Книга Зачем убивать дворецкого? - Джорджетт Хейер

– Прошу прощения, сэр?..

– Портрет, сержант. Портрет дамы, написанный в конце восемнадцатого века Рейнольдсом. Просто поразительное сходство, Ширли! Фонтейн подошел ко мне, как раз когда я изучал тот портрет. Его не слишком интересовала данная картина, однако он заметил – и это истинная правда, – что у дамы, изображенной на нем, характерные семейные черты – выступающие надбровные дуги. И добавил: Рейнольдс изобразил, по всей видимости, его прабабушку. В тот момент фактов на руках у меня было не так уж много. И вот вкратце основные: мотив убийства дворецкого – ограбление; таинственная гостья, явившаяся инкогнито на бал-маскарад, обладает потрясающим физическим сходством с одной из основательниц рода Фонтейнов; у Джаспера Фонтейна был сын, к тому времени уже покойный, которого он лишил наследства из-за чрезмерного пристрастия к алкоголю; ну и еще несколько мелочей. Все они ничего не доказывали, но потом я подумал: интересное совпадение – Марк Браун тоже пьяница. Уж не наследственное ли это? – Эмберли умолк и стал набивать трубку табаком, приминая его кончиком большого пальца. – И вот теперь мы подошли к предосудительному поведению мисс Ширли Фонтейн. От Доусона она узнала, что его половинка завещания спрятана в старинном высоком комоде, и отправилась на поиски. Но помешало ей неожиданное появление Коллинза, тот с большим интересом наблюдал за действиями юной леди. Затем оба они отошли от комода, который стоял в коридоре, ведущем к картинной галерее, и спустились вниз. Когда они ушли, я заглянул в комод и нашел половинку завещания. На листке бумаги сохранились часть подписи Джаспера Фонтейна и большая часть подписей двух свидетелей. Имена и фамилии наследников, в пользу которых было составлено завещание, оказались на другой половинке бумаги. Но несмотря на это, мне все сразу стало очевидно. Через некоторое время Ширли вернулась к комоду. И, не найдя клочка бумаги, подумала, что Коллинз ее опередил. Верно?

– Ну конечно. Что ж еще мне оставалось думать?

– Коллинз, появившийся через несколько минут, тоже не нашел бумаги и, естественно, предположил, что ее забрала Ширли. Они подозревали друг друга в похищении фрагмента завещания.

Тут Фрэнка перебила Ширли:

– Все это так, не сомневаюсь. Но почему ты сразу не сказал мне, что забрал ту бумажку?

– Дитя мое, это был несомненный плюс, что и ты, и Коллинз заблуждались по поводу того, где теперь находится заветная половинка. Вам пришлось начать переговоры, и это мне здорово помогло. Ну и еще одна причина, касающаяся только нас двоих… Итак, позвольте продолжить. На следующий день ко мне заявился полковник Уотсон и уговорил заняться расследованием убийства Доусона. Теперь в руках у меня оказались все ниточки. Я знал о существовании более позднего завещания, завладеть которым жаждали как минимум двое. Твое поведение, Ширли, позволяло предположить, что завещание составлено в твою пользу. Волнение, которое выказывал Коллинз, лишь подтверждало мои предположения о том, что он шантажирует этим документом Фонтейна. И еще казалось вполне вероятным, что вторая половинка находилась у него. Первым делом надо было установить твою личность, Ширли; главная проблема сводилась к тому, чтобы завладеть второй половинкой завещания, в существовании которой я не сомневался. Полиции такое дело не по зубам, нужен был особый подход. И тогда я поехал в Лондон и убедил своего слугу Питерсона попроситься на работу в особняк, на освободившуюся должность дворецкого. Я снабдил его поддельными рекомендациями… Кстати, тогда, сержант, вы проявили бдительность и заставили Питерсона поволноваться.

– Ага… – глубокомысленно буркнул Губбинс.

