Книга Побег на рывок. Кн. 2. Призраки Ойкумены - Генри Лайон Олди

– Вероятность? – мрачно съязвил Диего.

– Вероятность посчитать не возьмусь. Феномен нуждается в тщательной проверке.

– И я тоже коллантарий? – вмешался Пшедерецкий.

Хозяину дома надоело торчать в дверях, подпирая косяк. Как актер-премьер, меняющий мизансцену без указания режиссера, он пересек залу упругим шагом фехтовальщика, едва ли не пританцовывая, и демонстративно занял место во главе стола. Диего почудилось, что во время краткого променада дон Фернан дважды или трижды сменил Антона Пшедерецкого – и вновь, с очевидной неохотой, уступил подмостки своей сеченской ипостаси. Круг, подумал маэстро. Поворотный круг. Он хорошо помнил, как в Королевском театре для новой пьесы отца ставили поворотный круг – новинку, привезенную из-за океана, от косоглазых нихонов. Словно колесо фортуны, круг позволял быстро менять выгородку: дворец, лачуга, поляна в лесу. Разоренная строителями сцена чертовски походила на вспоротое чрево кита: какие-то ребра, падуги, колосники, сочленения, потроха… Маэстро подозревал, что Ойкумена, гори она огнем, тоже вертится на поворотном кругу. В разных местах идут разные эпизоды, актеры произносят реплики, жонглируют диалогами, действие стремится к неизбежной развязке, а Диего Пералю забыли сказать: комедию дают сегодня или трагедию.

– И вы тоже.

– Весьма любопытно. Насколько я понимаю, мы открыли новый метод подготовки коллантариев. На вашем месте я бы его запатентовал. Не забудьте включить в заявку нас с господином Пералем – в качестве соавторов открытия.

– Изобретения, – уточнил мар Фриш. – На открытия коммерческие патенты не выдаются.

Не в силах усидеть на месте, рыжий невропаст вскочил из-за стола:

– Люди! Человеки! О чем вы говорите?! Он отбился от помпилианки! Не дал лишить себя свободы! А вы…

– Что вы так всполошились, сеньор?! – не выдержал Диего. – У меня что, рог во лбу вырос? Клыки? Когти? Ну, отбился…

Деревенщина, осознал он, глядя на лица членов колланта. Все-таки я – махровая деревенщина.

– Противостоять клеймению способен антис или сильный телепат. Вариант с дуэлью двоих рабовладельцев я не рассматриваю, – Гиль Фриш убрал все намеки на интонацию, зато паузы в речи гематр рассчитывал с точностью механизма. – Все остальные беспомощны перед помпилианцами. Вы – варвар, при клеймении у вас не могло быть оружия. Но вы сами сказали: рапира. Рапира и воля к сопротивлению.

– Вот! Вот! – рыжий трясся от возбуждения. – Если он сумел, значит, и мы, да? Мы тоже?! Так, Гиль?!

– У нас нет статистики. Но уже сам факт, что сеньор Пераль оказался под шелухой при оружии, как во время выхода в большое тело, достаточно показателен.

Диего вспомнил утренний разговор с Пробусом:

– Оружие – это символ?

– Вы правы. Оружие в колланте – символ силы коллантария, способности постоять за себя. Оно осталось с вами, даже когда вас насильно выдернули под шелуху без всякого колланта. Думаю, то же произойдет при попытке заклеймить любого коллантария. До сих пор никто из помпилианцев не пробовал…

– Любого! Любого коллантария! Любого!

Все повернулись к Пробусу. Общее внимание нисколько не смутило координатора колланта. Пробусу было плевать. Пробус ликовал.

– Я тебе не ботва! – маленький помпилианец хлопал себя по ляжкам, подпрыгивал, кружился по зале волчком. Взмахивал кулаком над головой: грозил небу или госпоже Эрлии, лежащей в спальне второго этажа. – Ай-люли-люли-любого… Не ботва! Нет! Хрен тебе, сука! Хрен, а не Спурия Децима Пробуса!

