Книга Дневник ее соглядатая - Лидия Скрябина

Алла не хотела смотреть телевизор, не хотела вникать во встревоженные радиодискуссии. Она с трудом собралась после долгой отлежки дома с выключенным телефоном и задернутыми шторами, села в машину и прикатила на Кутузовский, залезла с ногами на знакомый диван и, забрав в охапку Тарзана, раздумывала о том, как быть дальше.

Втягивать ли Илью в свою битву втемную или все-таки сказать ему правду, что ей нужен отец ребенка для прикрытия?

В любом случае больше скрывать свою тайну было нельзя, и Алла позвонила Илье. Тот сразу примчался и с порога был оглушен.

– Ты знаешь, я беременна, только не падай в обморок. Сама не пойму, как так могло получиться, я предохранялась.

– Вот это новость! Давай поженимся? – с ходу предложил Илья.

– Нет, не давай, – выдавила из себя Алла, – пока не давай.

– Но почему? – изумился он.

– Я хочу ребенка, а не замуж, – просто сказала она. Иэто была чистая правда.

– Я буду с тобой. Всегда. Я так счастлив! Боже! Я даже не думал! Что я могу для тебя сделать, любовь моя?

– Погуляй с Тарзаном, – нежно улыбнулась Алла.

Из окна пятого этажа она смотрела, как Илья с Тарзаном скрылись под каштанами. Все деревья вокруг пожелтели, и в кронах уже обозначились прорехи, а каштаны, красавцы, мощно зеленели, словно собираясь встретить зиму во всеоружии своей сильной листвы. И каждый фрагмент семилистника походил на широкий обоюдоострый кинжал. Кроны были такими густыми, что Илья с Тарзаном полностью скрылись из виду, словно каштаны их поглотили.

– Вот тебе приветик от осени. – Илья, вернувшись, протянул ей горсть влажных глянцевых плодов.

«Дорогие каштаны, это вы мне передали приветик, а не осень», – подумала Алла, с нежностью перебирая неровные, но приятные на ощупь, прохладные каштановые четки. Она оставила их на прикроватной тумбочке. А утром, уходя в универ, положила в карман куртки. Маленькие талисманчики на счастье. Зародыши каштанов теперь всегда будут с ней. Вместе с ее зародышем.

– Каштаны – это мои соглядатаи, – пояснила она на прощание Илье.

– Как это?

– В мире есть добрый дух, который за тобой приглядывает. Ангел-хранитель. Иногда он воплощается в чем-нибудь – в солнце, или дожде, или бабочке – и сопровождает тебя. Глядит на мир и всё записывает.

– Что записывает? – засмеялся Илья. – Всё, что видит? Как чукча? Что видит, то и поет?

– Да, – засмеялась в ответ Алла.

Тошнота неожиданно отступила. Возможно, потому, что Алла легализовала свою беременность. Теперь предстояло вернуться к учебе в университете и разрулить ситуацию с курсовой.

После долгого затворничества студенческая лавина, смех, трезвон мобильников, радостный галдеж оглушили ее. Ребята с воодушевлением готовились к арбузнику. Словно и не было этого кровавого лета. Не разбивались самолеты, не лилась кровь в Назрани, не выли от ужаса и горя бесланские матери. Нет, студенты, конечно, жалели, сопереживали, но продолжали заниматься своими делами. За прошедшие после «Норд-Оста» два года людское безразличие уплотнилось, стало почти непробиваемым.

Она бы и сама, как другие, поплевывала с последнего ряда поточки на жизнь, если бы не была вовлечена в ход этих событий своей битвой с ненавистью. Каким-то невероятным образом она оказалась связана с ними в одну сложную цепь непонятных ей взаимодействий.

– Ты сменила мобильный? Нам надо поговорить! – Рядом с ней стоял Константин, осунувшийся, бледный и серьезный.

– О чем это? – насмешливо спросила Алла. – Будешь снова мне про жену и детей втирать?

– Нет, у тебя неприятности.

– У меня? Да у меня одни приятности. Ладно. Когда?

– Давай встретимся на смотровой в четыре.

– Хорошо, пупсик! – съязвила Алла. Она знала его мягкое, доброе нутро и могла спокойно, безнаказанно ранить его в податливое брюшко. «Боже, какая же я стерва, – вдруг подумала Алла. – Или это беременность так меня размягчила, что совесть вернулась?»

На Ленгорах дул ветер, несмотря на середину сентября, пахло зимой. Вдруг налетела черная туча и просеялась мелкой белой крупой. Ветер подхватил ярко-желтые березовые листочки и понес вместе с белоснежными крупинками по всей притихшей внизу Москве. Белое с желтым, праздничное, трепещущее покрывало укутало на несколько минут весь город. Туча, словно орел, выронивший добычу, покружила над Лужниками и умчалась. Нарядное ярко-желто-белое покрывало распалось на глазах.

– Не знаю, кому ты или твой папаша перешли дорогу, но в универе тебе не удержаться. Поступила просьба не засчитывать тебе курсовую, а если прорвешься – заваливать в первую сессию.

– Откуда? Из Кремля? – фыркнула по привычке Алла.

– Не знаю, но или попробуй как-нибудь это решить, или не трать времени зря, переводись прямо сейчас на другой факультет.

– Хорошо. Я это разрулю.

– А вообще-то как ты?

– Отлично, лучше не бывает. А ты?

Константин вздохнул:

– Скучаю. Иногда.

– А я никогда, – зло засмеялась Алла и вдруг подумала, что ее битва с ненавистью охватывает все стороны ее жизни, поэтому запнулась и неожиданно для самой себя сказала: – Ладно, я не хотела. Спасибо, что предупредил. Извини за грубость.

– А ты знаешь, кто это?

– Знаю, – вздохнула Алла. – Но тебе не могу сказать. Мне пора.

Она посмотрела на него. Он постарел за этот год. Обрюзг, раздался и осунулся одновременно. «А разве тридцать семь – это возраст? Моя Стёпа была обворожительна и в сорок». Алла быстро потянулась и крепко поцеловала Константина в губы, ей хотелось проститься по-хорошему и чтобы он никогда не забыл это прощанье. Она хотела запечатлеть этим поцелуем свою власть над ним на веки вечные.

«Какой же мерзавец этот Каха, – раздумывала Алла, направляясь к дому. Возвращаться в универ не имело смысла. – Обложил по всем фронтам. Но у прамачехи он меня не достанет. А на универ плевать. Переведусь в педакадемию. А если он меня и там найдет? Вот мстительная сволочь. Уйду на вечерний».

Через неделю за ужином они снова и снова обсуждали это на семейном совете. Лина Ивановна кормила их с Ильей фирменными оладьями. Чудесный семейный ужин, где все друг другу не родня. Алла смотрела на Илью и сомневалась, хотя роковые слова и были сказаны, не признаться ли ему во всем. При его благородстве он может помочь ей безвозмездно.

Они вышли из подъезда вместе, Алла с Тарзаном проводила Илью до машины, так и не сказав правды. Возвращаясь во двор, она заметила на углу знакомый силуэт. Они не виделись с Кахой почти два месяца. Сердце екнуло и бешено заколотилось: «А может, я не права? Может, надо сказать совсем другую правду и другому мужчине?»

Он шагнул ей навстречу. Статный, красивый, хищный.

– Думала, не отыщу? Играешь в беглянку? Садись в машину, поговорим.