Книга Путь Никколо - Дороти Даннет

Это ее заинтересовало, но в его рассказе не было ни слова о лавине или о Гастоне дю Лионе. Однако ее не заинтересовали подробности сделок, заключенных в доме Жаака де Флёри. Он упомянул, что купил дешевые доспехи по пути на север, на тот случай, если они понадобятся Асторре. Она задавала вопросы, и он давал ответы, но собственного мнения не высказывал. Пока нет.

Наконец он перешел к своим собственным достижениям, описывая все очень тщательно. Он вручил адресатам все депеши и послания и нашел надежный рынок для услуг курьеров. Понадобятся надежные люди и дополнительные лошади, но полученных заказов хватит, чтобы покрыть эти расходы. Он назвал клиентов в Милане.

Среди них был Пигелло Портинари и флорентийские друзья Пьерфранческо Медичи. Кроме того, он получил обещания от Строцци, генуэзцев, венецианцев, и даже от Курии. И секрета герцога был весьма впечатлен, и сказал, что время от времени может передавать с ними свои депеши. Нужен будет человек в Брюгге, который станет обучать курьеров и надзирать за их действиями.

Возможно, и в Милане тоже. Демуазель сама должна решить, кто это будет. Вот все расписки на сегодняшний день. А вот и подписанные контракты.

Отложив перо, она начала просматривать бумаги, перекладывая их с каждым разом все медленнее. Наконец опустила на стол последний лист и взглянула на Клааса.

— Здесь очень большие суммы.

— Да, демуазель, — подтвердил тот, выдержав взгляд ее синих глаз.

— Ты прекрасно знаешь, что эта плата слишком велика за услуги простых посыльных. На самом деле, ведь речь не идет об обычных курьерах, не так ли? Именно об этом говорил Джордан де Рибейрак. Это плата за информацию, уже полученную, либо обещанную. Верно?

Он заранее предчувствовал, и не без смущения, что ему придется пуститься в объяснения.

— Любое государство платит за информацию, и любой курьер вскрывает бумаги. Мы точно так же можем заработать на этом, как и все остальные.

Она покачала головой.

— Я бы поверила тебе, если бы о том же самом не говорил месье де Рибейрак. Он упомянул Аччайоли и Гастона дю Лиона. Здесь нет ни одного из этих имен.

— Потому что они наши косвенные клиенты. Я познакомился с Гастоном дю Лионом, и он может порекомендовать нас Дофину. Аччайоли — это флорентийские друзья Пьерфранческо Медичи. Медичи — наши клиенты, и я надеюсь, что они также убедят свое отделение в Брюгге довериться нам. Сегодня утром я встречался с Анджело Тани.

Попытка отвлечь ее не сработала.

— Я по-прежнему жду, чтобы ты мне сказал, с какой стати об этом заговорил де Рибейрак. Я так понимаю, что эти Аччайоли приходятся родней тому человеку, которому ты сломал ногу на пристани в Дамме.

У него начала подергиваться щека.

— Те, с кем я встречался, родом из Флоренции. Другая ветвь семейства осталась в Греции. Они были герцогами Афинскими и Коринфскими князьями до прихода турок Разумеется, после этого они были либо схвачены, либо отправились в изгнание. — Он покосился на нее. Она подняла брови, и так и не опустила их. — Или торгуют с турками по особому разрешению, — наконец неохотно признал он. — Вот на что намекал виконт.

— Торгуют чем?

— Чем угодно. Шелком, разумеется. Они уже импортируют из Лукки, и, похоже, Медичи также весьма интересуются этими сделками. Разумеется, будучи христианами, они не должны бы этим заниматься.

Он видел, что она пытается по его лицу прочесть скрытый смысл этих слов; затем отворачивается.

— И что? Почему ты интересуешься греками, а греки — тобой. Мы не торгуем шелком Они сами красят его в Константинополе.

Клаас отозвался.

— Было бы весьма выгодно, если бы папа римский начал свой крестовый поход. Я имею в виду — иметь там связи.

Она посмотрела на него.

— Ты не хочешь рассказывать мне об этом. Но если что-то пойдет наперекосяк, я разорюсь, точно так же, как и ты. Ты слышал, что сказал де Рибейрак.

— Тут не о чем рассказывать.

— А все остальное, о чем он говорил? Письма, которые ты везешь? Я никогда не встречала никого, более тебя способного расшить письмо, скопировать печать или расшифровать тайнопись. Слава Богу, хотя бы Медичи в безопасности. Они меняют шифр каждый месяц и используют в нем иврит.

Наступила напряженная пауза, во время которой он кончиком ножа пытался поддеть кусок мяса на своей тарелке. Он так и не придумал, что бы ему сказать, и за эту неудачу заплатил дорогую цену.

— Лоппе! — воскликнула Марианна де Шаретти. — Лоппе какое-то время жил у еврея! И ты шпионишь, конечно же. Разумеется, за всеми и для всех. И Медичи об этом узнают. Тебя повесят богатым человеком. Точнее, повесили бы, если бы я позволила этому продолжаться. Но я не позволю. Ты вернешься, разорвешь контракт и присоединишься к Асторре в Неаполе. Ты слышал меня?

— Как вы сможете меня остановить?

— Я откажусь от тебя, — заявила она.

— Тогда вы будете получать от меня свой процент в качестве подарка. Разумеется, откажитесь, если вы и в самом деле напуганы, но пока в этом нет никакой нужды. И к тому же, демуазель, — добавил Клаас, — неужто вы и впрямь готовы поверить, будто я подвергну вас опасности?

Она сидела, выпрямив спину, и не сводила с него взгляда.

— Клаас, — промолвила она наконец. — Двурушничество — это смертельно опасная игра. Двурушничать с таким врагом как де Рибейрак — это просто глупо. Твои клиенты — ревнивые и властные люди. Он упомянул дофина. И если дофин наймет тебя, а затем усомнится в твоей преданности, тогда мы все можем прикрывать лавочку и отправляться в изгнание.

Клаас вздохнул.

— Я знаю все это. Но такого риска можно избежать. По крайней мере, что касается дофина. Я никогда и не собирался обманывать его. Для принца он слишком умен.

Наступило недолгое молчание, смысла которого он не понимал. Демуазель принялась перекладывать еду на тарелке.

— Феликс согласился бы с тобой, — промолвила она наконец. — Целый месяц в доме только и слышно было, что славословия дофину. Или его гончим. Это одно и то же.

Он ждал. Она больше ничего не сказала, и тогда он подал голос.

— Так, стало быть, вы почти все время жили в Лувене? Должно быть, Феликс неплохо там провел время.

— Ну, конечно, они с дофином встречались в Лувене, — подтвердила вдова. — Но, скажу тебе, ничто не может превзойти того первого приглашения ко двору в Генаппе. Я думала, Феликс лишится чувств. Ты, наверняка, лишился чувств, пока слушал его. Полагаю, он говорил об этом всю ночь.

— Он говорил всю ночь, — подтвердил Клаас. — Но должен признать, что половину я проспал. Возможно, Феликс как-нибудь возьмет меня с собой. Это зависит от того, что вы решите насчет посыльной службы. Если позволите мне руководить ею от вашего имени, то я не смогу вернуться с Томасом к Асторре.