Книга Девушка под сенью оливы - Лия Флеминг

Именно в то лето случилась одна неприятная история, о которой он не может забыть и по сей день. Во время очередного прочесывания местности в районе равнины Аскифу они взяли верный след и вскоре накрыли одну из банд. Завязалась перестрелка, в ходе которой двое его людей погибли. Были раненые и с той, другой стороны. Шиллер, один из его заместителей, не очень-то церемонившийся с партизанами и в лучшие времена, просто впал в ярость. Под прикрытием шквального огня они пробились наверх и стали с собаками прочесывать пещеры, в одной из которых притаились раненые англичане. В лохмотьях, полуголодные, многие на костылях, они производили жалкое впечатление: ничего от тех гордых бриттов, которые давали им достойный отпор в самом начале кампании. Англичане сдались без боя и без единого выстрела. Да и глядя на их изможденные лица, на их обтянутые кожей кости, Райнер понимал, что эти люди были практически обречены на голодную смерть. Из провианта в пещере удалось обнаружить лишь пару бутылок воды и корзину с улитками. У Райнера невольно шевельнулась жалость к поверженному врагу.

Всех пленных вывели из пещеры, построили в колонну и погнали вниз, на базу, для последующих допросов. Нещадно палило солнце, и многие раненые просто физически не могли идти. Некоторые просили дать им возможность передохнуть. Любая задержка в пути была нежелательна, и Шиллер, разумеется, не пришел в восторг от этих просьб. Возвращение на базу и так обещало быть сложным, а тут еще полно снайперов, притаившихся в гуще оливковых рощ по обе стороны дороги. Шиллер распорядился построить пленных в виде живого щита и пустить их первыми, на случай если снайперы все же объявятся. Понятно, он еще не успел остыть от боя в горах, к тому же жаждал мести за гибель товарищей. Но силы человеческие не беспредельны, Райнер видел это. Военнопленные могли в любой момент взбунтоваться, а это грозило еще большими осложнениями.

Он дал команду «Привал!». Пленным разрешили сесть в тени оливковых деревьев, им даже дали воды. Сам Райнер отошел в сторону, закурил сигарету и с удовольствием затянулся. «Какого черта, – думал он, – я бездарно трачу время в этих треклятых горах?» Ведь с его опытом и подготовкой ему место в Египте, в армии Роммеля, или на худой конец на Восточном фронте. И сколько еще продлится его физическое восстановление, когда мускулы обретут былую упругость и силу и врачи дадут ему добро на возвращение в десантные войска? Ведь если быть честным до конца, то даже однодневный марш-бросок в горы с последующим спуском вниз давался ему пока тяжело, порой на последнем пределе сил.

Он уже приготовился дать команду «Подъем!», но в эту минуту услышал у себя за спиной выстрел. Обернулся и увидел лежащего под оливой пленного, убитого выстрелом в голову.

– Кто стрелял? – Райнер почувствовал, как в нем закипает бешенство.

– Он не хотел вставать! – выкрикнул Шиллер, с ненавистью глядя на убитого. – Я приказал встать, а он даже не пошевелился.

– Ты, подонок! – воскликнул один из военнопленных с ярко выраженным новозеландским акцентом. – Он был болен и не мог идти! За что ты его?!

Райнер подошел к телу. Рыжеволосый солдат лежал ничком: на его теле не было живого места от ран и укусов собак, которых, штурмуя пещеры, натравили его люди на раненых. Как можно было добивать этого несчастного вот так, ради собственной прихоти, на виду у всех?

Он молча отвел Шиллера в сторону.

– Что ты себе позволяешь? Он же был безоружен!

Самодовольная ухмылка на лице капрала сменилась откровенным недоумением.

– Эти свиньи только что убили моего товарища! – огрызнулся он в ответ.

– Но не этот же конкретный человек!

– А чем он лучше? Все они свиньи!

– Заткнись, капрал! – рявкнул Райнер. – Будешь говорить, когда я тебе прикажу.

Но того уже понесло.

– Да я их всех сейчас перестреляю! До единого! – воскликнул он и полез в кобуру за пистолетом.

– Это я сейчас тебя пристрелю за то, что ты посмел убить безоружного пленного!

С этими словами Райнер спустил курок. Пуля попала прямо в висок. Шиллер рухнул на землю как подкошенный. Вокруг повисло тяжелое молчание.

Райнер исподлобья оглядел своих людей. На их лицах читались страх и смятение.

– Так будет с любым из вас, кто посмеет нарушить приказ! – рявкнул он. – Мы немецкие солдаты, а не банда разбойников с большой дороги. А сейчас быстро похоронить этих двоих!

Могилу обозначили горкой из камней и двумя касками. И отряд двинулся вниз, на базу. Шли молча, и только шарканье ног военнопленных, напоминающее заунывный мотив критской мантинады, нарушало свинцовую тишину. Всю дорогу Райнер терзался раскаянием в содеянном. «Что я наделал? – снова и снова спрашивал он сам себя. – Ведь я же убил своего товарища, к тому же подчиненного». А впереди еще маячило служебное расследование: нужно будет доказывать вышестоящему начальству правомерность столь жесткого поступка. Как бы его самого не упекли под трибунал.

Но он ни минуты не жалел о том, что сделал. Каждая воюющая армия, тем более армия-победитель, должна придерживаться кодекса чести. Ведь вытащила же его с поля боя какая-то английская медсестра и тащила на себе, рискуя жизнью, а потом англичане выхаживали его в своем госпитале в бухте Галатас. Что ж, по крайней мере, сегодня он хотя бы частично компенсировал свой долг перед ними. А рапорт он напишет как положено. Ничего не утаит. Разве что опустит слова признания, что ни о чем не сожалеет.

2001 год

Мак зачастил к нам на виллу. Почти ежедневно он сопровождал Алекса и Лоис в увеселительных прогулках по побережью. Для разнообразия впечатлений он предложил совершить однодневную экскурсию в старинное горное село Лаппа, известное еще со времен Древнего Рима, а на обратном пути заехать полюбоваться на водопад в Аргируполисе. Мы уже вполне акклиматизировались на острове и привыкли к здешнему зною, так что поездка могла бы стать хорошим развлечением. Но я панически боялась снова вернуться в горы, даже спустя столько лет, даже в качестве заурядной туристки.

Мак был мне симпатичен, я лишь опасалась в глубине души, что его невинные ухаживания за Лоис – это всего лишь обычный курортный флирт, позволительный на отдыхе в отношении одинокой женщины. Или у него все же более серьезные намерения? Во всяком случае, Алекс был без ума от Мака. Что ж, мужчина он одинокий. После развода его жена и дети остались в Англии. Он с величайшей готовностью продемонстрировал мне фотографии своих детей, из чего сам собой напрашивался вывод, что детей он любит. Мак рассказал мне, что в годы войны его покойный отец служил на подводной лодке как раз в акватории Средиземного моря. Отец умер вскоре после войны, сам он, младший из четырех братьев, не многое запомнил из рассказов отца о войне. Но ему всю жизнь хотелось побывать в тех местах, где когда-то воевал отец, и он решил начать с Крита.

Что же до его повышенного интереса к Лоис, то я рассудила так. Бедняжка Лоис и так пережила много горя за минувший после разрыва с мужем год, а потому легкий курортный роман пойдет ей только на пользу: придаст уверенности в себе и лишний раз убедит в неотразимости женских чар. Ведь иногда и самая невинная интрижка способна сотворить с женщиной чудеса.