Книга Воины Зоны - Алексей Бобл

Наконец Бугров потянулся к бортовой радиостанции, и я сказал:

- Переключитесь на внешний канал связи. Аня, если хочешь что-то сказать мне, зажми верхнюю половину тангенты, тогда услышу.

Монолитовец выставил частоту и забубнил в переговорное устройство позывные - пытался связаться с охраной Северова. Через минуту ему ответили.

- Нас проведут, - перекрикивая рев двигателя, сказал мне Бугров.

Из темноты выплыли искореженные груды металла, в которых лишь с трудом можно было узнать останки легковых автомобилей, за ними потянулись гаражи.

- Что за обломки? - спросил я.

Бугров пояснил:

- В этом месте ликвидаторы аварии восемьдесят шестого года уничтожали личный автотранспорт жителей города.

Опять он как автомат говорит. Стоило нам помолчать какое-то время, сосредоточившись на бое, - и речевой центр монолитовца будто погрузился в спячку.

Земля сменилась асфальтом, машина выкатила на открытое пространство - ни деревьев, ни построек впереди. На фоне неба проступили силуэты портовых кранов, похожие на огромных журавлей. Слева потянулась стена из бетонных блоков, и я вспомнил про П-образный вал у пакгауза на железнодорожной станции. Скорее всего, такие стены и валы создавали после первой аварии возле важных транспортных узлов вроде железнодорожной станции и порта, способных обеспечить подвоз необходимых для ликвидации аварии грузов. Снижали таким способом засветку этих мест радионуклидами, которые излучал разрушенный взрывом реактор.

Впереди дважды мигнул фонарик, потом еще два раза, с более длинным интервалом. На ходу Бугров открыл люк, вылез на броню и стал сигналить в ответ. Мы въехали на территорию припятского порта, где нас ждал один из хозяев Зоны.

Глава 19

Докладная записка начальнику штаба

Объединенного командования:

Провести подробное картографирование местности города Припять, русла реки и близлежащих объектов не представляется возможным. Слои плотного излучения аномальных облаков препятствуют проведению съемки со спутников-разведчиков. Попытки пролетов над указанными объектами привели к потере одного БПЛА из состава батальона РЭР группировки. Обеспечить картографирование местности представляется возможным единственным путем: формирование отдельной экспедиции при поддержке бойцов отряда специального назначения.

Начальник топографической службы группировки майор…

Не хотелось покидать машину огневой поддержки, вылезать из-под брони даже на короткое время, но нам предстояла важная встреча.

Мы остановились на грузовой площадке рядом с одним из портовых кранов. На краю бетонного квадрата тускло светились подвешенные на столбах лампочки, их соединял кабель, протянувшийся от строительной бытовки. В темноте за площадкой был пирс, дальше - залив. Посреди площадки стоял огромный бульдозер. Молодые елки проросли сквозь трещины в бетоне - впрочем, после Припяти, где некоторые деревья ухитрились пробиться сквозь фундаменты, это не удивляло.

В конце площадки виднелась темная осветительная вышка с разбитыми прожекторами, за бытовкой стояла мачта линии электропередачи. И все - никакого блокпоста или укрепленной огневой точки, никаких военных объектов. Охрана Северова могла, конечно, заложить фугасы на въезде в порт и установить мины с дистанционным подрывом. Пространство перед портом открытое, все как на ладони, на кранах можно посадить снайперов-наблюдателей… А Бугров толком не знает, какая охрана у его босса, можно и не спрашивать.

Сняв шлемы, мы выбрались наружу. От реки порывами налетал ветер, в порту стояла тишина. Аня села под башней, Лабус до поясницы высунулся из люка, положил перед собой рюкзак и стал копаться в нем. Я похлопал себя по щекам, размял шею, взъерошил волосы. Пригнувшись, взял из отсека шлем БТС, опять выпрямился и спросил у Бугрова:

- Сколько людей в распоряжении Северова? Как его охраняют?

Офицер не успел ответить - раздалось гудение, из-за бытовки вынырнул электрокар с железной бочкой на длинных погрузочных вилах.

- Горючее, - сказал монолитовец.

Я выпрямился на башне, заглядывая над бочкой в открытую кабину. Кар подъехал ближе, и стало видно, что в нем сидят два сектанта в такой же форме, как и бойцы Бугрова. Напарник, шумно выдохнув, поднял «Миними» - рефлекс.

- Они не нападут, - сказал Бугров. - Опустите оружие.

Костя сплюнул и положил пулемет на броню, из рюкзака достал две пластинки гематогена, бросил одну мне, сорвал со второй обертку и сунул в рот. Спросил у Ани:

- Конфетку хочешь?

Она сидела впереди, спиной к нам, и не оборачивалась.

Бугров спрыгнул на бетон, повесил гранатомет за спину. Погрузчик остановился возле танка, вилы с гудением поползли вниз. Один сектант остался сидеть, второй вылез, ухватился за бочку, и, когда вилы опустились до предела, перевернул ее на бетон.

- Бугров, мы ведь тут не слишком долго пробудем? - у спросил я.

- Меньше часа. К утру надо быть на ЧАЭС.

Я повернулся к Лабусу.

- Оставайся с машиной. Когда заправишься, осмотри приборы на башне, ладно? Артиллерийский комплекс погляди, броню, катки с гусеницами. Ну и отдохни потом. Или ты на Северова хочешь поглядеть?

- Да не очень, - Костя пожал плечами. - Он не плейбой, чего мне на него глядеть.

- Давай тогда. - Вслед за Бугровым я спрыгнул на бетон.

Один монолитовец неподвижно сидел в кабине электрокара, второй стоял рядом с бочкой. Офицер махнул ему рукой, сектант повернулся - четко, как на плацу, только что каблуком о бетон не пристукнул - и зашагал в сторону пирса. Бугров пошел за ним, а я приблизился к Ане.

- Ты остаешься?

Она покачала головой, привстала, я протянул руку, но девушка спрыгнула сама. И оступилась, качнувшись, оперлась на мой локоть.

- Устала? - спросил я.

Закусив прядь волос, она мотнула головой.

- Ладно, идем. Хотя выглядишь ты плохо.

Под глазами ее лежали темные круги, лицо осунулось, черты заострились.

- Это не физическая усталость, - сказала она. - Я… я ментально устала.

Мы пошли вслед за Бугровым, она продолжала опираться на мою руку.

- Как это? - спросил я.

Девушка глядела перед собой остановившимся взглядом, и мне казалось, что она видит не разрушенный порт, огромные силуэты кранов и черную, маслянистую гладь залива за пирсами, а что-то совсем другое, открытое только ей. Положив другую руку на мое запястье, Аня заговорила отрешенным тихим голосом:

- Просто здесь очень тяжело. Чем ближе к ЧАЭС - тем тяжелее. Все очень темное, косматое. Кажется, что впереди горит много костров - сотни, может, тысячи, но в них не обычные ветки жгут, а… Не знаю, старые шины, резину, всякий мусор. Гнилье, ветошь, а еще трупы.