Книга Разлучница - Кристина Леманн

— Именно это я и хотела поручить Рольфу. Рольф, ты должен докопаться до истины. — Глория ударила ладонью по столу. — А потом уже будем думать, что делать дальше. Задействовать другого Ромео навряд ли удастся. Скорее всего, придется прибегнуть к клевете.

— А что вообще старик Хансен имеет против этой девушки? — спросила Жасмин.

Глория недоуменно посмотрела на нее.

— Золотце, нас это не должно интересовать. Мы обязаны думать о том, что старик Хансен может выполнить свое обещание и устроить грандиозный скандал. Ему нечего терять, зато нам есть что.

— Тогда отдай ему его деньги.

Ванесса, украдкой поглядывая на них, хихикнула в кулачок. От возмущения Глория чуть не поперхнулась, и ее лицо покрылось красными пятнами.

— Что ты сказала?

Жасмин выпрямилась.

— Глория, ты забыла, что Ахим Хансен—лучший друг Фалька Розенштока? А тот знает, чем мы на самом деле занимаемся. В этом есть и твоя вина: не надо было так опрометчиво приглашать Розенштока в наше агентство. Даже если Розеншток до сих пор ничего и не рассказал Ахиму, наверняка он сделает, это, когда увидит, что против Ахима и Ксандры снова что-то замышляют. Давай лучше не вмешиваться в их дела.

— Боже, вот так напор, Жасмин! — воскликнул Рольф. — Такое ощущение, что они оба тебе небезразличны.

— Мы ищем такое место в отношениях, где они и без нас дадут трещину, — процитировала Жасмин. — В данном случае в их отношениях назрел конфликт, но они не исчерпали себя. Эти двое любят друг друга. И я думаю, что мы должны с этим считаться.

Лизелотта тихо радовалась. Рольф демонстративно вздохнул. Глория нахмурила брови.

— Мы это обсудим, когда Рольф выяснит, что же там на самом деле случилось. — Глория кивнула присутствующим и закончила совещание.

— Может, встретимся сегодня вечером? — спросил Рольф, когда они выходили из кабинета начальницы.

— Пойми меня правильно, но…

— Хорошо, я все понял, Жасмин. Я тоже сегодня занят. — Он указал на бумаги, касающиеся дела Ахима и Ксандры.

— У меня серьезные проблемы, — доверилась Жасмин Лизелотте, когда после небольшого ужина они сидели у нее на балконе и дышали тяжелым городским воздухом. Ласточки с шумом летали туда-сюда. Пахло городской пылью, бензином и углями для гриля — берлинский воздух.

— Это связано с Рольфом? — сгорая от любопытства, спросила Лизелотта.

— С ним тоже, но я бы не сказала, что это серьезная проблема. Нет, дело в другом.

Лизелотта потягивала свою кальпиринью, помешивая красной трубочкой льдинки и протыкая дольки лимона. Наслаждаясь вечером, свободным от забот, она внимательно слушала Жасмин, которая рассказывала о своем вмешательстве в отношения Ахима и Ксандры.

— О! У тебя будут из-за этого неприятности, — констатировала Лизелотта. — Но я считаю, что ты поступила правильно.

— А почему, собственно говоря, ты работаешь на Глорию, если у тебя в голове только мелодрамы со счастливым концом? — улыбаясь, спросила Жасмин.

— А что еще остается делать с таким прошлым, как у меня? — Лизелотта вздохнула. — Незаконченная учеба, потом год без работы, судимость за выращивание конопли, два внебрачных ребенка и сомнительный опыт в агентстве Глории. То же самое касается и тебя, Жасмин.

— Да, только у меня нет детей и я не выращивала коноплю. И безработной я никогда не была. Но это не за горами. Рольф и его помощники быстро докопаются до сути. И почему Ксандра и Ахим должны всем рассказывать о своих отношениях? Мне ведь было не с руки просить их держать язык за зубами и объяснять, что в противном случае я могу остаться без работы. Представляешь, если бы я посвятила их в свои дела, рассказав, в чем заключается моя работа и кто виноват, что их свадьба не состоялась? С другой стороны, лучше бы они узнали об этом от меня, а не от Рольфа, Глории или отца Ахима.

Лизелотта задумчиво помешивала напиток. Потом она посмотрела своими выпуклыми серыми глазами на Жасмин.

— Могу ли я спросить, а в чем, собственно говоря, заключается проблема?

— Ах… — Жасмин махнула рукой. Она уже и сама не знала.

— Мне кажется, ты не боишься увольнения — ты к этому приготовилась.

— Глория до сих пор называет меня «золотцем», с того времени как я отказалась возвращаться из Пеерхагена. Как это подло. — По выражению лица Лизелотты, которая всегда понимала и принимала отсутствие логики у женщин, Жасмин увидела, что в этот раз ее объяснения не совсем понятны подруге. Жасмин, не сдержавшись, рассмеялась. Она встала и сделала еще по стакану коктейля.

Небо над Берлином пока не собиралось темнеть. Ласточки все так же стремительно носились перед балконом.

— Мне кажется, — сказала Жасмин, снова присев рядом с Лизелоттой, — моя проблема в том, что я допустила слишком много ошибок. Я запуталась во лжи и теперь боюсь, что ко мне явятся пострадавшие от наших интриг люди и начнут упрекать меня.

— Основное правило любых отношений гласит, — возразила ей Лизелотта, — что никогда не надо каяться в своих промахах, пока оппонент не приведет конкретные доказательства. Страха и подозрений, что он может все узнать, недостаточно.

— Ты считаешь, что мне не стоит беспокоиться и рассказывать людям правду?

— Это очевидно. — Лизелотта как ни в чем не бывало потягивала через трубочку ароматный напиток. — Я считаю, что в этом нет никакой необходимости.

— А если у меня самой возникнет необходимость покончить с этим делом раз и навсегда?

— Ага, вот мы наконец и подошли к главному. — Лизелотта поставила стакан на маленький столик, который был зажат между двумя стульями, достала табак и какую-то пластиковую баночку из своей сумочки. — И с кем ты собираешься покончить раз и навсегда?

— Со всеми, — ответила Жасмин, нерешительно взмахнув рукой.

Лизелотта засмеялась и начала медленно скручивать сигарету.

— Да ладно тебе! Кстати, — спросила она как бы между прочим, — а что с этим Фальком Розенштоком?

— А что с ним должно быть?

Лизелотта оторвала глаза от своей самокрутки, посмотрела на Жасмин и язвительно усмехнулась.

— Во-первых, почему он ничего не рассказал своим родным о твоих проделках? Во-вторых, откуда ты знаешь, что он этого не сделал? И в-третьих, почему это тебя так беспокоит?

Жасмин молчала, уткнувшись носом в свой стакан.

— Во всяком случае ему ты не можешь рассказать правду, — продолжала Лизелотта. — Она ему уже известна. Но я подозреваю, что тебе очень хотелось рассказать ему все еще до того, как он сам об этом узнал.

— Да какая разница! Что бы я ему ни сказала, он все равно не поверит!

— Неужели? А вот это действительно интересно. Скажи, он хорош собой?

— Не то слово. Но из этого ничего не получится. Даже не надейся, Лизелотта. Он уверен, что я любила Северина, и это на самом деле так. Кроме того, он думает, что я выкупила свою любовь у Николь, хотя это неправда. Когда Николь вручила мне чек, я в то же мгновение поняла, что моя любовь к Северину прошла, испарилась. И я разорвала чек.