Книга Русская красавица. Напоследок - Ирина Потанина

— А-а-а-а! — ругаюсь на Никифоровича я и со скоростью элетровеника принимаюсь носиться по квартире. Я-то может, и самая близживущая, но, конечно же, самая долгособирающаяся. Погрузить себя в ванну, а в себя, что-нибудь завтракообразное — задача номер раз. Помыть голову и привести прическу в нормальное состояние — задача номер два. Отыскать в дебрях квартиры хозяйку и выпросить очередную отсрочку платежа — не потому, что денег нет, а оттого, что некогда сейчас заниматься подсчетами по электричеству и телефону…

В общем, в театр я попадаю, когда труппа уже во всю заседает.

— Повторяю для вновьприбывших — у нас появились официальные спонсоры. Мы им — рекламу при каждом удобном случае и пропаганду из хорошести, — Марик бросает многозначительный взгляд на Алинку, которая, похоже, должна срочно изобрести какие-нибудь банеры и плакаты, которые с одной стороны будут все время находится на сцене и рекламировать спонсоров, с другой — не станут выбиват зрителя из колеи пьесы. — Они нам — некоторые денежные средства на закупку всего необходимого для спектаклей…

— Здорово! — переговариваются все. — Давно пора заиметь нормальных спонсоров… Еще бы зарплату с них стребовать. Хоть какую-то ежемесячную ставку. Надоело от прибыли жить!

— Тут возможны варианты, — продолжает Марик. — Потому я вас и собрал. Можно — заиметь спонсоров, а можно сделать так, чтобы спонсоры заимели нас. Не сказать прямо: «поимели». Тогда и ставка будет и реклама грядущих выступлений и продвижение нас на рынок… Подробнее, если полностью уйти под крышу этих ребят, они берутся нас кормить, любить и жаловать. С одно стороны — я руками и ногами за. Сами мы очень скоро загнемся. С другой — опасаюсь, что «связанная птица не может быть певчей»…

— Может. Если ей за это прилично платя, — подает голос Наташа.

Остальные с выводами не спешат. И хочется, и колется… Творчество — не та вещь, которая терпит гнета…

— Знаете, — неожиданно для самой себя нахожу очень правильный и простой выход: — Давайте просто предложим свои условия: никакой творческой цензуры и мы ваши навеки.

— Верно! — вступает Василь. — Раз спонсоры — значит, коммерсанты. Раз коммерсанты, значит им в постановки вмешиваться не захочется. Мы им не для творческих амбиций нужны, а для прибылей. Так?

— Будем надеяться, — пожимает плечами Марик и выноси вопрос на голосование. Все-таки он — уникален. Мог бы решить все собственной властью и поставить нас перед фактом — имеет полное право, он ведь и зачинщик создания труппы, и официальный директор, и режиссер… Нет, хочет чтобы все по справедливости…

Так мы стали частью какой-то большой структуры — какого-то солидного творческого объединения. Надо заметить, жизнь тут же изменилась к лучшему.

Во-первых, всем нам назначили оклад, не зависящий от количества выступлений в месяц. Процент от прибыли чуть уменьшился, но шел теперь добавкой к окладу. Во-вторых, мы перестали зависеть от транспорта приглашающих. Творческое Объединение, нас купившее, имело свои микроавтобусы, на которых мы и разъезжали. Пока — по привычным Мариковским заказчикам.

Уже настроившись, на то, что сделали правильный выбор, все мы пришли в растерянность, когда наружу стали всплывать некоторые удивительные подобности о наших хозяевах.

Наши условия о творческом невмешательстве, например, так и остались без ответа. При этом Марик, предложивший их, не дожидаясь решения, подписал все необходимые бумаги…

— Я не мог отказаться, — сухо сообщил нам режиссер. Несколько позже, я полностью пойму, о чем шла речь.

Пока же ни я, ни остальные, ничего толком не понимали. Внешне — лафа, а предчувствия и ощущения очень нехорошие. Не голословные предчувствия, между прочим.

На нас активно летели первые ласточки. Однажды труппа сотряслась от грандиозного Никифороческого возмущения. Через пару часов мы должны были давать спектакль в стенах родного ВУЗа, потому практически все были в сборе. Из гримерок — двух больших комнат, разделяющих нас по половым признакам, все вывалили, заслышав громкие возмущенные крики. Никифорович созывал народ, чтобы нажаловаться. На себя, на судьбу и на наших спонсоров.

— Невменяемый народ, одуревший! — причитал он. Надо признаться, я никогда раньше не видела Никифоровича таким разобиженным. — Просто хамство! Хамство, Читой воды!

Бледный Виталька — вряд ли от волнения, просто цвет лица у парня такой — семенит за нашим ветераном и пытается его успокоить:

— Ну, подумаешь, ну мало ли сволоты на свете. Ну что вы так разгорячились?

— Весь вопрос в том, на каком свете! — и не думает успокаиваться Никифорович. — Если на том — так мне все равно. Тут я, как Наташа, сторонник этого вашего финтифлизма… А если на этом — увольте. Буду грызться до последнего…

— Пофигизма, — автоматически поправляет Виталька, хотя прекрасно понимает, что Никифорович нарочно коверкает слова и делает вид, что не владеет нашим сленгом.

Разумеется, все мы вываливаемся в предбанник, и наперебой топим его в расспросах. Выясняется, что наших попросту обсчитали.

— И не в магазине, что было бы привычно и даже в чем-то дорого моему полному ностольгии по советским временам сердцу, а прямо тут, в театре, на поприще служения искусству! — скандирует Никифорович, то ли и впрямь очень разозленный, то ли, считающий своим долгом оправдать всеобщее внимание: — Слушайте, дети мои! Слушайте и возмущайтесь!

Ситуация на самом деле оказалась довольно незначительной. То есть, свинство, конечно, но не настолько…Выяснилось, что Виталик с Никифоровичем зачем-то ошивались вокруг Марика и услышали, что новое руководство собирается заказывать рекламный ролик о наших новогодних представлениях. Приходите, дескать, детки, погружайте свои ничем еще не помраченные умы в наш умопомрачительный праздник и будет вам счастье!

— Идея, я вам скажу, замечательнейшая! — сообщает Никифорович. — Я как услышал, чуть на шею этим предлагателям не бросился. Наконец-то у нашего театра будут здравомыслящие руководители. Но тут, значится, слышу другое…

Ролик господа-учредители собираются заказывать у крутой компьютерной компании. Хотят, чтобы те прорисовали главных героев представления, соорудили радующий галаза и души мультик и… Все бы ничего, если бы Никифорович нечаянно цену такого мультика не услышал.

— Да вы что!? — решительно вмешался он. — Вы лучше эти деньги нам, актерам, раздайте, если девать некуда. Вы в наш театр вкладывать собрались или в студию ту рекламную???

— В самом деле, — перебил рассказ Виталик, робко, словно оправдываясь. — Окупиться такая сумма никогда не окупится. Зачем же так тратиться-то? Я еще сразу подумал об отмывке денег там, или еще о чем таком. Но вроде как разговоры вовсе не об этом шли. В общем, решили, наше дело предложить… И предложили:

Виталик снова передает слово старшему:

— А чего бы это вам, — говорим, — Не воспользоваться подручными средствами! Нами — то есть? Все костюмы имеются, все образы давно проработаны! Неужели рекламный ролик с живым видео хуже бездушной мультяшки будет смотреться???