Книга История любви в истории Франции. Том 6. Любовь "по-санкюлотски" - Ги Бретон

«Как только палачу приводили очередную жертву, — пишет один исследователь, — любовники начинали свой дуэт, и Тальен старался „соединиться“ с Терезией в тот самый момент, когда голова отделялась от туловища.

— Когда умирает роялист, — говорил он напыщенно, — мы должны зачинать маленького республиканца».

Этот историк, который, естественно, не называет свои источники информации, добавляет, что любовники частенько распевали потом смешную пародию на «Марсельезу». Вот первый куплет этой песенки:

Чудо-гильотина, наше божество!

Ты нам подарила права торжество.

Стал король короче — это не беда.

Лишь бы меч отточен был всегда, всегда.

Головы тиранов, сложенные в ряд,

Для Отчизны нашей — праздничный наряд.

Родине в подарок клику уничтожь,

Для агентов Питта наточи свой нож.

Именем народа головы руби.

Кровью, всласть пролитой,

Жажду утоли.

У второго куплета был следующий странный припев:

Вперед, счастливые мужья!

Теперь ваш выстрел из ружья.

Чтоб были ваши жены, что пушки заряжены —

И не пройдет и года,

Для своего народа

Родит Отчизна-мать

Республиканцев рать[110].

Подобные свидетельства забавны, но абсолютно ложны. Терезия слишком сильно возмущалась казнями, чтобы использовать их как возбуждающее средство. Однажды она случайно оказалась у любовника в момент казни и пришла в ярость.

— Я больше не желаю видеть этого, — заявила она, указывая на зловещую машину.

— Ну что же, — ответил ей проконсул, — я перееду к вам.

— Нет, — возразила Терезия, — я вернусь сюда. Исчезнуть должна гильотина, а не вы.

Так что ни Терезия, ни Тальен не были садистами или сексуальными извращенцами, как их хотели бы представить.

Они, конечно, не примешивали жертвы террора к своим любовным играм, но и не были совершенно безупречны по отношению к ним.

Они извлекали из ситуации не удовольствия, но выгоду…

* * *

К моменту, о котором идет речь, Тальен и его помощники организовали выгодную торговлю: за кругленькую сумму (она могла быть больше или меньше — в зависимости от финансового положения революционеров) они освобождали осужденных на казнь людей.

Тех, кто не мог оплатить, естественно, казнили. Валлон, например, упоминает некоего Ж.-Б. Дюдона, бывшего генерального прокурора парламента Бордо, которого жена попыталась спасти с помощью золота. «Она пошла к Рею, помощнику Лакомба и его посреднику на „рынке голов осужденных на гильотину“. Лакомб запросил две тысячи луи — она дала ему сто, потому что больше у нее просто не было.

— Ну что же, значит, он «накрылся», — сказал Лакомб.

И отправил Дюдона на гильотину, разделив деньги с Реем».

Хорошо зная революционные нравы, Терезня решила, что может использовать свое влияние на Тальена, чтобы создать собственное доходное дельце и составить капитал. Она организовала в своем особняке «Бюро помилований», которое Сенар описывает следующим образом:

«Дама Кабаррус открыла в своем доме бюро, в котором раздавались всяческие милости и свободы, стоившие, правда, баснословно дорого. Чтобы спасти голову, богачи с радостью отдавали по 100000 ливров; один из них, осмелившийся похвалиться этим, был на следующий же день вновь арестован и немедленно казнен».

Однако все остальные были осторожнее. Многие аристократы были помилованы и получили паспорта для выезда за границу благодаря посредничеству очаровательной гражданки. С восьми часов утра родственники заключенных выстраивались в длинную очередь возле особняка Франклина. Увидев вошедшую Терезию, люди бросались на колени и униженно спрашивали, сколько они должны заплатить, чтобы спасти сына, мать или Мужа… Видя отчаяние, боль и траур, молодая женщина в конце концов прониклась подлинным сочувствием к несчастным. Забыв о выгодной «торговле», она отныне употребляла все свое влияние, чтобы бесплатно спасти как можно больше народу.

Каждый вечер она приходила к Тальену с кипой умоляющих писем, доказывая, как ужасны убийства, которые он готовит. Лаская Тальена, Терезия между двумя объятиями добивалась от него всего, чего хотела… В конце концов гильотину вообще разобрали, и Бордо, вздохнул спокойно. Бывшая маркиза остановила террор.

В этом утверждении сходятся все историки. Послушаем, что пишет Маюль:

«Влияние, которое эта женщина оказывала на Тальена, смягчило его революционный пыл и незаметно превратило в порядочного человека, который своими поступками искупал, насколько это было возможно, преступления прошедшей своей жизни»[111].

… Лакретель уточняет: «Отчаявшиеся семьи неоднократно с успехом взывали к добрым чувствам и состраданию Тальена[112].

С этими исследователями согласен и Ламартин: «Она была из тех женщин, чье очарование всесильно, они, подобно Клеопатре или Федоре, подчиняют себе тех, кто правит миром, и терзают души тиранов»[113].

Категоричен и Прюдом: «Она (Терезия) сумела смягчить свирепость будущего мужа. Подобно тому, как приручают молодого тигра, она сумела отвратить его от кровавых привычек»[114].

А вот точка зрения Флейшмана: «Благодаря Терезия эшафот узнал отдых, урожай отрубленных голов стал меньше, милосердие воцарилось в Бордо. На высокой прекрасной груди Терезии Тальен забывал о поручении Комитета общественного спасения. Любовь заставляла его пренебрегать политикой»[115].

* * *

Остановив гильотину, Терезия решила, что пора облегчить участь несчастных, томящихся в тюрьмах.

Однажды вечером, когда Тальен приходил в себя после любовных игр, в которые молодая женщина вложила весь свой пыл и умение, она сочла момент подходящим и выступила в защиту узников.

Комиссар Конвента, совершенно побежденный сладострастием, обещал сделать все, что будет в его силах. Пять дней спустя, выступая на учредительном собрании нового Наблюдательного совета, он произнес речь, удивившую его друзей и сподвижников: