Книга Исчезнувшая - Сьюзан Хаббард

Джейси в комнате не оказалось, поэтому я достала из рюкзака мобильник и набрала указанный на открытке номер. После двух гудков женский голос произнес: «Вы позвонили на домашнюю голосовую почту Нейла Камерона. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала».

Я оставила свое имя и телефон и повесила трубку. Затем отправилась в гардеробную и окинула взглядом имеющиеся наряды. Лучше всего я смотрелась в синем шелковом платье, но ведь никто же не катается под парусом в платье, правда? Джинсы с футболкой — недостаточно оригинально. В брючном костюме он меня уже видел, но, может, он его не запомнил…

Телефон заиграл знакомые ноты из «Лебединого озера», и я схватила трубку.

— Алло?

Мужской голос сообщил, что звонит в ответ на мое сообщение. Он принадлежал не Камерону.

— Я отвечала на приглашение Нейла Камерона на лодочную прогулку, — сказала я.

— Простите?

— Он послал мне открытку, — объяснила я. — И просил позвонить по этому номеру, если я хочу покататься завтра на лодке.

— Нейл в Вашингтоне. — Из трубки доносился белый шум, словно где-то шуршали бумагами. — Подождите секундочку. Приглашение было на прошлые выходные, когда он отдыхал на Сен-Симоне.

Я редко пользуюсь выражением «до смерти» — слишком много у него оттенков. Но в тот день я, безо всяких сомнений, брякнула:

— Обидно до смерти.

— Не расстраивайтесь, — сказал голос. — Я передам Нейлу, что вы звонили.

Когда Джейси поздно вечером вернулась и обнаружила меня полностью одетой, лежащей на кровати и глядящей в потолок, она воскликнула:

— Боже мой! Ты никак экзамен завалила?

— Я упустила возможность сделать нечто по-настоящему важное.

Она расплылась в улыбке.

— И это все?

Я процитировала ей Уиттьера[16]:

Всех слов печальных не сравнить

С беспомощным «могло бы быть».

Я закрыла глаза рукой, чтоб не видеть, как она смеется.

Затем я процитировала Лонгфелло:

Кораблей перекличка в бескрайней ночи:

Свет блеснет, дальний голос во тьме прозвучит.

Так и мы в море жизни расходимся ныне —

Только голос и взгляд, и опять мрак молчит.

— Ари, прекрати. — На сей раз она говорила серьезно. — Это слишком депрессивно.

— Как и моя жизнь. — Я купалась в темно-розовом удовольствии самосожаления.

— Теперь и ты говоришь, как Бернадетта.

Этого хватило, чтоб я села.

— Давай, — сказала она, — хватай свитер. У меня есть для тебя лекарство. Мы едем в «Олмарт».

Я никогда не бывала в «Олмарте», да и не хотела.

— Разве нам не полагается бойкотировать такие места?

— Да! Они загрязняют природу. Эксплуатируют рабочих. Но мы не собираемся ничего покупать. Мы едем наблюдать и записывать!

Я не тронулась с места.

— По-моему, в округе нет «Олмартов».

— Есть один, возле Уэйкросса. Уэйкросс лежал минимум в сорока пяти милях от кампуса, у входа в парк «Окифиноки».

— Я за рулем, — сказала Джейси. — Будет весело. Настоящее дорожное приключение!

Я решила, что делать мне все равно больше нечего.

В машине Джейси рассказала мне о мини-курсе, на который она ходила, под названием «Корпоративная этика».

— Он несколько абстрактный, — сказала она. — И я хочу для курсовой сделать его реальным. Если нам повезет, мы увидим какое-нибудь олмартовское беззаконие в действии.

Машина у нее была старая и потрепанная на вид. Мне захотелось такую же.

Мы проезжали заправочные станции и выставленные на продажу пустые участки, баптистскую церковь, указатель «Дородовое кладбище», несколько придорожных алтарей с крестами, на которых были написаны имена жертв ДТП. Большинство алтарей были увешаны искусственными цветами и венками, а к одному были привязаны четыре надутых гелием шарика. Мы пересекали коричневые реки по бетонным мостам. Тент над стоянкой для продажи подержанных машин украшала надпись «Дай богу славу».

Я стискивала телефон, мечтая, чтоб он зазвонил. Но он молчал, и я напомнила себе, что в этой части Юго-Восточной Джорджии связь плохая.

Джейси сидела на двух подушках, чтобы видеть, что творится поверх руля. Большую часть дороги она болтала.

— Сегодня у нас полнолуние, — сказала она.

— Тогда это должна быть синяя луна. — Луна уже побывала полной в этом месяце, когда я первый раз ездила на Тиби-Айленд.

— Правда? А какого оттенка синего? — Энтузиазм Джейси никогда меня не раздражал. Он был освежающе искренним по контрасту с деланным равнодушием большинства студентов Хиллхауса.

— Не буквально синяя. Это термин для второго полнолуния за один месяц.

— Мы слышали про синюю луну в прошлом году, на занятиях по фольклору. — Джейси свернула на олмартовскую парковку. — В такое время луна говорит с теми, кому не повезло в любви.

— Ты правда в это веришь?

Она припарковалась, и мы вышли наружу.

— Хотела бы я в это верить. Хотела бы я послушать, что она мне скажет.

Я сообразила, что ни разу не видела Джейси с мальчиком — или с девочкой, коли на то пошло. Я была настолько погружена в себя, что никогда не задумывалась, счастлива ли она.

— Спасибо, что довезла, — начала я и тут заметила внедорожник: бежевый, «шевроле», лысый мужик за рулем. Я почувствовала, как слова застывают у меня на языке. Я видела только затылок водителя, но он походил на затылок Сола Валентайна. Уж не следил ли он за нами?

Джип был припаркован у обочины напротив входа в пассаж. У пассажирской двери стояла девчонка с сигаретой и разговаривала с сидевшим внутри водителем.

Когда мы подходили к торговому центру, я велела Джейси идти вперед без меня.

— Я догоню тебя через минуту, — сказала я.

Она удивилась, но продолжила путь.

Я подошла к джипу.

— Извините, — произнесла я достаточно громко, чтобы прочие покупатели обернулись.

Девочка тоже обернулась. У нее были короткие красные волосы, выглядела она лет на пятнадцать.

— Уходи отсюда. — Теперь я понизила голос, но старалась, чтобы каждое слово звучало как можно весомее. — Этот парень — бандит. Он похищает девушек. Он убил мою подругу. Уходи немедленно.

Она не шелохнулась. Даже не моргнула. Она затянулась сигаретой, и тут я заметила ее глаза. Они были безжизненные, как у манекена.