Книга Тридцать три несчастья - Марина Константинова

— Давай ключи!

Быстрицкий нехотя потянулся к барсетке, достал ключи и положил их на стол.

— Значит, так, — Клюквин сгреб ключи. — Я в больницу. Любовь Николаевна пришла в себя, заодно навещу Колю. А ты дуй к Катьке. Вытряси из нее все об этих Филимоновых. В шесть встречаемся здесь.

— А как же я без машины?

— Ничего, на метро прокатишься. Здесь близко. Но сначала позвони в ГИБДД.

— Да, сэр. Вы только заправьтесь.

— Деньги давай.

— Это последние. — Быстрицкий полез в карман брюк и протянул Клюквину стольник.

Клюквин взял деньги и вышел, а обескураженный Быстрицкий вытряс оставшуюся мелочь, прикидывая, хватит ли ему на сигареты и на метро. Он наскреб двадцать два рубля, позвонил Кате и сговорился с ней о встрече в «Атлантиде».

Но сначала он снял телефонную трубку и приступил к выполнению первого задания.

Уже через пять минут он знал, что водитель фуры — некто Деревянко Алексей Демидович, гнал ее из Петербурга, спеша доставить в срок финские йогурты и сыры. Он уже трое суток был за баранкой, так как его напарник простыл и валялся в кабине с температурой. Стоя в бесконечных пробках в потоке возвращавшихся в Москву дачников, Деревянко элементарно уснул за рулем и в последний момент не справился с управлением на скользкой и мокрой от дождя дороге. Ни о какой преднамеренной аварии не могло быть и речи. Как там оказалась Любовь Николаевна, еще днем ехавшая в совершенно противоположном направлении, оставалось загадкой. Вся надежда была только на Клюквина. Он обязан был разговорить ее любой ценой.

«А иначе — шандец», — подумал Быстрицкий и поехал к смешливой красавице Катьке.

Глава 41

Поездка в метро его совершенно измучила. Отвыкший от общественного транспорта, Кирилл проделал чудовищный, с его точки зрения, путь от Выхина до Щелковской.

Он совершенно забыл, что в метро существует такая муторная вещь, как пересадка. Измерив шагами выщербленные ступени перехода, он отдавился в очереди на эскалатор, обматерил двух нищих, тянувших к нему грязные руки за подаянием, грубо оттолкнул бабку с охапкой ярких георгинов и наконец выбрался на перрон. Поезда не было уже минуты три, но он пробился к краю платформы и, подхваченный толпой, взял штурмом открывшиеся двери. Людской поток внес его в середину вагона и запер со всех сторон.

Был конец рабочего дня, в переполненном вагоне пахло духами, потом и перегаром. Со всех сторон его пихали, доставали вопросами, выходит он или нет, упирались кулаками в спину и в грудь. Кирилл взмок, устал и тихо злился, с трудом удерживаясь, чтобы не сорваться и не нахамить кому-нибудь. Особенно противно было, когда поезд на несколько минут останавливался в тоннеле, и в гнетущей тишине, наступавшей в вагоне, со всех сторон слышалось тяжелое сопение и раздавался детский плач.

«Невыносимо!» — стиснув зубы, думал Кирилл.

На «Измайловской» вышло довольно много народу, стало полегче. К тому же поезд выбрался из подземки на поверхность и помчался вдоль парка, в котором Кирилл частенько прогуливался с маленьким Коляном, обучая его счету по количеству прибывающих поездов. Но сейчас Кирилл об этом даже и не вспомнил.

Поезд миновал родную когда-то «Первомайскую», но сердце не екнуло, и только сильнее стало раздражение на людей, духоту и свою идиотскую жизнь, которую он вел в последнее время.

На «Щелковской» толпа вынесла его на перрон, и Кирилл внезапно ощутил облегчение. Оказавшись на конечной станции метро, он ясно осознал, что кончился не только этот маршрут, но и его страданиям сегодня придет конец. Уже завтра он сможет предпринять конкретные действия, расплеваться со всеми проблемами и получить желаемое.

Кирилл вышел на улицу и блаженно закурил. Сам не зная зачем, купил у бабки фиолетовые астры и не спеша направился к кинотеатру «Урал». До назначенной встречи оставалось еще сорок минут.

К этой вылазке в город Кирилл готовился тщательно. После нелепой встречи с Былицким, когда тот явно его узнал, он больше не рисковал высовываться на улицу. Если бы не необходимость сделать междугородний звонок, он и тогда сидел бы дома. Он до сих пор не мог понять, какая сила тогда понесла его в центр. Ему казалось, что там легче затеряться, не хотелось, чтобы его запомнили на местном почтовом отделении. И надо же было так напороться!

Но теперь он был осторожен — его уже нельзя было вот так запросто узнать. Голову стягивала черная бандана, лицо скрывали темные очки и отросшая борода. Темно-синий адидасовский костюм носило полгорода, и благодаря высокому росту Кирилл выглядел типичным представителем спортивной молодежи.

Прежде чем перейти улицу, Кирилл оглядел площадь перед кинотеатром. Она была почти пуста. Несколько мальчишек катались на роликах, на скамейке сидела одинокая старуха с лысой болонкой на руках, у овощного лотка две толстые тетки копались в гнилых помидорах.

Не рискнув спуститься в подземный переход, Кирилл дождался просвета в потоке машин и перебежал на другую сторону. Еще раз осмотревшись, он обошел кинотеатр вокруг, покрутился возле афиш, зашел в кассы и только после этого уселся рядом со старушкой на скамейку. Мерзкая болонка обнюхала его, оставив свои поганые слюни на его рукаве. Кирилл брезгливо отпихнул собачонку и взглянул на часы — оставалось пять минут.

Через десять минут картина не изменилась, если не считать умчавшихся подростков и уехавших в подошедшем автобусе теток.

Кирилл не нервничал, он злился. Он абсолютно не сомневался в успехе операции, все было досконально продумано и обговорено заранее, «кинуть» его не могли. Но его бесили сбои и отклонения от задуманного плана. Два прокола уже чуть было не накрыли все мероприятие, усложнив ему жизнь и практически загнав в угол. Пришлось изобрести новую схему. Рискуя собственной свободой, он все подтвердил и обо всем договорился. И вот опять эти мелочи и неточности. На кону стояла его жизнь.

— Молодой человек, что же это вы так неаккуратно с цветочками обходитесь? — раздался скрипучий голос его престарелой соседки. — Такие нежные астры, а вы им лепестки обрываете?

— А?.. — Кирилл от неожиданности вздрогнул.

— Я говорю, не стоит нервничать, ваше свидание еще впереди.

— Вы это про что? — насторожился Кирилл.

— Я про цветочки. А вы про что? — Бабка кинула взгляд на асфальт.

Кирилл глянул вниз и увидел, что его кроссовки усыпаны фиолетовой россыпью ободранных цветов. Он покраснел.

— Не стоит смущаться, юноша. Я все понимаю. Лучше подскажите, который час.

— Двадцать минут восьмого.

— Ага… Ну вот, теперь пора. Я должна вам сообщить, молодой человек, что ваши товарищи ждут вас на Байкальской улице, рядом с мебельным магазином.

— Что?! — опешил Кирилл.

— Это совсем рядом, — подхватив на руки болонку, невозмутимо продолжила бабка. — Вам нужно перейти на другую сторону, спуститься вниз по бетонным ступенечкам…