Книга Пегас - Даниэла Стил

– Прекрасно, – с улыбкой ответила Кристиана. – Просто немного устала.

– Тебе еще рано жаловаться на усталость, – поддразнил он. – Эта тема для таких стариков, как я.

– Ты совсем не стар. – Кристиана покачала головой. Мужу исполнилось сорок семь лет, но за последние четыре года ему пришлось многое пережить. Он и сейчас оставался таким же красивым, как в день знакомства, хотя после смерти Тобиаса в глазах застыла печаль; скорее всего, навсегда. Только время способно показать, что будет дальше. Кристиана понимала, что потеря ребенка оставляет на сердце глубокую рану, которая никогда не зарубцуется. Вечером она снова уснула в неурочный час, и Николас не на шутку заволновался.

– Уверена, что не заболела? – настойчиво уточнил он. – Прежде ты никогда так много не спала. – Кристиана уклончиво ответила, что чувствует себя хорошо, но что-то в ее словах насторожило. В последние три месяца Николас до такой степени погрузился в свои несчастья – гибель сына, болезнь коня, – что почти не обращал внимания на жену. Иногда, правда испытывал угрызения совести, но Кристиана всегда проявляла терпение и понимание – возможно, даже в большей степени, чем он того заслуживал. – Что ты от меня скрываешь? – Внезапно стало страшно, что она больна и не хочет признаваться, чтобы не расстраивать еще больше. Кристиана не спешила с ответом, явно сомневаясь, стоит ли говорить правду. Николас с ужасом заключил любимую в объятия и начал молча молить Бога, чтобы тот не допустил еще одной тяжкой утраты. – Немедленно говори, в чем дело?

– Ни в чем, – упрямо повторила Кристиана. – Все прекрасно. – Вдруг она осознала, что нечестно и дальше скрывать от мужа правду. Может быть, теперь он наконец готов услышать важную новость? Раньше она не находила сил признаться, боялась расстроить еще больше. – У нас будет ребенок, – прошептала она, уткнувшись в широкую грудь, и смущенно подняла глаза. Николас молчал, думая о Тобиасе, о дочке и о том, что ждет впереди. Теперь его изнуряла тревога за Лукаса – единственного оставшегося в живых ребенка. Но в то же время он понимал, что не имеет права лишать Кристиану материнства. Николас на миг прикрыл глаза, а потом взглянул с еще большей нежностью, чем прежде.

– Почему ты ничего мне не сказала? – спросил он, хотя и сам уже знал ответ.

– Время было неподходящее. – Не согласиться он не мог: три последних месяца действительно практически выпали из жизни.

– И давно ты об этом знаешь? – Внезапно его пронзило чувство вины за то, что любимая не смогла поделиться такой важной новостью.

– Больше двух месяцев. Поняла вскоре после гибели Тобиаса и травмы Пегаса, но сказать не могла. Ты бы не обрадовался. А сейчас рад? – осторожно уточнила Кристиана, и он нежно ее поцеловал.

– Не просто рад, а по-настоящему счастлив. Хочу маленькую девочку, похожую на тебя. Когда это произойдет?

– В июне. Но положение не помешает мне поехать на гастроли. Все так поступают. – Николас взглянул с изумлением и тут же расхохотался. Он привык видеть женщин, которые месяцами пребывали в истоме, постоянно лежали, отдыхали, дремали, позволяли себе капризничать и привередничать, а его жена собиралась отправиться в бесконечное путешествие и родить неизвестно где, возможно, прямо на колесах.

– Сумасшедшая, – проговорил он сквозь смех и вдруг осознал, как Кристиана провела два первых месяца беременности. Ходила по проволоке под куполом, пусть даже и со страховочной сеткой, вместе с ним скакала верхом, ездила на слоне и колесила из конца в конец Америки. Может быть, и поэтому тоже она так долго молчала: знала, как он отреагирует. – Подожди. Ни за что не позволю во время беременности исполнять твой безумный номер и участвовать в моем. Ради бога, подумай о здоровье. Не хочу, чтобы ты потеряла ребенка. – Николаса охватила настоящая паника. Никогда еще он не встречал такой бесстрашной женщины. Кристиана была значительно сильнее, чем казалась с виду, и привыкла к тяжелой опасной работе.

– Не бойся, ничего плохого не случится, – невозмутимо ответила она. – Буду выступать, пока хватит сил. На проволоке меня никто заменит, да и тебе я нужна, тем более что в твоем номере можно выступать дольше, чем под куполом.

– Что? И родить прямо на арене, в разгар представления? Не разрешу!

– Разрешишь, – упрямо возразила Кристиана. – Не имеешь права запрещать!

– Еще как имею! И запрещаю! А твой отец знает?

Кристиана покачала головой.

– Не хотела говорить ему раньше, чем тебе. Это было бы несправедливо. – Уважительное отношение тронуло Николаса. – Но он возражать не станет. Когда мама ждала меня, выступала даже без страховки, – добавила Кристиана гордо.

– Замечательно! Значит, она могла упасть еще до твоего рождения! И что бы тогда было со мной? Кристиана, прошу… умоляю… не рискуй ни собой, ни нашим ребенком. Новой утраты я не выдержу. А что, если нам вообще взять отпуск на год и отказаться от гастролей?

– Невозможно. Нас сразу уволят. – Она, несомненно, лучше понимала царивший в цирке порядок, и все же одна лишь мысль о том, что беременная жена будет скакать верхом, стоять на спине Афины и даже балансировать на проволоке, сводила с ума. Николас пожаловался Галине, но в этот раз даже она его не поддержала, потому что тоже знала жесткие законы особого, безжалостного циркового мира.

– Кристиана права, – ответила она. – Работать придется едва ли не до последнего дня. Главное – не рисковать понапрасну. Да и почему бы не родить ребенка во время турне? Больницы есть повсюду. – Смириться Николас не мог, но и Кристиана тоже не уступала, и спор продолжался. Переубедить упрямицу никак не удавалось. Любящая и верная, она умела твердо стоять на своем, тем более что родственники, как и следовало ожидать, вовсе не спешили поддерживать зятя. Вокруг бегали дети, служившие убедительным опровержением его требований.

Наконец в марте, во время репетиций перед предстоящими гастролями, Кристиана согласилась оставить проволоку: фигура уже начала меняться. В своем номере Николас заставил ее ездить на Афине в седле, а не стоя на спине лошади. К тому же, чтобы скрыть растущий живот, пришлось надеть более свободный костюм. Кристиана была молодой и сильной, а потому смогла довольно долго удерживать форму, и все же в конце апреля, на седьмом месяце беременности, была вынуждена проститься с манежем. Инспектор предупредил зрителей о предстоящем отпуске любимой артистки и даже объяснил причину, но, несмотря на это, каждый вечер перед выступлением липицианов Кристиана выходила на поклон в свободном серебристом платье. Николас почтительно снимал перед ней цилиндр, а растроганная публика приветствовала аплодисментами. Но Кристиана все равно жалела о вынужденном перерыве в карьере.

– Чтобы оставаться на манеже до последней минуты, надо работать клоуном или жонглером, – насмешливо заметил Николас, с удовольствием наблюдая за многообещающими изменениями. Лукас с восторгом ждал появления нового члена семьи и очень надеялся, что у него будет братик. Николас тоже воодушевился. Рождение ребенка дарило надежду, обещало начало новой жизни. Приближалась новая эра. Одно его тревожило: хотелось дать жене и детям лучшее будущее. Он служил в цирке уже пятый год, возраст и усталость давали себя знать. В свои сорок восемь лет Николас по-прежнему мечтал построить собственное ранчо.