Книга Охота на Россию. Наши враги и "друзья" в XXI веке - Юрий Романченко

Глобализация является внутренне противоречивым процессом. С одной стороны, она с помощью современной техники и средств коммуникации, постоянно расширяющегося рынка разнообразных товаров, культуры соединяет людей. Но с другой — люди пытаются найти как можно больше путей, чтобы выразить свои особые экономические, этнические и культурные интересы. Так, по мнению Урса Альтерматта, «в то время как европейцы становятся все более похожи друг на друга при потреблении и ведении хозяйства, на уровне культуры они поднимают мятеж против глобализации. Из страха перед потерей культурной идентичности они изолируются, строят этнонационалистические укрепления и используют культурные различия в качестве предлога для обособления иных». С точки зрения этого ученого, по Европе бродит призрак этнизации политики и общества. Этнонационалисты выступают сторонниками культурного дифференциализма, на основании которого делают вывод о неравенстве и тем самым — о неравноценности людей. Чтобы избежать смешения культур и народностей, они высказываются за сегрегацию и обособление. В основе распространения этнонационализма и неорасизма также лежат социальная неудовлетворенность и экономические проблемы, которые делают центром тяжести политических дискуссий тему иностранцев и стремление обособиться от Ближнего и Среднего Востока, где живут «варвары». По этой причине все, что происходило и происходит на Балканах и Кавказе, — это утрированная патология нормальных европейских будней.

Действительно, этническая и религиозная обстановка в ряде регионов Восточной Европы и постсоветского пространства складывается непросто. Дискредитация десятилетиями господствовавшей в восточноевропейских странах коммунистической государственности и идеологии способствовала формированию мощного националистического заряда. В новой ситуации, которая сложилась после краха просоветских режимов, большинство населения этих стран не могли не сделать главными факторами своего мировосприятия национальность, язык и религию. Это давало народу некоторую надежду на то, что его воссоединение на этнической и религиозной основе способно обеспечить хотя бы самосохранение. По этой причине язык и этния были провозглашены фундаментом государственного строительства. Однако деятельность национальных государств, особенно на начальном этапе, часто сопровождалась ущемлением прав национальных меньшинств. В ряде случаев это провоцировало со стороны угнетенных наций стремление к отделению и провозглашению собственных государственных образований, что по политическим и другим соображениям находило поддержку со стороны тех или иных государств.

Наиболее ярко прогрессирующее «национализирование» проявило себя на юге Европы, в бывшей СФРЮ, которая при содействии внешних сил распалась на ряд слабых государственных образований, в управлении которыми принимают участие ЕС и НАТО. Этот процесс масштабного дробления Югославии, в котором исключительно важную роль играла военная сила, получил название балканизации. Сам факт появления этого термина свидетельствует о наличии некоторых типичных моментов, которые могут повторяться в других регионах.

По мнению У. Альтерматта, попытка территориально-государственной организации Европы по национальному принципу ведет к ее перманентному саморазрушению. В Восточной Европе конец балканизации еще не виден. На востоке Европы нет стабильности. Самый крайний восточный регион переживает переходный характер развития. Политическая карта остается временной.

Глобализация не отменяет противоречий между государствами и внутри них. Она охватывает не все человечество — многие слаборазвитые страны Африки, Азии, Латинской Америки остаются вне глобализации. По этой причине в некоторых регионах появляются так называемые зоны анархии, которые не поддаются цивилизованному регулированию, где царит отсталость и процветает наркобизнес. Приспособление к глобализации, как свидетельствует печальный опыт стран Юго-Восточной Азии, а также России, столкнувшихся в конце 90-х гг. с глубочайшим кризисом, происходит не всегда успешно и с большими социальными издержками.

По мере расширения в обществе экономической пропасти между бедными и богатыми первые все чаще видят политическое спасение в отделении и обособлении. Даже в Соединенных Штатах — бесспорном лидере современного мира, чьи волны иммигрантов давным-давно приняли один общенациональный язык, миллионы латиноамериканцев, в том числе во втором и в третьем поколениях, ныне отвергают английскую речь. У чернокожих американцев растет интерес к своей исторической родине. С того момента, когда президент Линдон Б. Джонсон подписал в 1965 г. «Акт об иммиграционных реформах», соответствующая политика США приобрела в высшей степени либеральный характер. Результатом явилось «открытие шлюзов», через которые ежегодно в США устремляется до одного миллиона только легальных иммигрантов. Нелегальная иммиграция не поддается учету, контролю и какому-либо серьезному сдерживанию. Очевидно, что огромный человеческий поток извне неуклонно меняет облик США.

Острые социально-экономические проблемы развивающихся стран способствуют развитию сепаратизма в ряде регионов. За 40 лет существования независимых государств разрыв в среднедушевых доходах в первом и третьем мирах вырос с 20 раз в начале 1960-х гг. до 75 в наши дни. Доля мирового ВНП, который приходился на долю развитых стран, составляющих 20 % человечества, выросла за последние 30 лет с 70 до 84 %, а доля, достающаяся 20 % беднейших жителей планеты, упала с 2,3 до 1,25 %. По данным Всемирного банка, всего бедных на нашей планете — 3 млрд человек, а людей, живущих в полной нищете, — 1 млрд. Их доходы оцениваются в три доллара и один доллар в день соответственно. В наиболее бедных регионах разрушаются сложившиеся природные экосистемы, деградируют почвы.

Эти территории становятся источниками опасных эпидемий, способных поразить любой регион.

Вполне очевидно, что из перенаселенных и бедных стран увеличивается поток людей, которые ищут лучшей доли. Но эмигранты меняют этнический состав стран пребывания и закладывают предпосылки для возникновения сепаратистских тенденций. В некоторых случаях эмиграция способна дестабилизировать окружающие страны.

В настоящее время 95 % прироста населения в мире приходится на беднейшие регионы мира. К ним относятся Ближний и Средний Восток, Юго-Восточная Азия, Северная и Тропическая Африка, где в недалеком будущем источники воды еще больше оскудеют, а уровень жизни вряд ли значительно повысится.

Глубокие социально-экономические противоречия, как правило, порождают сепаратизм в самих развивающихся странах. Питательной средой сепаратизма являются также острые проблемы, вызванные наличием существенных национально-религиозных особенностей, глубоких культурных различий, которые обостряют социальные последствия неравномерного распределения различного рода ресурсов.

В этой связи вопрос не в том, будут ли новые войны, а в том, какими они будут и кто и с кем станет сражаться. Предполагается, что в отличие от войн XIX и начала XX столетий войны будущего в большинстве своем будут идти не между государствами, а в их пределах. Так, например, в Южной Африке в течение года, последовавшего за крахом апартеида, в результате актов насилия погибли 17 тыс. человек — больше, чем за 30 лет вооруженной борьбы против расовой сегрегации. Длительное военное противостояние в Анголе, Демократической Республике Конго (бывший Заир), Судане, в ряде других стран Черного континента свидетельствует о том, что сепаратизм представляет серьезную угрозу для многих государств, причем не только этого региона.