Книга Стрелок "Черной скалы" - Сергей Ким

Полуразрушенные пирамиды и храмы, заросшие улицы, некогда мощённые камнем. Неконтролируемо разросшиеся деревья, превратившие древний город в лесной пригород. Ну, и без гадких людишек тут не обошлось – мусор, граффити и выбоины от пуль.

Очарование от ощущения себя кем-то вроде Индианы Джонса ушло, едва появившись.

– Пусть это древний город, где наверняка приносили человеческие жертвы, нужной атмосферы здесь нет, – вынес я свой вердикт, когда мы вышли к центру города – круглой каменной площади с полуразрушенным пьедесталом в центре. – Это ложный след.

– Что ты имеешь в виду под атмосферой? – спросил Датч.

– Здесь нет чувства загадочности. Тайны. Мистики. Ничего. Просто куча развалин. Таких хватает в любом городе. Не настраивает хлам вокруг на благоговейный трепет перед древней цивилизацией как-то…

– Хмм… Знаешь, а ты, пожалуй, прав, Вайс…

– Конечно, прав. Я всегда прав. Так что хватит уже здесь прогулок – надо искать что-то другое.

– Что именно?

– Ты же у нас знаток всяких баек и легенд? Есть что-нибудь на Тортуге из разряда городских легенд?

– Ну, если подумать… – задумчиво почесал подбородок Датч.

43

– «Тропикал Тауэр», – прочитал я изрядно поеденную ржавчиной надпись над входом в тот самый большой на Тортуге, но всё-таки недостроенный небоскрёб.

– Эту башню называют Оставляющая Вдов, – произнёс Датч, задирая голову вверх. – При её строительстве погибли даже не десятки, а почти три сотни рабочих.

– Тут битва за неё была, что ли?

– Нет. Вроде бы всё просто несчастные случаи… Рухнувший кран, обвалившиеся перекрытия, врезавшийся в толпу потерявший управление грузовик, обрывы троса, просадка грунта…

– Но три сотни…

– Во-во. Так что «Тропикал Тауэр» считается самым натуральным надгробием старой Санта-Марии и всей Республики Сорно.

Я подошёл поближе к сетчатому забору, окружавшему место так и незаконченной стройки. Конечно, окружавшему – это громко сказано. Почти повсюду в нём зияли дыры, а сама рабица была изрядно проржавевшей.

– Хочу тут немного осмотреться, – произнёс я, оглядываясь по сторонам.

– Чтобы облазить эту башню сверху донизу, потребуется не одна неделя…

– Я не собираюсь прочёсывать её от и до – просто немного осмотрюсь.

– Тогда я подожду тебя здесь, – произнёс Датч, приваливаясь к «Хамви». – Неохота ломать ноги в темноте.

– Добро, – кивнул я, беря небольшой фонарик и доставая пистолет. – Я недолго.

– О’кей, буду ждать.

Я шагнул в вырезанную в металлической сетке дыру и направился к недостроенному зданию.

Земля была неровной, с то и дело попадающимися ямами разной глубины и просто валяющимся тут и там мусором. Так что под ноги приходилось смотреть очень внимательно – запнуться, упасть и сломать шею или пропороть себе горло ржавой железкой. Что за бесславный конец для наёмника! Хуже его только смерть в собственной постели в окружении пары десятков отпрысков первого и второго рангов в возрасте лет девяноста…

Странно, правда? Я вот тоже всё удивляюсь выводам, к которым пришёл.

У меня могла быть совсем иная жизнь. Сытая, спокойная… ну или голодная, но тоже спокойная. Без пыли в лицо и ножей в бок, без визга осколков и взрывающихся вертолётов. Возможно, я бы выбрал именно такую жизнь. Я ведь не авантюрист и никогда им не был – мне близко то же, что и любому нормальному человеку. Жизнь длинную, долгую. Скучную, но лишённую опасностей.

Увы, но не я делал выбор – его сделали за меня. Кто? Да кто его знает. Может, Иисус, может, Люцифер или мойры. В любом случае выбор был сделан.

И вот теперь я – это я. Не больше, но и не меньше. И дороги назад больше нет. Мне почти тридцать, а что я умею в этой жизни? Драться, стрелять и совершать прочие негуманные поступки. Бухгалтера или адвоката из меня уже не получится. А значит, приходится привыкать к той жизни, которая у меня есть. Если ты не можешь от чего-то избавиться – полюби и прими это. Не можешь предотвратить, так возглавь – простая истина.

Поэтому мне и нравится моя жизнь. И я даже сам верю в этот бред, что несу. Да, я ловлю кайф, взрывая из гранатомёта машины, поливая из винтовки от бедра или вышибая кому-то зубы. Увы, но у меня просто нет иного выхода, кроме как ловить кайф от всего этого.

Потому что иначе будет очень плохо. Очень-очень-очень плохо. Потому что иначе я начну вспоминать, как жил когда-то – мирно, спокойно… А это всё равно что вытаскивать пассатижами засевший в теле осколок. Перекрученный, иззубренный и горячий осколок.

Я смирился, да, смирился. Смирился и с тем, что вряд ли проживу долгую жизнь. Слишком многие, кого я знал, гибли, не дожив до старости. Естественный отбор – ты стареешь, становишься слабее и медленнее. И тебя выбраковывают как негодный более экземпляр. Как товар с истекшим сроком годности.

И в этом нет никакой романтики. Война, любая война – это грязь. Высокие слова о доблести и чести умирают в первом же бою. Вместе со справедливостью. В этом мире нет справедливости – только статистика.

В этом нет ничего хорошего, но такие, как я, просто горим очень ярко. Офисный клерк – тлеющий уголёк, который будет отдавать тепло очень-очень долго. А мы – порох. Паф! Вспышка – и мы сгорели. Но успели осветить за мгновение даже самые свои тёмные уголки…

Тёмных уголков хватает у всех. Чем ярче свет, тем сильнее тень. В каждом из нас, как пёс, таится хищный и опасный зверь. Кто-то выводит его погулять постоянно, а у кого-то он томится на цепи всю жизнь. Цепь – это жёстко, но зато прохожим за забором твоих костей черепа будет спокойнее. Твой зверь внутри и крепко связан, ты не натравливаешь его время от времени на других…

Но вот если он всё-таки сорвётся, вырвется и оторвётся… Копящаяся слишком долго злоба может быть очень и очень опасна…

Фонарь в моей руке неожиданно мигнул и погас.

Я спрятал пистолет в кобуру и начал пытаться вернуть источник света путём похлопывания по корпусу. Хотя я и понимал, что, скорее всего, лопнула нить накаливания в лампочке, так что все мои манипуляции бессмысленны чуть менее, чем полностью.

Пока мои глаза понемногу привыкали к темноте, я машинально продолжал шагать, правда чуть замедлив ход, чтобы не запнуться о что-нибудь во мраке. Обогнул старый покосивший жилой вагончик…

И неожиданно увидел перед собой внушительного размера фигуру, стоящую ко мне спиной.

– Датч?.. – произнёс я, в тот же миг понимая, что никакой это не Датч.

Фигура неторопливо сбросила с плеча на землю какую-то ношу и повернулась ко мне.

Длинный серый плащ до земли, серая же шляпа и пейнтбольная маска на лице, сквозь которую доносилось хриплое дыхание.