Книга Батарея - Богдан Сушинский

– «Наградной список» – это, товарищ майор, хорошо. Это куда приятнее составляется, нежели «похоронный». Если помните, я просил похлопотать по поводу боеприпасов.

– Вчера вечером я беседовал с подполковником Райчевым.

– Уже с… подполковником?

– Только вчера получил повышение и в чине, и в должности. Теперь он уже замначальника порта по перевозкам; в блокадном городе, по существу, первый человек. Обещал, что сегодня ночью к твоему причалу подойдут два сторожевика со снарядами. Мобилизуй весь личный состав, чтобы до рассвета ни одного снаряда, ни одного ящика с гранатами – ни на судах, ни на берегу не оставалось. Подтрибунально так мобилизуй… К слову, вчера и второй наш грузовик попал под бомбежку, так что теперь мы без автотранспорта.

– Но у вас там, кажется, были две подводы… Хотя бы для снарядов главного калибра, чтобы не очень утомлять людей.

– Одна осталась, вторую разнесло снарядом вместе с лошадками. Но эту, свой последний транспортный резерв, пришлю.

…А вечером, еще до того как подошли корабли с боеприпасами, на передовой дозор погранполка из лимана вышел юнга Юраш. Он был так избит, что пограничники ни на минуту не усомнились в том, кто перед ними. Как оказалось, во время последней вылазки в окрестности Беляров, о которой комбату поведал Родин, юнгу схватил румынский патруль. Быстро выяснив, что в деревне он чужак, его тут же принялись допрашивать, жесточайше при этом избивая. Мало того, поскольку кто-то видел его в селе в компании с Курсаком, староста велел немедленно вызвать парня-инвалида и тоже допросить. Вот только происходило все это уже после того, как Родин оставил его усадьбу.

К счастью, парень не выдал Женьку, а, наоборот, подтвердил известную ему легенду о причинах появления в деревне этого мальчишки. На какое-то время это сработало, избиение и допросы прекратились, однако на ночь Женьку все-таки закрыли в дровяном сарае, расположенном рядом со зданием, в котором находились староста и жандармы. Причем охрана юного разведчика возложена была на тех же двух часовых, которые были приставлены к обиталищу старосты.

Одному Богу известно, как бы сложилась судьба мальчишки дальше, если бы не внезапный предрассветный артналет, который привел румын в ужас. Как только осколок снаряда и мощная взрывная волна проломили часть стены сарая, юнга тут же воспользовался этим, выбрался на волю и бросился бежать. Один из часовых заметил его и даже выстрелил вдогонку, однако преследовать не решился, видно было уже не до беглеца.

Целый день Женька провел в речных плавнях неподалеку от лимана. Его искали в деревне, прочесывали в поисках юного лазутчика окрестности Беляров, но… при первой же опасности мальчишка прятался под небольшой рыбачий мостик, под которым он буквально зарывался в ил. Но самым страшным оказались не румынские солдаты, которые появлялись то в виде патрулей, то лошадей на водопой приводили, а несметное количество змей – то ли гадюк, то ли ужей, юнга в них не разбирался, которые появлялись то на берегу или рядом, в воде, а то грелись на солнышке, сворачиваясь калачиком на мостике.

Завидев этих тварей рядом с собой, Женька клятвенно обещал себе, что впредь станет уничтожать, где только встретит, однако никакие заклинания не помогали. А вечером он сам ползком, в буквальном смысле ужом, сумел подобраться к лиману. Но и там еще около часа просидел в камышах, почти по шею в воде, дожидаясь, пока уберется остановившийся неподалеку конный патруль; лошадям солдаты дали возможность попастись, а сами по очереди купались.

После этого рассказа Женька был отмечен сразу двумя командирами. Комбат похвалил его за мужество и объявил благодарность за сведения, которые он в свое время сообщил краснофлотцу Родину. А мичман Юраш, на правах отца и командира, сначала нежно обнял его, а затем вполголоса признался: «Надавал бы я тебе сейчас по шее, чтобы лишний раз на рожон не лез, да перед комбатом и бойцами неудобно. Как-никак юнга, да к тому же – разведчик!»

10

Под вечер Гродов в сопровождении политрука появился на хуторе Шицли. Полковник и его морские пехотинцы встречали артиллеристов как дорогих гостей, всячески подчеркивая, что перед каждой атакой противника молятся на «береговиков», как они называли пушкарей 400-й батареи, как на богов.

Вместе с командиром полка комбат побывал на оборудованном в какой-то разрушенной усадьбе наблюдательном пункте, чтобы оттуда в стереотрубу и бинокль осмотреть значительную часть румынской передовой и ближайшие подступы к ней. Одно дело – командовать батареей, полагаясь только на глаза разведчиков и наблюдателей, а другое – самому ознакомиться со складками местности, прощупать взглядом районы сосредоточения противника, прикинуть подходы к хутору, который на этом участке, похоже, становился для румын ключевым пунктом обороны русских. Да так оно, собственно, и было.

– И чем радует ваша разведка, товарищ полковник? – спросил Гродов, обращая внимание на то, что НП оборудован рядом с типичным для местных крестьянских усадьб глубоким каменным подвалом, который одновременно мог служить и складом, и холодильником, и надежным бомбоубежищем.

– В районе Булдынки у румын сосредоточено до двух батальонов пехоты при поддержке трех бронетранспортеров, а также не менее двух эскадронов кавалерии и не менее танковой роты. Опасаясь артналетов, в бездействии такое скопление солдат и техники противник долго держать не будет. Можно не сомневаться, что завтра вся эта «непобедимая армада» двинется на мои порядки, наверняка зная при этом, что в двух моих передовых батальонах потери составляют уже до сорока процентов личного состава, а в третьем, резервном, всего шесть десятков штыков.

– Понятно, что румынам нужен хутор, который расположен в долине, ведущей прямо к батарее, а значит, и к морю, – поддержал его Гродов. – Причем в долине, в которой стрелковым оружием с окрестных полей их не достать.

– Но помни, что, захватив Шицли, румыны поведут бои уже непосредственно с гарнизоном твоего батарейного укрепрайона, – предупредил его полковник. – И завтра или послезавтра они этот хутор все-таки возьмут, поскольку никаких резервов в живой силе и технике у меня уже нет.

– Какие в связи с этим возникают мысли?

– Мой полк и так уже держит оборону на пространстве, которое должно удерживаться дивизией. Причем штатной, полнокровной.

– Извините, товарищ полковник, но это все еще констатация фактов, – не побоялся капитан показаться не по чину нескромным. – Что предпринимаем?

– Ты же у нас стратег и тактик. Нет, в самом деле, задумки у тебя бывают интересными.

– Вот только не я определяю суть всей нашей местной стратегии и тактики.

– Предлагаю еще раз связаться со штабом базы, а желательно – с самим контр-адмиралом Жуковым, чтобы высказать наше общее, коллективное, так сказать, мнение.

– Никогда не помешает лишний раз пообщаться с командующим, – решительно поддержал его комбат.

Доклад полковника командующий базой выслушал молча, а главное, терпеливо, как обычно выслушивает человек, который ничего нового для себя в «плачах» подчиненного не обнаружил. Реакция контр-адмирала тоже была на первый взгляд спокойной. Но даже сквозь эту спокойную безынтонационность просматривалась суровая командирская жесткость.