Книга Звезда без любви не рождается - Эммануил Тафель

Профессор вошёл в операционный зал и сразу же врачи и медсёстры заработали как единый организм. Говорят что всю команду, с которой он оперировал, Каменский переводил за собой из больницы в больницу.

«Резон в этом есть, – здраво поразмыслив, подумала Татьяна. – Не надо каждый раз ничего объяснять. Всем уже всё известно: врачам как оперировать, а сёстрам как ассистировать».

Профессор Каменский работал виртуозно, его не смущала ни сложность операции, ни надетые на лоб оптические приборы, ни то, что на операционном столе находится ребёнок. В том, что операция завершится успешно никто не сомневался и, когда через неделю Татьяна зашла в реанимацию, ей показали улыбающуюся девчушку.

– Это та самая, – робко спросила она, – которую профессор оперировал?

– Она, конечно же, она, – бодро ответила дежурная сестра.

Постепенно во время учёбы у Татьяны менялся взгляд на медицину, точнее на то, чем в современной медицине необходимо заниматься ей, Татьяне Красавкиной. Она с интересом изучала детские болезни и способы их лечения, так как невозможно было без сострадания смотреть, как страдают больные дети. Всё это привело к тому, что она перевелась на факультет педиатрии и уже была близка к его завершению.

– А как же голод, траволечение и акупунктура? – с недоумением спрашивала её Ольга.

– Если у взрослого больного возникнет необходимость в этом виде лечения, я ему помогу, но не будешь же ты лечить голодом маленького ребёнка. Он этого не поймёт, обидится и в результате состояние больного ухудшится.

Ольга, которая с трудом сдала последнюю сессию, только головой качала.

– И как тебя, Танюха на всё на это хватает?

– На всё как раз-то и не хватает, – с улыбкой отвечала Красавкина, – но я стараюсь заниматься только тем, что считаю важным.

Глава десятая. Экспедиция, как полёт души

Экспедиция для съёмочной группы это не только отдых на натуре, с краткими перерывами на съёмку, это полная смена обстановки, когда из пыльного, душного павильона творческая группа вырывается на простор, чаще всего к морю. Здесь забываются житейские передряги, отдыхает душа и тело, а если учесть, что всё это великолепие оплачивается из кармана продюссёра, то жизнь становится прекрасной, дышится легко и творческие замыслы моментально претворяются в жизнь.

Ни одна экспедиция не обходится без любовных приключений. Здесь разгораются шекспировские страсти, напрочь забывается оставшаяся дома жена, вечернее время заполняется выяснением отношений, а ночью страстные крики вылетают из приоткрытых окон гостиницы.

О сокровенных тайнах экспедиции Игорь Меньшов ещё не знал, да и честно говоря, ему сейчас было не до любовных утех. Он вместе с механиками грузил рельсовую панораму в машину, затем перетаскивал тяжеленную операторскую тележку, а когда дошла очередь до камеры с оптикой, то сил уже практически не осталось. Как раз в этот момент к ним подошёл оператор Гарик, одетый как франт, в светлые джинсы и яркую футболку. В руке, отдавая мятой, дымилась сигарета, а черные очки были лихо сдвинуты на лоб.

– Ну что, гвардейцы, надеюсь камера, оптика и плёнка уже в машине?

Механики неловко замялись, а Игорь, преодолевая усталость, бодро произнёс:

– Аппаратуру мы уже погрузили в камерваген, а вот с плёнкой ещё не всё ясно.

– Есть какие-то проблемы? – Я пытался получить на складе десять коробок Кодака, но заведующая сказала, что не даст и половины.

– Так! – грозно произнёс оператор. – А на чём же мы снимать будем? – и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом направился в главный корпус. По пути он заскочил в съёмочную группу, на повышенных тонах поговорил с директором и, заручившись поддержкой режиссёра, пошёл к главному инженеру.

Пётр Иванович Столыпин, несмотря на знаменитую фамилию был человеком робким. Он старался по возможности не вступать в конфликты и избегать выяснения отношений. Пётр Иванович знал, что количество плёнки Кодак на студии ограничено. По распоряжению директора он мог выдавать её только на съёмку главных эпизодов, которые должны были смотреться на экране особенно выразительно.

Когда в кабинет зашёл Гарик Ованесов и, размахивая руками, стал требовать выдачи Кодака, Столыпин пригладил редкие волосы, поправил очки, вечно спадавшие на кончик носа, и негромко спросил.

– Вы, кажется, едете в экспедицию?

– Да, на три недели, – воинственно сказал Гарик.

– И все эпизоды, которые будут сниматься на натуре важны для картины?

– Ну почти все, – уже спокойнее произнёс оператор.

– А сколько брака бывает на натурных съёмках?

– Я думаю, процентов тридцать.

– Так попытайтесь половину материала снять на обычной плёнке, а лучшие эпизоды на Кодаке.

– Кто может определить какие эпизоды будут лучшими в картине?

– А вы поговорите с режиссёром и на съёмку главных героев распишите весь метраж. Так вы решите проблему и с ограниченным количеством Кодака.

Как бы завершив разговор, Столыпин углубился в бумаги.

«Засранцы! – выйдя из кабинета, с огорчением подумал Гарик. – Опять всё лучшее отдадут на политический боевик, а другим картинам шиш достанется».

Он вышел во двор студии, где механики уже закончили погрузку камервагена, а практикант Меньшов присел на скамеечку, ожидая возвращения оператора.

– Игорь, я поговорил с Главным. Он конечно прижимистый мужик, но Кодака выделил сколько возможно. Так что бегом на склад и всю полученную плёнку положи в холодильник. Мы её заберём перед самым отъездом.

– Хорошо, – Меньшов уже собрался уходить, но всё-таки решился спросить у оператора. – А выезд у нас во сколько?

– Машины отправляются завтра в девять утра. Ты поедешь вместе с механиками в камервагене. Всё ясно?

– Да, – и Игорь пошел на склад.

Вечером он забежал в общежитие, собрал вещи, пообщался с ребятами и позвонил Ольге.

– Привет, подруга.

– Ой, Игорёк, а я о тебе только что думала.

– Ну значит я вовремя. Как у тебя дела?

– В институте завал, сплошные экзамены и самое обидное, что многие из них никакого отношения к медицине не имеют.

– А, это ты про общественные предметы. Так тут ничего не поделаешь, философию и эстетику приходиться сдавать практически всем.

– Мне от этого не легче. Да бог с ним с институтом, а у тебя что нового?

Игорь поудобнее устроился на стуле, прихватил последний бутерброд со стола и, не решаясь откусить, торопясь ответил.

– Завтра уезжаю в экспедицию с группой Мосфильма.

– Куда и как надолго? – поинтересовалась Ольга.

– Говорят, что куда-то на юг, к морю, а по времени всего-то на три недели.