, по мере того он как вырастал с каждой минутой, Джайлз ощутил надежду. И тут до его слуха долетел звук, услышать который он так страшился: три долгих прощальных гудка.
– Время и прилив никого не ждут, – проговорил шофер.
Такси остановилось у борта «Южной Америки», но пассажирский трап уже был поднят и швартовы ослаблены: огромный пароход медленно отваливал от причала.
Чувство беспомощности охватило Джайлза, наблюдавшего, как два буксира выводят лайнер в устье реки, будто трудяги-муравьи – слона на безопасную тропу.
– К капитану порта! – крикнул он, понятия не имея, где тот может находиться.
Водителю пришлось дважды останавливаться и спрашивать дорогу, прежде чем он подъехал к единственному офисному зданию, в котором еще горел свет.
Джайлз пулей вылетел из такси и без стука ворвался в кабинет капитана порта. Там он оказался лицом к лицу с тремя испуганными мужчинами.
– Вы кто? – потребовал ответа человек в форме администрации порта, на которой было больше золотых галунов, чем у двух его коллег-офицеров.
– Сэр Джайлз Баррингтон. На борту вон того судна мой племянник. – Гость показал в окно. – Есть ли возможность снять его?
– Не уверен, сэр, если только капитан не примет решение остановить судно и пересадить пассажира на один из лоцманских катеров, что, на мой взгляд, маловероятно. Но я попытаюсь. Как его имя?
– Себастьян Клифтон. Он несовершеннолетний, и его родители наделили меня полномочиями снять его с борта этого судна.
Капитан порта взял микрофон и начал нажимать какие-то кнопки на пульте, вызывая на связь капитана судна.
– Не хочу обнадеживать вас понапрасну. Но мы с капитаном служили вместе в Королевских ВМС, так что…
– Капитан парохода «Южная Америка» на связи, – раздался из динамиков «очень английский» голос.
– Это Боб Уолтерс, капитан. У нас проблема, и я буду очень тебе признателен, если сможешь помочь, – проговорил в микрофон капитан порта, а потом передал просьбу сэра Джайлза.
– В обычных обстоятельствах я был бы рад помочь, – ответил капитан судна. – Но на мостике владелец судна, так что мне придется просить его разрешения.
– Спасибо, – сказали в унисон Джайлз и капитан порта.
– Существуют ли обстоятельства, при которых вы могли бы приказать капитану? – поинтересовался Джайлз, пока они дожидались ответа.
– Я могу это сделать, только пока судно находится в русле реки. Едва оно пройдет северный маяк, как будет считаться уже за пределами моих полномочий.
– Но пока судно находится в русле реки, приказывать капитану вы можете?
– Да, сэр, но помните, это иностранное судно, и нам совсем не нужен дипломатический инцидент, так что мне бы очень не хотелось отменять приказы капитана, если только не буду твердо убежден, что имеет место преступное деяние.
– Ну что же они так долго? – спросил Джайлз: минуты тянулись.
Внезапно динамик ожил:
– Извини, Боб. Владелец не расположен выполнить твою просьбу, поскольку мы подходим к волнорезу гавани и вот-вот войдем в канал.
Джайлз выхватил микрофон из руки капитана порта:
– Говорит сэр Джайлз Баррингтон. Пожалуйста, пригласите владельца судна. Я хочу переговорить с ним лично.
– Прошу прощения, сэр Джайлз, – ответил капитан. – Но мистер Мартинес покинул мостик и ушел к себе в каюту, оставив строгое распоряжение не беспокоить его.
Гарри полагал, что нет сильнее гордости, чем та, что переполняла его, когда он услышал о награждении Себастьяна стипендией в Кембридже. Он ошибался. Точно так же он ликовал, наблюдая, как его жена поднимается по ступеням и идет по сцене получать диплом с отличием о бизнес-образовании из рук Уоллеса Стерлинга, президента Стэнфордского университета.
Гарри больше, чем кто другой, знал, на какие жертвы пошла Эмма, чтобы соответствовать невероятно высоким стандартам, предъявляемым профессором Фельдманом к себе и к своим студентам. Причем от Эммы этот человек ожидал еще большего и в последние несколько лет ясно давал это понять.
Когда Эмма, в темно-синем капюшоне магистра, под теплые аплодисменты покидала сцену, она, как и все студенты до нее, радостно подбросила в воздух свою академическую шапочку, салютуя окончанию студенческой поры. Эмма могла только гадать, что сказала бы ее милая матушка о подобном поведении тридцатишестилетней английской леди, да еще на публике.
Взгляд Гарри перескочил с жены на знаменитого профессора факультета предпринимательства, сидевшего на сцене всего в двух местах от президента университета. Сайрус Фельдман даже не пытался скрыть свои чувства, когда его лучшая ученица вышла получать диплом. Он первым оказался на ногах, чтобы поаплодировать Эмме, и последним опустился на место. Гарри частенько изумлялся, с каким изяществом его жене удалось заставить могущественных людей, от лауреатов Пулицеровской премии до директоров компаний, уступить ее воле. В точности как ее мать.