– Я надеялся, что, возможно, Питерсону удастся напасть на след, узнать, где спрятана вторая половинка, но главной целью его появления в особняке было другое. Я хотел, чтобы он понаблюдал за действиями Фонтейна. Мне казалось, что это лишь вопрос времени, когда Фонтейн наконец выяснит, кто живет в коттедже «Плющ». Стоит только ему об этом узнать, и может случиться что угодно. Во время поездки в Лондон я также зашел в редакцию «Таймс», просмотрел старые выпуски в надежде увидеть некролог на смерть твоего отца, Ширли. Единственный случай на моей памяти, когда вы меня подвели, дорогая тетушка Мэрион. С датами дела у вас обстоят неважно. Выяснилось, что он умер пять лет тому назад, а вовсе не три года, как вы утверждали.

– Прости, что доставила тебе столько хлопот, мальчик мой дорогой.

– Тем не менее я все же нашел некролог и выписал адрес в Йоханнесбурге. Затем отправил телеграмму в частное сыскное агентство с просьбой выяснить: остались ли у умершего наследники и если да, то кто именно. Чтобы немного ускорить дело, нанял еще и частного детектива в Лондоне, дабы тот установил, где находятся Марк и Ширли Брауны. Ну а вернувшись в Грейторн, я нашел тебя здесь, Энтони. И ты, сам того не ведая, дал мне весьма ценную информацию. Ты рассказал, что Фонтейн получил от какого-то частного детективного агентства письмо и что оно страшно его огорчило. А это могло означать только одно: он тоже пытался выяснить, остались ли дети у его кузена, и если да, то где они находятся. И тот факт, что он страшно расстроился, говорил о том, что Марк и Ширли Фонтейны пребывают где-то поблизости. На следующий день ты рассказал мне, что между ним и Коллинзом разгорелся страшный скандал. Думаю, Фонтейн пришел к заключению, что Коллинз его обманывает. События начинали развиваться стремительно, но проблема заключалась в том, что действовать решительно было опасно, ведь жизненно важная часть нового завещания могла находиться у Коллинза. Проведя кое-какие расследования, я решил обратиться к тебе, Ширли. Счастливое совпадение. Ты считала, что теперь у Коллинза все завещание целиком, вознамерилась как-то перекупить его и послала за ним, попросила зайти в коттедж «Плющ». Коллинз пришел, будучи уверен, что половинка, принадлежавшая Доусону, находится у тебя и это может разрушить игру, которую он затеял. Я видел, как камердинер выходил из коттеджа «Плющ». Могу лишь вообразить, как осторожно вы разыграли эту партию, как обменивались ударами, уклоняясь от прямых ответов. Ни один не был уверен в исходе этого поединка, оба считали, что вторая половинка находится у противника.

Ширли грустно улыбнулась:

– Да уж. Разыграли целое представление. Умудрились ни разу не произнести вслух слово «завещание».

– Мне страшно хотелось поговорить с тобой начистоту. И как только Коллинз ушел из коттеджа, появился я. Возможно, ты помнишь, что я тогда говорил. Я пришел за информацией, которую уже получил. Я убедился в том, что ты была в Южной Африке. Плед из шкур королевского шакала и болтовня твоего брата помогли мне сделать этот вывод. Еще не доказательство, конечно, но было с чего начать. Следующий ход в этой партии сделал Фонтейн. Позвонил и попросил меня о встрече. И на протяжении всей беседы украдкой наблюдал за моей реакцией. Он нервничал, как и большинство людей в подобном положении. Фонтейн хотел сбить меня со следа. Сочинил вместе с Коллинзом совершенно неправдоподобную историю о том, откуда вдруг у Доусона оказались большие деньги. Определенную пользу она принесла, я поручил расследовать это обстоятельство инспектору. Он обрадовался, наконец-то ему было чем заняться. Я находился в особняке, когда случилось крайне неприятное происшествие. Марк Фонтейн, находясь под воздействием алкоголя, заявился в особняк, одержимый совершенно безумной идеей – заставить Коллинза отдать свою часть завещания под угрозой пистолета. Камердинер попал в весьма щекотливое положение.