Книга Армагеддон - Роман Злотников

— А что тут решать? Будем играть.

— Да ты… понимаешь… что… — у Вик Вика от волнения сел голос, — … это ж… сейчас начнется… они ж не позволят нам даже выйти на площадку!

Филипп усмехнулся:

— Ну, не думаю. Они так энергично подталкивали нас к тому, чтобы мы сломя голову бросились в аэропорт и удрали, что теперь просто не посмеют не пустить нас на площадку. Но перед этим сделают все возможное, чтобы мы не выиграли.

— А что ты подразумеваешь под этим «всем»? — саркастически спросил Вик Вик. Но ответить ему Филипп не успел. Дверь номера распахнулась, и на пороге появился дюжий полицейский. О-о-о, это надо было видеть. В номер он вошел невозмутимый и величественный, словно Терминатор. Остановившись в центре комнаты, он бросил взгляд на пустое кресло в углу, потом на стильные часы над аркой двери, ведущей в спальню, скользнул глазами по торшеру и потухшему телевизору и лишь после этого уткнул холодно-равнодушные зрачки в лицо Филиппу. Весь его вид демонстрировал глубочайшее презрение к этим жуликам из Империи, которые подло украли победу у честных американских парней.

— Ми-и-истер Грейнин? — лениво протянул он. Филипп кивнул:

— Это я.

— Вас ждут внизу. Ваша баскетбольная команда сейчас проходит внезапный контрольный тест на допинг, поэтому вам необходимо немедленно прибыть в антидопинговый центр.

Филипп с усмешкой посмотрел на Вик Вика:

— Например, вот это. Могу побиться об заклад, что этот «внезапный антидопинговый тест» растянется до утра. Заодно у каждого члена команды откачают по пол-литра крови, да еще и введут по паре кубиков какой-нибудь дряни. Так что на площадке вместо той сборной Империи, к которой все уже привыкли, должно появиться сборище еле передвигающихся обколотых дистрофиков.

Не дожидаясь ответа Вик Вика, Филипп вышел из номера. Что ж, если за представителем команды уже начали присылать полицейского, значит, раздражение дошло до точки кипения. А это означает, что он (вернее, все они, вся делегация) сумел выполнить то, ради чего все и затевалось.

* * *

Когда могучий разгонный блок «Хиус СТ», полыхая тысячами солнц и оглашая степь чудовищным грохотом, слышимым за добрую сотню километров окрест, вывел на орбиту первую орбитальную платформу, весь мир вздрогнул. За последние полтора десятилетия русские почти полностью свернули свои космические программы, поэтому появление у них совершенно нового, да еще такого мощного носителя, способного выводить на орбиту столь чудовищный груз, а также такой огромной орбитальной системы вызвало настоящий шок. Антиимперская коалиция, с таким трудом сколоченная Президентом Уокером, мгновенно затрещала по швам. Так что решение о переброске войск в Европу было принято им не столько потому, что он в самом деле намеревался начать вторжение в Империю, сколько для того, чтобы удержать от развала коалицию. И время очень скоро показало, что это было совершенно правильное решение. Потому что через неделю вслед за первой над планетой повисла вторая чудовищная платформа, затем третья, четвертая… а когда их стало уже восемь, Президент собрал свой кризисный штаб, чтобы решить, как выйти из этой деликатной ситуации, поскольку всем стало совершенно ясно, что они очень сильно недооценили Империю.

И никто не мог даже предположительно сказать, какие еще сюрпризы есть в кармане у русского Императора Ярославичева. Так что к тому моменту, когда официальная олимпийская делегация Империи прибыла в Нью-Йорк, все было уже готово к тому, чтобы дать задний ход, отказавшись от военной операции, и попытаться найти мирный выход из сложившегося положения. А к окончательному выяснению отношений с Империей решено было вернуться чуть позже. После надлежащей подготовки. Ибо всем было ясно, что с Империей все равно придется разбираться — рано или поздно, так или иначе. Америка не собиралась никому спускать покушения на PAX AMERICANA… Уже появились первые признаки смягчения, уже пресса слегка снизила накал обличений в отношении Империи, и тут молодой и до того дня пребывавший в третьей сотне Юрий Кападакян в первом же круге вышиб из розыгрыша Красавчика Джона — Экерема, великую теннисную звезду, первую ракетку мира и любимца американских домохозяек…

* * *

Филипп и за ним полицейский спустились на первый этаж, прошли через ярко освещенный холл и вышли на улицу. Филипп был настолько захвачен ощущением удачи, что на минуту забылся и почувствовал опасность, лишь когда широкие двери гостиницы с мягким шипением сомкнулись за его спиной. Слишком поздно, уже ничего нельзя было сделать. Затылок взорвался дикой болью…

Очнувшись, он понял, что полулежит на каком-то ложе, обитом мягким эластичным материалом. Ни руки, ни ноги не двигались. Филипп напряг зрение. Ясно, они закреплены в металлических зажимах. Так, а на голове эластичная повязка, под ней металлические контакты, такие же контакты на запястьях и груди, и еще грудь охватывает тугая полая трубка.

Где-то поблизости слышались голоса. Филипп прислушался.

— … очень странно. Я только пятнадцать минут назад ввел два кубика …этина, а он, похоже, вот-вот очнется. Очень интересно. Прямо-таки сумасшедшая скорость разложения. Такое впечатление, что у него совершенно особенная физиология. Не удивлюсь, если его регенеративные способности окажутся на уровне хвоста ящерицы…

Тут его перебил другой голос:

— Значит, вы считаете, что это… не человек?

— О нет, это, несомненно, человек. Мы исследовали некоторую часть его ДНК, это, несомненно, человек… ну, скажем так, в основе человек. Но для более точных выводов мне надо провести более глубокое исследование его тканей, вот, скажем…

— Профессор, нам сейчас не до этого. Я должен задать этому… человеку несколько вопросов. Речь идет о национальной безопасности. Потом вы можете делать с ним все, что сочтете нужным.

— Да-да, я понимаю, мистер Стрен…

— Без имен!

— Да-да, простите.

Филипп почувствовал, как в его предплечье вонзилась игла, спустя некоторое время внезапно заломило в висках. Первый голос произнес:

— Странно, он уже должен был очнуться.

Филипп дождался, когда боль немного поутихнет, и открыл глаза. Прямо перед ним стоял высокий благообразный мужчина в хорошо сшитом костюме и смотрел ему в лицо. Заметив, что Филипп открыл глаза, он удовлетворенно крякнул и, кивнув кому-то за его спиной, приказал:

— Начинайте.

Откуда-то сзади вышел и остановился перед Филиппом третий. Пару мгновений он всматривался в его лицо, потом размеренно заговорил:

— Слушайте меня внимательно. Сейчас вам начнут задавать вопросы. Вы должны на них отвечать. Четко, полно и правдиво. К вам подключен полиграф, так что обмануть нас вам не удастся. Если откажетесь отвечать или попытаетесь солгать, вас накажут. Болью. Вот так.

Он вытянул вперед руку, в которой был зажат миниатюрный пульт, и надавил на кнопку. От боли Филиппа выгнуло дугой, но он упрямо стиснул зубы и не испустил ни звука. Судя по всему, его мучитель такого не ожидал. И не только он один. Холеный мужчина вскинул бровь и, позабыв, видимо, свое собственное указание — «никаких имен», повернулся к человеку с пультом: