Книга Переступая грань - Елена Катасонова

- А они говорят - операция, - прошептал старик, медленно шевеля синими губами.

- Да какая это операция, - небрежно сказала Таня. - Так, пустяки.

И вышла, ощущая себя безнадежной лгуньей. Вон в Америке, например, всем говорят правду. Так то в Америке...

- Надо добиваться, Сергей Иванович, - вошла она в кабинет главного.

- Так вы ж говорите - опасно, - напомнил он.

- Опасно... Но шансы есть. А так - точно умрет, - жестко сказала Таня. - Я не Господь Бог, конечно, но картина такая ясная... Не понимаю! Ведь у него есть полис!

Главный болезненно сморщился.

- Ах, Танечка, вы же знаете...

- Знаю, знаю, - нетерпеливо перебила Таня. - Как что серьезное, так за деньги, даже если руки - бесплатно. На материалы, лекарства... Но добиться все-таки можно.

- Так я вот и добиваюсь, - указал главный глазами на телефон. - Начал обзвон. Заключение подписали?

- А как же! До среды, Сергей Иванович.

- До среды.

- А он, случайно, не фронтовик? - с надеждой спросила Таня, уже взявшись за ручку двери.

- Случайно - нет, - сердито ответил главный, набирая номер.

Таня вышла на улицу - жаркую, как духовка. "К такому сердцу еще и жара..." Это была последняя мысль о старике с посиневшими от сердечной недостаточности губами. "Забудь!" - приказала себе Таня и забыла: еще в студенчестве научилась переключаться.

- Делай для больных максимум, - учила мама. - А вышла за порог забудь. Иначе надолго тебя не хватит.

- Хорошо, что у меня вечерний прием, - подумала вслух Таня, и пузатый дядька в голубой тенниске, поглощавший у огромной цистерны пиво, поперхнулся и уставился на нее в изумлении.

- Что - жарко? - с сочувствием спросил он. Пот крупными каплями катился по багровым щекам. - Пивка желаете? - И щедро протянул стеклянную кружку, предварительно обтерев края грязной ладонью.

- Не употребляю, - улыбнулась Таня и прошла мимо.

- А напрасно! - добродушно хохотнул толстяк вслед.

Больница, поликлиника и ее дом были, считай, рядом. Удобство неслыханное для мегаполиса! По дороге Таня зашла в магазин, купила кое-что из продуктов, для дачи. Несмотря на новые, изобильные времена, кур приходилось все-таки возить из Москвы. "Как там Сашка? И мама? Хорошо, что они за городом! А этот Женя... Придет или нет? В такую жару... Из такого далека..." Она вдруг ясно увидела перед собой вчерашнего Женю и на мгновение даже остановилась. Карие растерянные глаза, седые волоски выбиваются из-под воротника рубахи... Как он поцеловал ее - там, на Арбате, а не когда струсил и отступил... Конечно, придет. Не может быть, чтобы не пришел. Она этого просто не вынесет!

Прием в поликлинике был почти отдыхом, с больницей, разумеется, не сравнить. Старые, со стажем, сердечники разъехались кто куда, а то и просто сидели дома, принимая по схеме лекарства. Да и кто потащится к кардиологу в такую жару? Себе дороже. Так что Таня, можно сказать, бездельничала. Интересной оказалась только одна больная, и Таня провозилась с ней довольно долго: отправила на кардиограмму, записала на ЭХО, отыскав у доктора Брагина свободное место, долго думала над ее перебоями, долго слушала - в покое и под нагрузкой. Женщина подчинялась молча и безучастно.

- Давно это у вас? - спросила Таня.

- Недавно, - тихо ответила женщина.

- Как - недавно? - Безучастность пациентки тревожила, раздражала. Неделя, месяц, год?

- С месяц.

Таня заглянула в карточку.

- Вот что, Тамара Петровна. Так у нас с вами ничего не получится. Кардиограмма приличная, пульс четкий. Что-то случилось?

- Меня уволили.

Слезы хлынули так внезапно, что Таня и Ниночка, медсестра, растерялись. Впрочем, Ниночка тут же опомнилась, накапала корвалолу. Слава Богу, в отличие от вздорожавшего валокордина он пока был доступен.

- Пейте, пейте, выпейте сразу...

- Тридцать лет стажа! - рыдала женщина. - Грамоты, благодарности, премии и... уволили...

Таня с облегчением перевела дух: так вот оно что! Нет органики, ну и ладно. Она дала женщине выплакаться - пусть поплачет, ей станет легче, тем более что в коридоре никто не отсвечивал, - а потом встала, подошла к больной, положила на плечо руку.

- Тамара Петровна, - сказала тихо. - Это горюшко - не горе. Что-нибудь, да найдется. Надо только взять себя в руки. Сегодня в больнице я смотрела одного пациента. Вот где горе-то настоящее.

Оказывается, она все думала о том старике - где-то там, в подсознании, для себя незаметно. Мудрые советы мамы впрок не пошли.

- Кому я нужна, пенсионерка? - всхлипывала женщина.

- Еще как понадобитесь! - обнадежила ее Таня. - Если, конечно, возьмете себя в руки. А вот если решите, что старая и больная, тогда, конечно! Поймите, ничего серьезного у вас нет. Понервничали и расстроились. А ЭХО все-таки сделайте.

- До свидания, доктор. Спасибо!

- Всего доброго. До свидания. Вы тоже идите, Ниночка, у меня тут...

Ничего толкового не придумав, а потому не закончив фразы, Таня уткнулась в бумаги. Ниночка упорхнула, как птичка, улетучилась моментально, и Таня с облегчением спрятала бумаги в стол. "Все! Надо привести себя в порядок". Она вынула зеркальце, попудрилась, подмазала губы помадой, щеточкой с черной тушью провела по ресницам. Эх, жаль, давно нет духов: хорошие не по карману, а дешевка - зачем? "Что он там говорил про мои волосы?" Таня, изогнувшись, умудрилась понюхать длинную прядь. "Подумаешь, - пожала она плечом. - Ничего особенного!" Но она лукавила: волосы в самом деле пахли приятно, и это был их природный запах. К тому же, встав пораньше, Таня вымыла голову ароматным шампунем - тем самым, розовым, чей запах прельстил накануне Женю. "Не придет - так и буду, как дура, ходить с чистыми волосами", - хмыкнула Таня и, посидев еще минут двадцать, решилась наконец выйти из кабинета.

Почему она так робеет? Ну не придет, так и ладно! "Это все, матушка, из-за отсутствия практики, - упрекнула себя Таня. - Когда в последний раз ходила ты на свидание? Уж и не вспомнить..." Таня все замедляла и замедляла шаг, готовя себя к неизбежному: никакого Жени у дверей поликлиники, конечно же, нет.

- Таня! А я все боялся, что вас пропустил! - Он ринулся ей навстречу, старомодно прижал ее руку к губам. - А почему так поздно?

- Больные...

Не могла же она признаться, что сидела в пустом кабинете и тянула время? Он взял из ее рук тяжелую сумку.

- Завтра еду к своим, на дачу, - объяснила Таня.

Женя весь подобрался.

- Свои - это кто?

- Мама и дочка.

Женя остановился и остановил Таню, обнял, не выпуская сумки из рук, прижал к себе.