Книга Три глаза и шесть рук - Александр Рудазов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Угу. И всего-то требуется — прикончить пару сотен своих товарищей,
— Ну не надо… — поморщился Краевский. — Эти идиоты за деревьями не видели леса — они так упивались вашей ценностью как военного аппарата, что совсем не замечали маленького побочного эффекта… А ведь он во сто крат ценнее, чем еще один клыкастый монстр! Я один заметил, я один!
— И что же, без меня вам не удалось выделить это вещество?
— Не удалось… Создается такое впечатление, что это вещество может рождаться только в венах яцхена. Знаете, как кровь у человека? Сколько лет ученые пытаются создать искусственную кровь, но до сих пор приходится содержать уйму донорских центров…
— Насколько я понимаю, мое место теперь в этой клетке и вы будете доить меня, как корову?
— Что вы, дорогуша моя! Конечно, так можно несказанно обогатиться, но если бы я гнался за одними только деньгами, разве я стал бы тратить на вас столько времени? О нет! Я буду изучать вас, изучать долго и старательно, и рано или поздно открою секрет! То, что удалось один раз, удастся и второй! А потом… — Краевский зажмурился от накатившего счастья. — Я принесу миру великое счастье! Я стану новым Луи Пастером! Нет, гораздо больше Пастера — его достижения померкнут рядом с моими! А это вещество назовут моим именем — панацея Краевского! Или нет — краевин! Да-да, именно так — емко и звучно! Краевин…
— Профессор, а у вас случайно не шизофрения?
— Что? Нет, разумеется, дорогуша моя, шизофрения — это… Ай-я-яй! Ай-я-яй, как не стыдно насмехаться над пожилым человеком! Ну что, приступим?
— К чему? — с опаской осведомился я, заметив, что Краевский с кряхтением достает из шкафа какой-то подозрительный баллон.
— Ну как — к чему? Мне ведь нужно будет извлечь вас клетки, вскрыть, поизучать как следует… И при этом оставить вас в живом состоянии, заметьте! Нет, конечно, я бы предпочел договориться по-хорошему, но, знаете, даже если вы дадите слово, что будете сотрудничать… Ведь достаточно одного взмаха лапкой или хвостиком, чтобы не стало больше на планете профессора Краевского… Ай-я-яй, какая неприятность, не правда ли? Вот поэтому и придется вас, дорогуша моя, усыпить… Самому не хочется, но что делать…
Так, это уже несмешно. Я не знал точно, подействует ли на меня этот газ в баллоне, но Краевский вел себя настолько уверенно, что я решил, что подействует.
— Рабан, вытаскивай нас отсюда! — решительно приказал я, с ужасом глядя, как профессор нажимает кнопку распылителя.
— Ай-я-яй…
— Ллиасса…
— Кха-кха!
— …дорогуша моя…
— …аллиасса алла…
— Профессор, вы…
— …что-то вы…
— …и сссаа…
— …мразь! Я вас…
— …заговариваетесь. Быть может…
— …алла асссалла! Алиии! Эсе!
— …убью! Клянусь…
— …у вас самого…
— Энке илиалссаа…
— …Ррогалдроном, убью!
— …шизофрения? Вы не переживайте…
— …оссса асса эллеасса оссо иииииии!
— Кхххх…
— …я вас вылечу.
— Эссеееаааааааа! Алаасса!
Я уже начал терять сознание, когда в глазах привычно раздвоилось. Последнее, что я увидел в этом мире, — удивленно вытянувшаяся рожа профессора Краевского.
Я еще вернусь!
Терминатор
Когда я пришел в себя, меня окружал уже знакомый пейзаж. До самого горизонта во все стороны росла высокая степная трава.
— Мы опять здесь? — зачем-то спросил я.
— Точно, патрон, — самодовольно подтвердил Рабан. — А ты чего, недоволен?
— Да нет, почему…
Я расслабленно улегся на траву, развернув крылья поудобнее и вытянув хвост во всю длину. Хм, а я и не замечал раньше, какой он длинный… Метра два, не меньше. Длиннее, чем я сам.
— В этом мире сейчас лето, — заметил Рабан, когда я поглядел на солнце. — Ну то есть в этой части планеты — в южном полушарии, наоборот, зима.
— Угу. Слушай, Рабан, наш ученый друг точно до нас не доберется? Здесь в смысле?
— Да как?! — прыснул мой симбионт. — Ты что, патрон, что за глупые вопросы?! Даже если вдруг окажется так, что Краевский умеет перемещаться между мирами… кстати, это совершенно невозможно… даже в этом случае легче найти определенную песчинку в пустыне Сахара, чем конкретного человека во всей бесконечности Макровселенной, объединяющей бесчисленное множество миров… уф! Фу, патрон, давно таких длинных фраз не выдавал…
— Устал? — насмешливо поинтересовался я.
— Ты ранил мои чувства, патрон, — совершенно серьезно сказал Рабан. — Обидел до глубины души.
— В глубине души у тебя нет души, — сострил я. — И вообще, хватит дурковать — отправляй нас обратно. Начищу рыло Краевскому, вернусь к Магнусу, восстановлю память, а потом… потом буду свободен. В отпуск схожу… Слушай, а я ведь ни разу в жизни не был в отпуске!
— Да ты еще и месяца-то не прожил…
— Не имеет значения. Ты вот как считаешь — где лучше всего отдохнуть? Хотелось бы, конечно, где-нибудь на Бермудах, но там ведь все голые, сразу видно будет, что я за удивительный зверек…
— В Миргороде отличные пляжи. А еще мы как-то были в соседнем с этим миром — там тьма-тьмущая курортов!
— А там кто живет?
— Там шестьдесят с лишним рас — еше одну никто не заметит. Туарлоны, например, — четыре ноги, восемь рук, четыре глаза и пасть почище акульей.
— Ну…
— А еще они вдвое выше тебя.
— Ладно, подумаем… Но сначала в Москву — на дачу Краевского!
— Нет вопросов, патрон, нет вопросов. Прямо сейчас?
—Угу.
— Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалссаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!
Вокруг меня резко потемнело. Так, где это мы… Похоже на гараж. Да, очень похоже. Наверное, потому, что это и есть гараж.
— Прости, патрон, немножко промахнулся, — смутился Рабан. — Это не дом Краевского, а его гараж.
— Да ничего. Слушай, а это что, его машина?
Я удивился. Машина, стоявшая рядом со мной, была красным «москвичом» явно еще советского производства. И вот это мне показалось очень странным — в воображении просто не увязывалась трехэтажная дача и такая рухлядь в качестве транспорта.
— Действительно, странно, — согласился Рабан. — Ой, патрон, прости, это даже и не Краевского гараж!
