Книга Шанс - Наталья Турчанинова

Огоньки в его зрачках были такими лукавыми, что Лиса не могла не смягчиться.

— Я вас никогда раньше не видела.

— Я приехал несколько дней назад. А вы здесь давно?

— О! Всю жизнь! Сколько себя помню. Унылое место, не правда ли?

— А мне нравится этот дом. Я люблю старые постройки. В них так много воспоминаний. Люди приходят, уходят, а воспоминания остаются. Этот дом кажется очень древним. Иногда ночами я слышу, как он вздыхает. Как поскрипывают лестницы, шуршат мыши за стеной. В новом доме никогда не бывает таких звуков.

Лиса удивленно смотрела на странного юношу, который разговаривал с ней, словно с давней хорошей знакомой.

— Я бы с удовольствием жила в новом светлом доме безо всяких воспоминаний и мышей. Здесь так душно ночами, так сыро. С каким удовольствием я бы увидела, как его сносят.

Эрик улыбнулся.

— И вам не будет его жаль?

— Мне?! Нисколько!

— Вы, Лиса, очень решительны. Впервые вижу столь решительную молодую леди.

— Зато вы, по-моему, очень сентиментальны.

— Да. Вы правы.

Эрик заметил рыжую соседскую кошку, крадущуюся мимо, и присел на корточки, чтобы погладить ее.

— Осторожнее! — предупредила Лиса. — Она царапается и кусается как бешеная.

— Не волнуйтесь. — Он искоса взглянул на девушку. — Я обычно нахожу общий язык с кошками.

И точно. Эта рыжая, зловредное и мстительное создание, с громким мурлыканьем стала тереться о его руки, выгибать спину и всячески выражать свое доброжелательное отношение.

— Подумать только, — произнесла Лиса озадаченно. — Она никого к себе не подпускает.

Можно с уверенностью сказать, что Эрик хотел взглянуть в лицо девушки, но его взгляд каким-то непостижимым образом остановился на ее коленях (оказавшихся прямо напротив) и лишь спустя несколько мгновений скользнул в сторону. Лиса приметила эту замысловатую траекторию и едва сдержала улыбку, довольная, что он оказался достаточно деликатен для того, чтобы не уставиться прямо на ее ноги, но вместе с тем наблюдателен, чтобы заметить их красоту.

Сосед выпрямился, держа на руках кошку, как вдруг внизу хлопнула дверь, залаяла собака, и рыжая рванулась из его рук вверх по лестнице, оставив на одежде немного шерсти, а на ладонях глубокие царапины.

Девушка ахнула, увидев, как они быстро наливаются кровью.

— Она все-таки поцарапала вас! Очень больно? — спросила участливо Лиса.

Эрик приложил носовой платок к ладони и отрицательно качнул головой:

— Пустяки. Не волнуйтесь.

— Вам нужен бинт и йод. Идемте.

Он не стал спорить и на удивление быстро подчинился.

Лиса всегда считала, что руки содержат очень много информации о человеке, и сейчас по ладоням, протянутым ей для лечения, пыталась понять то, что не спешили открывать изменчивые глаза соседа. Странная двойственность была в этих руках — вместе с изяществом длинных пальцев в них чувствовалась скрытая сила. Очень привлекательное сочетание. Одухотворенно-тонкие пальцы, которые могут гнуть подковы. (При всей своей реалистичности Лиса была склонна к преувеличениям, поэтому не берусь подтвердить, что Эрик оказался бы способен на такие подвиги.)

— Не больно?

— Нет.

— Не туго?

— Все чудесно. — Он улыбнулся, и в его очах засияли лучики невидимого солнца. — Спасибо, вы спасли мне жизнь, Лиса.

Девушка промолчала, впервые не почувствовав желания ответить дерзостью на эту ласковую иронию.

Когда Эрик ушел, она вдруг почувствовала легкую досаду. Определить ее источник было довольно трудно. Симпатия к незнакомцу, перерастающая в нечто большее, но пока необъяснимое, легкая улыбка в его глазах, так похожая на лукавую насмешку…

Лиса сердилась на себя за то, что настолько быстро попала под обаяние его голоса, улыбки, дулась на него за то, что он заставил ее почувствовать себя маленькой и слабой, даже беззащитной.

Мысли и чувства девушки оказались в смятении. Позволить себе быть с ним мягкой, доброй и ласковой? Играть в вечную игру женского кокетства, которая всегда была ей противна? Но ей не нужен еще один поклонник, расточающий дурацкие комплименты и желающий видеть в ней хорошенькую куклу. Можно наконец признаться себе, что она ищет нечто большее. Но нет! То, чего она хочет, невозможно определить, измерить, это не большее или меньшее, это другое. Просто другое. Чувство иной чистоты, другого пространства и времени.

Больше всего на свете Лиса желала, чтобы Эрик оказался именно таким, как жаждало ее сердце.

День постепенно гас за окном, и тени, выползающие из углов, становились все длиннее. Эрик стоял на боковой лестнице у распахнутого окна и, облокотившись на подоконник, смотрел во двор. Ветерок с улицы играл светлыми прядями его волос и теребил воротник белой рубашки. На какое-то мгновение Лисе показалось, что он видит не серые дворы и грязные крыши, чуть размытые надвигающимися сумерками. Что его взгляду доступно нечто большее, чем может увидеть она. Он не повернул головы, но как-то почувствовал ее присутствие.

— Лиса. Идите сюда. Посмотрите.

Она подошла, готовясь увидеть скучный пейзаж, но Эрик сумел остановить движением руки ее взгляд, скользнувший было на кучу мусора во дворе.

— Нет. Смотрите на небо. Только на небо.

Девушка посмотрела вверх. Необозримо-далекая прозрачная глубина не была замутнена ни одним облачком. И казалось, что из этой дали на землю непрерывным потоком струится что-то невидимое, пьянящее…

— Так всегда бывает в часы перед сумерками… Небо приближается, — сказал Эрик тихо.

— Приближается… — повторила Лиса и опустила глаза, чтобы встретиться с отражением опрокинутого свода небес в его очах.

Эрик улыбнулся немного печальной, мудрой улыбкой.

— Сейчас не хочется говорить глупости. Правда?

— Не хочется, — ответила Лиса, не в силах отвести взгляда.

— Лучшее, что можно сделать, — молчать. Или говорить только то, о чем думаешь, оставаясь наедине с самим собой. На это отводится совсем немного времени, всего несколько мгновений перед сумерками.

— Почему? — прошептала Лиса.

— Потому что сумерки — краткое мгновение между двумя мирами: дня и ночи. Так же как между реальностью и сном есть миг своих сумерек. Мир, в котором свет и тени переплетаются, меняются местами… почти как сейчас.

— Эрик, вы поэт.

— Нет, я просто пытаюсь почувствовать мир.

— Вы чувствуете его не так, как я.

— Мы очень разные, Лиса. Вы созданы для того, чтобы разрушать старые, сырые дома.

— А вы?

— А я вижу крошечный цветок одуванчика между прогнившими досками, который вы не заметите.