Мар Фриш бросил ему носовой платок, сложенный вчетверо. Плохо понимая, что делает, Пробус вытер слезы, текущие по щекам, взмахнул платком, как полковым знаменем, и сунул его в карман.

– Я – коллантарий! Не возьмешь, подавишься…

Заворожен этим диковатым зрелищем, Антон Пшедерецкий не сразу расслышал трель уникома. Лишь когда сигнал сделался громче, хозяин дома опомнился.

– Звонит профессор Штильнер, – он продемонстрировал всем индикатор вызова. – Надеюсь, светило готово нас принять.

V

– Не сейчас. Скажите, что свяжетесь с ним позже.

– Ты рехнулся, Гиль?!

Жестом призвав гостей к молчанию, Пшедерецкий кивнул мар Фришу: «Я вас услышал,» – и коснулся сенсора:

– Адольф Фридрихович? Добрый день. Извините, ради бога, у меня очень важный разговор по второму каналу. Вы можете остаться на связи? Буквально минута, и я в вашем распоряжении!

Он отключил микрофон и повернулся к гематру:

– У вас минута.

– Сеньор Пераль – объект охоты. Усадьба под наблюдением. Вероятность – семьдесят семь процентов. После срыва клеймения охотники рассвирепеют и утроят усилия. Нам нельзя светить контакты с профессором. Отложите встречу любой ценой. Двадцать секунд.

– Но он нам нужен!

– Сперва надо избавиться от слежки. Я над этим думаю. Двадцать семь секунд.

– Проклятье, Гиль! Вечно ты все портишь!

– Тридцать четыре секунды.

Рассвирепеют, отметил маэстро. Яркое слово в лексиконе гематра резало слух. Тем не менее, гематрийская логика никуда не делась. Вот ты, солдатик, спросил Диего себя. О чем ты подумал первым делом? О том, на кого вы оставите едва живую Эрлию, когда отправитесь к профессору! Слежка, а значит, перспектива неприятностей у Штильнера даже не пришла тебе в голову. Нет, гематр – это хорошо. Без Фриша мы бы наломали дров…

– Адольф Фридрихович? – Пшедерецкий активировал микрофон. – Тысячу раз спасибо! Умоляю простить меня, тут такой форс-мажор… я сейчас совершенно… Да, это я терроризировал вас своими звонками. Да, это я сел вам на шею. Да, и ноги свесил. Вы не против, если я свяжусь с вами позже? Что? Наглец, пожалуй, это слишком… Нет, этот вариант еще хуже. Остановимся на наглеце. Разумеется, это наши проблемы… У вас замечательная дочь! Сразу, как только… Еще раз приношу вам…

Судя по лицу Пшедерецкого, словесная битва далась ему большой кровью. Пожалуй, чемпион скорее согласился бы сутки напролет драться со сборной Октуберана, чем по новой сцепился бы языками с обидчивым профессором.

– Послал? – проявил сочувствие рыжий.

Пшедерецкий нервно дернул щекой:

– В общих чертах. Сказал: ради дочери. Сказал: она вечно рекомендует каких-то сволочей. Если мы не поторопимся, он лишит дочь наследства, а нас – возможности лицезреть его научное величество.

– Дайте мне ваш коммуникатор.

Пожав плечами, хозяин дома протянул серебристую коробочку Фришу. У Диего возникло чувство deja vu: Эскалона, двор, два трупа. Третий скрывают оливы сада. Маэстро протягивает раненому гематру такую же серебристую коробочку. Он спешит к Карни, но раненый вот-вот истечет кровью…

Гиль Фриш выложил на стол свой уником рядом с коммуникатором Пшедерецкого, активировал голосферы устройств, слив их в одну – Диего впервые такое видел – и погрузился в загадочные манипуляции.