Книга Смертельные друзья - Николас Колридж

– Бог с вами! – изумился я. – Это же смешно! Меня менее всего можно заподозрить в убийстве Анны.

Ситуация складывалась столь абсурдно, что мне просто не верилось, что это происходит наяву.

– Прошу прощения, мистер Престон, но вы арестованы. Если вы не повинуетесь, нам придется доставить вас в наручниках.

– Я повинуюсь.

Сузи залепетала что-то насчет ошибки и попыталась втиснуться вместе с нами в лифт, но сержант Кроу преградил ей дорогу.

– Слушай, Сузи, – крикнул я из-за закрывающихся дверей, – не беспокойся обо мне. Это обычная полицейская ошибка, только и всего. Я вернусь через час-другой.

– Я вас подожду, – крикнула в ответ Сузи. Мне это понравилось. Хотя все женщины так говорят в момент ареста их приятелей. «Я подожду». Только редко дожидаются.

Мы проехали через мост. Я сидел на заднем сиденье между Кроу и вторым полицейским. Каждый раз, когда салон машины освещал свет фонарей, я вглядывался в лица моих конвоиров. Мне, наверное, надо было попросить накинуть на голову одеяло, как я видел по телевизору.

По прибытии в участок меня сопроводили в комнату для допросов. Полицейский, которого назвали мне начальником отдела предварительного заключения, известил меня, что я имею право на один телефонный звонок.

– Это зависит от того, как долго я здесь задержусь, – сказал я. – Завтра утром я должен забрать дочку, но если я освобожусь не слишком поздно, то не хотел бы звонить отсюда бывшей жене.

– На этот вопрос я не могу ответить, – сказал он. – У вас есть адвокат? Если нет, вам будет назначен защитник в установленном порядке.

– Моего адвоката зовут Джоанна Прэтчетт. Ее офис находится в Холборне. Но вряд ли она там в столь поздний час.

– Мы ей сообщим и дадим контактный телефон.

В комнату для допросов вошел старший инспектор Баррет. Наша новая встреча явно носила совсем не тот характер, что предыдущая. Баррет ни словом не обмолвился насчет спокойной и неформальной беседы. Напротив, он сразу заявил, что наш разговор будет записан на магнитофонную пленку. Он объяснил, что комната оснащена централизованным оборудованием, чтобы исключить возможность повредить запись. Имелось в виду, что я могу вырвать пленку из магнитофона и уничтожить признание своей вины.

– Давайте вернемся к вашим отношениям с Анной Грант, – начал он. – В прошлый раз вы сначала отрицали, что находились с ней в половой связи, а потом признали этот факт.

– Я уже говорил вам, что мы занимались любовью первый и единственный раз в субботу перед ее убийством.

– Но вы добивались этого продолжительное время ранее?

– Вы имеете в виду, что у нас с Анной был роман? Это трудный вопрос. Видите ли, как такового романа не было. Но, оглядываясь назад, мне кажется, что я действительно этого хотел. Я жалею, что мы упустили массу времени. Я вообще о многом жалею. Жалею, что не женился на ней. Тогда она не жила бы одна в той квартире и, наверное, осталась бы в живых.

– Я имел в виду, что вы испытывали чувство неудовлетворенности от того, что не находились с ней в физическом контакте.

– Не вполне так. Как я уже объяснил, мы с Анной были друзьями. Сексуальное влечение, хотя, конечно, имело место, не было главным в наших отношениях.

– Должен сказать вам, что по нашим сведениям, у вас с мисс Грант были довольно бурные отношения. Вплоть до насилия.

– Какого насилия?

– Когда Анна Грант отвергла ваши сексуальные домогательства, вы повели себя агрессивно, доходя до прямого физического насилия.

– Категорически отрицаю. Это неправда.

– Тогда я вам кое-что напомню, – сказал Баррет. – Четыре года назад, на соревнованиях по поло, если я правильно осведомлен, вы познакомились с очень привлекательной молодой леди. Она мечтала стать журналисткой, и вы обещали ей это устроить. Вы предоставили ей работу в журнале, и она, естественно, была вам весьма благодарна. Однако вы желали, чтобы ваши отношения вышли за рамки чисто профессиональных. Вы хотели, чтобы Анна Грант стала вашей любовницей. А в ее планы это не входило.

– Что за ерунда! Это чистый вымысел!

– Позвольте мне закончить, мистер Престон. Почти целых четыре года вы усиленно ухаживали за ней, приглашая на обеды, приемы, банкеты и так далее. Все это ставило мисс Грант в сложное положение. Она чувствует себя обязанной вам за угощение, но не хочет идти на сближение. И тогда вы начинаете осаждать ее, не стесняясь в средствах. Это вполне понятно. Вы босс, и эта прелестная юная леди обязана вам своей работой. Ситуация обостряется. Она принимает ваши ухаживания, но обводит вокруг пальца. Вы чувствуете себя уязвленным. И когда обида становится нестерпимой, вы решаете разделаться с причиной раз и навсегда. Разве не так, мистер Престон? Вы, должно быть, были в ярости, когда нанесли ей удар в лицо?

– Неслыханно! Вы сами это придумали или вам кто-то подсказал?

– Скажем так, у нас надежный источник информации. Как вы понимаете, большего я сказать не могу.

– Но ведь это абсолютная ложь. – Повторяю, у нас очень надежный источник.

Мы беседовали в таком духе около часа, и Баррет ходил кругами, раз за разом цитируя свой анонимный источник, сообщивший ему деликатные подробности наших отношений с Анной. Никаких других улик он не приводил. Вся его версия держалась на моей якобы неукротимой и неутоленной страсти, которая в итоге привела к тому, что я задушил Анну. Обнаружение во влагалище моей спермы, на его взгляд, не опровергало, а наоборот, подтверждало эту версию. Хотя Баррет не употребил слова «изнасилование», но оно явно вертелось у него на языке. В целом его версия выглядела так: в воскресенье я проник в квартиру Анны, овладел ею, изнасиловал и потом убил.

Где-то после полуночи допрос прервался до утра субботы, и меня конвоировали в камеру, где мне предстояло провести ночь.

Когда меня уводили, я спросил Баррета, когда все это кончится и я смогу уйти домой.

Ответ поверг меня в уныние.

– По закону мы можем задержать вас на шестнадцать часов, но, видимо, мы сделаем запрос о продлении этого срока.

– А что с моим адвокатом? Вы с ней связались?

– Насколько мне известно, ей оставили сообщение на автоответчике, но она пока не перезвонила.

В тот момент, когда меня ввели в камеру, дверь захлопнулась, и я услыхал, как скрипит ключ в замке, до меня наконец дошла полная безнадежность моего положения. Арестованный за убийство. Звучит как надгробная эпитафия. В конце концов, любая жизнь укладывается в короткую емкую фразу на могильном камне. В моем случае это может быть всего одно слово – «убийца».

Пару минут спустя опять загремел замок, и вошел охранник, который забрал у меня часы, галстук и кошелек, вручив взамен квитанцию. Я лег на нары, закрыл лицо тонким серым одеялом, чтобы спрятаться от бьющего в глаза света голой электрической лампочки на потолке. Одеяло воняло мочой и застарелым потом. Хоть мне не удалось соснуть как следует, вытянув ноги, с того момента, как я выехал из отеля «Пьер» в Нью-Йорке тридцать часов назад, и я смертельно устал, сон меня не брал. Где-то над моей головой пролегала улица, по которой припозднившиеся гуляки высыпали из ресторанов Челси и, смеясь, рассаживались по своим тачкам.