Книга Венецианский контракт - Марина Фьорато

Фейра тоже обернулась. Аннибал снова потянул её за руку, в надежде воспользоваться моментом и скрыться.

Шаги дожа приближались.

Арестованный поднял голову, глаза его горели, и Фейра всё поняла.

Пока она смотрела на него в ужасе, огонь в его глазах словно воспламенил его сердце, и его камзол на нём взорвался. Огонь охватил его руки, перекинулся на стражника, к которому он был прикован, и тот завопил. Несчастный бросился к высоким шторам на окне, волоча за собой охваченного пламенем узника, сорвал шелковые занавеси и запутался в них вместе с Тюраном, и пламя поглотило обоих. От загоревшихся занавесей огонь перенёсся на крашеный потолок, с которого огненным дождём полилась, потрескивая и обливая стоявших внизу людей, горячая краска.

Пока Аннибал пытался увести её, Фейра заметила, как камерленго бросился во внутреннюю комнату, и в облаке дыма различила призрачную фигуру в высокой белой шапке.

Выбежав из зала, Фейра и Аннибал, забыв о своём маскараде, призывали всех встречных спасаться из дворца. Аннибал протолкнулся вместе с ней к большой белой лестнице, и они сбежали по ступеням вниз. Спустившись вниз, Фейра вспомнила, как однажды она уже была на этой лестнице, когда выносили хлеб бедным.

Она схватила Аннибала за руку. «Слуги!» – крикнула она, заглушая вопли людей, которые доносились из-за поднимавшегося дыма. Они повернули обратно – в подвалы дворца и кухни, выгоняя толпы слуг на площадь. Поросята и цыплята, спасенные от ножа, суетились у них под ногами. Снаружи их встретила какофония криков, колокольного звона, молитвенного гула – а над всем этим разносился леденящий душу рев Льва Святого Марка.

* * *

Фейра и Аннибал обернулись, чтобы взглянуть на пожар; ажурные окна дворца превратились в темные кружева на фоне золотистых языков пламени. Бело-розовая кладка темнела на глазах. Девушка и не догадывалась, что огонь может быть таким грохочущим: что пламя рычит громче льва, деревянные балки, перекашиваясь и падая, пронзительно кричат, стекло визжит, расплавляясь. Фейра смотрела, завороженная этим прекрасным и в то же время ужасным зрелищем, не в силах отвести глаз, хотя пепел летел ей прямо в лицо. Она ничем не могла помочь дожу, хотя видела, что камерленго бросился спасать его; теперь опасность грозила всему городу. Она могла бы отвернуться и убежать вместе с Аннибалом, но знала, что ни он, ни она так не поступят. Они исцеляют и спасают жизни, и адское пламя молило их остаться. В молчаливом согласии Аннибал и Фейра стали пробираться к каналу, чтобы помочь потушить огонь. Они присоединились к быстро растущей цепочке людей, которые уже передавали друг другу вёдра с водой.

Руководил ими высокий седовласый человек в длинном платье, которое было разодрано в клочья и почернело. Он был похож на священника или отшельника, но действовал так, словно возглавлял армию, и, как лучший полководец, не только отдавал приказы, но и сам первым, засучив рукава, бросался в огонь. Он указал им, куда встать, и Фейра, заняв место между ним и Аннибалом, начала передавать вёдра с солёной водой.

Руки у неё уже ныли от натуги, а на ладонях появились волдыри, её вдохновляли мужество и человеческий дух венецианцев, стекавшихся сюда на помощь со всех концов города. С удвоенной силой люди бросились тушить огонь и теперь измученные руки Фейры передавали не только вёдра, но и кувшины, ночные горшки и даже детские ванночки. Пламя, охватившее великолепный белый дворец, грандиозная трагедия, разворачивающаяся перед её глазами, – всё это отступило перед этой незатейливой домашней утварью, которую она держала в руках; она узнала этих людей – по треснувшим кувшинам и крестильным чашам с именами их детей.

Когда эта кошмарная ночь, наконец, подошла к концу, Фейра чуть не заснула стоя, чувствуя на лице жар ревущего пламени. Маска давно потерялась – сгорела, или её затоптали, или использовали, как ковш, – она так и не узнала этого. Ноги у неё окоченели от ледяной воды, проливаемой из вёдер. Но, казалось, огонь продвигается вперед, и их седовласый командир повернулся к цепочке. «Огонь охватит базилику, – заревел он. – Мы должны разобрать монетный двор. Мужчины, за мной! Хватайте молотки и всё, что попадется под руку».

Теперь все переменилось. В исступленном порыве разрушения мужчины набросились на древние стены Дзекки – монетного двора и конторы. Они стали сбивать древние камни, пока в проеме не показалось желтеющее небо – брешь, которую огонь не мог преодолеть.

Фейра отчаянно искала Аннибала и увидела его в гуще мужчин, окутанного дымом, с почерневшим лицом, как у мавра. Скинув свой плащ, она возглавила цепочку женщин, призывая их удвоить усилия, чтобы восполнить нехватку мужчин. По ходу она старалась облегчить людям страдания: лёгкие ожоги, отравление дымом и даже кровотечение у одной женщины, на которую обрушилась черепица.

Вернувшись в цепочку, Фейра подивилась ироничности всей этой сцены: она вместе со всеми этими людьми спасала их золотую церковь – церковь с четырьмя бронзовыми конями, которые в безумном галопе мчались по галерее, отливая золотом в отсветах пламени. Фейра поняла, что это их работа, что четверый рыжий конь господствовал этой ночью. Зачем же ей спасать этих четырехногих демонов? А Святой Марк, чей день праздновали сегодня горожане, который лежал внутри церкви, завернутый в свинину? Пусть он сварится там, словно главное блюдо праздника. Но она продолжала упорно передавать ведра с водой, не давая себе передышки ни на секунду.

К рассвету они уже предвкушали победу. Поглотив немалую часть дворца, прожорливое пламя, насытившись, пошло на убыль, пощадив церковь с её скачущими стражами, окутанными их дымом. Когда рассвет посеребрил небо, взору предстал совсем иной город. Все было черным – дворец, горожане, и даже с неба сыпался черный пепел. Единственным ярким пятном были лепестки красных роз на площади Сан-Марко, которые ветер кружил вперемешку с пеплом.

Фейра выронила своё ведро и, пошатываясь, направилась к церкви. Мужчины расходились, и она в отчаянии искала Аннибала. Он стоял, прислонившись к углу базилики. Согнувшись чуть ли не пополам, он кашлял, а лицо его было красновато-коричневым, как камень. Она оттащила его, усадила на упавший столб и внимательно присмотрелась к нему, пока он переводил дыхание. С первого дня своей медицинской практики он всегда укрывал лицо; теперь же он не только подверг себя опасности заражения, но и рисковал задохнуться в дыме. Пожар потушили, дож, как она надеялась, в безопасности, а Такат мёртв. Им пора идти. Она протянула ему руку. «Пойдем домой», – сказала она.

Не успел Аннибал подняться – он не мог произнести ни слова и только хрипел, – как вдруг человек, за которым, словно комета, тянулся дымовой хвост, выбежал из-за угла со стороны Рива дельи Скьявони и остановился, еле дыша, около седовласого мужчины.

– Томмасо, – сказал он, положив свою длинную руку на плечо прибежавшего человека, – успокойся. Пожар потушен, мы победили.

– Ещё нет, – произнес человек в почерневшей ливрее. – Огонь охватил Пьомби, и заключенные сварились в своих камерах, как курицы в тесте, а пламя теперь перекинулось на насыпь и движется к Мерчерии.