Книга Королева туфель - Анна Дэвис

Сигара в сочетании с виски оказывала странный эффект. Комната ходила ходуном, а лицо Гарри становилось все больше и больше.

— Эти женщины должны повзрослеть и научиться ответственности, пока еще не слишком поздно. Тогда я посоветовал тебе нанять Фелперстоуна, потому что подумал: чем скорее ты уяснишь себе, как обстоят дела, тем быстрее сможешь принять необходимые меры. Ты не дашь своей леди упасть на самое дно, сможешь спасти ее. Сможешь спасти вас обоих.

Стул снова противно заскрипел. Это прозвучало как насмешка. Послышался визг из комнаты наверху. Роберт закрыл глаза, перед его взором снова всплыли два мертвых тела, лежащие на кровати, словно куклы. В их головах зияли пулевые отверстия.

— Я весьма рад, что она беременна, Роберт. Весьма рад. На твоем месте я посадил бы ее на первый же пароход и увез домой.

Роберт покачал головой. Движение было сильнее, чем ему хотелось, он едва не свалился со стула.

— О чем ты говоришь, Гарри? Все это твои фантазии, неужели ты не видишь? Вся эта болтовня о «таких женщинах». Это не имеет отношения ни ко мне, ни к моей жене. Ну что ж, мне почти жаль тебя.

— Не надо жалеть меня. Лучше послушай, что я скажу.

— Мне надо домой, — пробормотал Роберт, затушив сигару. — Или я не выдержу и ударю тебя. Возможно, нам не следует больше встречаться.

Он попытался встать, но Гарри положил руку ему на плечо.

— Я не хотел рассказывать тебе об этом. Но только так я смогу достучаться до тебя.

— О чем ты не хотел мне рассказывать?

Гарри вздохнул.

— Это произошло где-то неделю назад. Мод видела Женевьеву в Люксембургском саду. Она гуляла с мужчиной.

— С каким мужчиной?

— Они целовались.

— Друзья целуют друг друга при встрече, разве это не так? Мы же в Париже.

— Мод сказала, что они, без сомнения, любовники. Прости, друг.

— О чем ты думаешь? — спросил Закари. Они только что занимались любовью, Женевьева лежала в его объятиях.

— Мне кажется, что желтое пятно на твоем потолке похоже на карту Франции.

— Это она и есть. А что еще?

— Мне кажется, что скрип твоей кровати напоминает смех старика.

— Ты абсолютно права. В ловушку моего матраца угодило пять стариков, именно они поддерживают эту кровать. А смеются они, потому что постоянно пьяны. Что еще?

— Я думаю… — Она обвела взглядом комнату. Замечательная антикварная французская мебель, не сочетающаяся между собой и в не слишком хорошем состоянии. Выцветшие шторы. Обстановка, которая требует, чтобы ее слегка обновили. — Я думаю, почему самый дорогой в мире сапожник живет в такой полуразвалившейся, старой квартире?

Он помолчал, словно решая, что ответить, затем снова спросил:

— О чем еще ты думаешь?

Она не могла разгадать выражения его глаз. Высвободившись из его объятий, села на постели.

— Я не уверена, что ты захочешь это узнать. — Она подняла рубашку, которую он сбросил на пол, и надела ее, наслаждаясь тем, что может сделать это, может вдыхать его аромат. А затем скользнула в свои золотые туфли и отправилась на кухню.

Она как раз наполняла стакан водой, когда он подошел сзади, обнял ее за талию и положил голову ей на плечо. Они немного постояли так, она откинулась назад и прижалась к его обнаженному телу.

— За что ты наказываешь себя? — спросила она.

— Наказываю? Что ты имеешь в виду? — Он поцеловал ее в шею.

— Ты отвергаешь роскошь, которую с легкостью можешь себе позволить. Эта квартира… не такая, какой ей следовало быть. Здесь определенно не хватает женской руки.

— Это стиль моей жизни. — Он все еще крепко держал ее в объятиях. — Я ценю свое время. Почему я должен тратить его на украшение квартиры?

— Но это же твой дом.

— Дом? — Он фыркнул. — Я с удовольствием согласился бы жить даже в картонной коробке, если бы мог создавать там туфли.

— Знаешь, мне кажется, что в этом есть нечто странное. — Она отодвинулась от него и присела за кухонный стол. — Я не хочу, чтобы у нас были секреты друг от друга, Паоло.

Он сел напротив нее.

— Если тебе здесь не нравится, мы можем встречаться в отеле.

Она сжала кулаки и с расстроенным видом постучала ими по голове.

— Ты от меня что-то скрываешь. Возможно, ты сам этого до конца не осознаешь. Подумай об этом. Ты самый лучший сапожник из живущих на белом свете. Тогда почему же ты не самый богатый и знаменитый из всех сапожников на свете?

Ты должен создавать туфли для новых модных коллекций Коко Шанель, они появлялись бы на страницах Vogue. Ты мог бы работать с кем пожелаешь. С Полем Пуаре, Жанн Пату, Мадлен Вионне — с кем угодно! В своем мастерстве ты превзошел Феррагамо и Перуджи. Они только мечтают создавать такие туфли, как ты. Ты должен знать, что все это в пределах твоих возможностей.

— Теперь ты хочешь рассказать мне, как вести дела? — Его лицо помрачнело.

— Я хочу знать, почему ты упорно продолжаешь прятаться в этом магазине, когда весь мир может оказаться у твоих ног! — Она пыталась успокоиться. — Послушай, прости меня. Наверное, я немного не в себе. Сегодня утром я узнала о смерти друга.

— Я сочувствую тебе.

— Он был поэтом, хорошим поэтом. Я наткнулась на его жену и подругу в Нотр-Дам. Они горевали вместе, поддерживали друг друга.

— Мило, ничего не скажешь, — пробормотал Закари.

— Это заставило меня задуматься о быстротечности жизни. Я поняла, что человек должен сделать все от него зависящее, чтобы обрести истинное счастье и ощутить значимость жизни. Мы должны сделать это сегодня, потому что, возможно, не будет других дней, не будет завтра. Ты не можешь позволить себе самодовольства.

Теперь он улыбался.

— Жаль, что я не могу объяснить тебе, что живу полной жизнью. Работа для меня — целый мир. Он завораживающий, прекрасный, яркий. И все время меняется, каждый час, каждую минуту. Он здесь. — Закари постучал себя по лбу. — И здесь. — Он раскрыл руки, показывая ей ладони.

— Ну что ж, а я не жила полной жизнью, — призналась Женевьева. — Но что-то очень важное произошло со мной сегодня. Я приняла решение. Я больше не могу оставаться женой Роберта.

— Что ты говоришь?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я. — Она пристально смотрела на него. Могли ли скрываться более теплые чувства за этим суровым выражением лица? Ей необходимо знать, так ли это.

— Возвращайся домой, выспись и только утром прими окончательное решение, — сказал он в конце концов.

— Зачем? Это ничего не изменит. — Она встала и отправилась в спальню, чтобы одеться.