Книга Космонавты Гитлера. У почтальонов долгая память - Юрий Невский

Но в такой же секретной «сфере», источая из себя зашифрованные коды, условные сигналы и радиочастоты, находилась и банда Карматханова, за которой они охотились.

Возможно, происходило наложение «сфер» (или радиусов; во всяком случае, в радиоэфире) – они перекрывали и самоуничтожали друг друга. Своеобразная «черная дыра»… В это можно было поверить: информация, переданная группе, постоянно искажалась в этой аномальной зоне, где они оказались. Приказы взаимоисключали друг друга. Время странно менялось. Километры бесконечно растягивались. Высота перевалов зашкаливала. Или «черная дыра» проецировала «белое пятно» на те карты, на спутниковые снимки, которыми они располагали? То, что изображено на них, не соответствовало тому, что можно наблюдать своими глазами, измерить изнуряющими марш-бросками и томительным ожиданием.

Но все же вышли к искомому ущелью, по дну его змеилась тропа. Ее-то они и должны заблокировать, устроить засаду, а уж пройдет ли по ней банда Карматхана… известно, наверное, одному духу этих мест. Ожидание растянулось на сутки. Каждый метр длинного подъема (в этом месте тропа выходила на склон) был изучен в бинокли и прицелы. Неожиданный удар, кинжальный огонь из засады мог бы запереть в ловушке, выжечь буквально любое количество боевиков.

И они появились.

Одиннадцать до зубов вооруженных бандитов вели в поводу лошадей, тяжело навьюченных тюками и ящиками. В цепочке каравана проводник указал и на самого главаря. Они приблизились настолько, что лица видны отчетливо и без оптики.

И как ни в чем не бывало банда прошла мимо… В последний момент приказ «уничтожить» был отменен.

Затем, после паузы, затянувшейся в эфире, опять отменили отмененный приказ. Была дана команда догнать. Выйти наперерез. Заблокировать. Карматханова взять живым.

Изматывающий бросок не дал десантникам возможность занять удобную позицию; и выбирать не из чего, и времени нет. Бандиты теперь шли налегке. Всего восемь человек, лошадей с ними не было. За то время, пока их настигали в обход, они разделились. Возможно, трое остались где-то в тайном схроне, в промежуточном лагере, куда и доставили груз? Бойцы обрушили всю мощь своего оружия, взяли в огненные клещи… Но боевики ответили слаженно: быстро и грамотно рассредоточившись, заняли оборону. Во время затянувшегося боя один десантник был ранен в руку, другому осколком задело бок.

А снайпер попал под взрывную волну гранаты из подствольника…

Рвануло где-то позади него: лязгнули, сомкнувшись, скальные останцы, черные драконьи зубы, меж которых извивался язык ледника… Снайперу показалось, его потащило куда-то вверх, за шею, да так, что хрустнули позвонки – и подняло до самых вершин, и он, превратившись во что-то серое, каменное и тяжелое – был сброшен оттуда вниз вместе с другими валунами.

И долгое время пролежал он, как будто большой замшелый камень. Может быть, он пролежал так тысячу лет, пока откуда-то не донесся, не прозвучал над самым ухом странный тоненький голосок: Смотри, какой камень. И другой голос, похоже, девочки постарше, ответил: Очень похож на спящего ребеночка, правда?

Нет, нет… все это длилось лишь какие-то секунды.

При падении натренированно сгруппировался, не выпустил из рук винтовку. Накрыл ее своим телом, оберегая от осыпающихся каменных осколков. Пришел в себя, протирал слезившиеся глаза, откашливался от пороховой горечи, наполнившей легкие, от земляного тлена, забившего рот. Белесое лохматое облако, в котором он оказался, очнувшись в первые мгновения, – и ничего не видел, не соображал и не помнил, что с ним, где он? – относило все дальше. Будто от него удалялся, постепенно вдыхая в себя синеву и становясь невидимым, кривляющийся и трясущий своими лохмотьями в припадочном танце старик-великан, издалека грозящий ему кривой клюкой и посылающий беззвучные проклятия.

Откуда-то его настигла странная мысль… в горах война никогда не кончается… Ох, и издалека же докатилось эхо! Из того ангара, где они снимали фильм, где грянул проклятый выстрел. Да, это связано с Андреем, все его звали Империа. Отец Андрея был в экспедиции по заданию Министерства обороны… уж не в этих ли местах?

Снайпер долго сидел, привалившись к валуну, заново удивляясь голубизне неба, легким перистым облакам. В ушах не утихал лязг, зловещий раскатистый хохот камней.

Слава богу, на помощь пришли вертолеты. Банде не удалось отбиться, организовать отступление. Двоих оставшихся в живых боевиков загнали в глухое ущелье, выхода оттуда не было. По предположению, там скрылся Карматханов вместе со своим ближайшим сподвижником, телохранителем Лифатом. Быстро спустившаяся ночь не оставила шансов завершить операцию.

А наутро нашли лишь жуткие останки… видимо, это и был телохранитель… Его тело растерзано с непонятной жестокостью. Сам Карматханов ушел, исчез, испарился.

Проводник, этот непробиваемый горец, увидев место дикой, какой-то ритуальной расправы, окаменел. Присел на корточки, застыл изваянием, стал почти неотличим от буро-пятнистых валунов. От него ничего нельзя было добиться. И так бы он сидел, наверное, целую вечность… если бы один из десантников не активизировал его мыслительные способности ударом приклада по затылку. Горец пришел в себя, очумело огляделся вокруг, будто только что здесь оказался. Настроил спутниковый телефон и припал к нему. Видимо, это японское чудо техники обладало и даром предсказаний. Но они были неутешительными…

Сын гор выслушал некий голос из трубки, кивая при этом, как механический болванчик, бритой головой. Двое бойцов, которые общались с ним, с трудом перевели то, что он им поведал. Скорее, это похоже на бред сумасшедшего…

«Старец просил живое сердце, сердце Лифата. Старец сообщил это Карматхану через подземного. Карматхан улетел отсюда, держа в когтях сердце. Он стал темнокрылым коршуном, ему нет преграды. Он выпустил на волю подземного. Теперь здесь правит подземный. Мы все у него в когтях».

От зловещей картины, от того, что, и правда, этот чертов главарь банды как сквозь землю провалился… почему-то не хотелось ни усмехаться, ни высказывать удивление по поводу дикой мантры, которую пробормотал горец. При всей своей смуглой черноте, он заметно побледнел от ужаса. И спустя какое-то время покинул их… При спуске у него или подвернулась нога, или из-под нее выскользнул ненадежный камень… но показалось, кто-то невидимый с силой дернул его за ноги… Нелепо взмахнув руками – полетел с обрыва, с коротким хрястнувшим звуком врезался в каменистый скат. Когда пригляделись, его распяленное тело было насажено на острый скол поверженной лесины: из спины торчала окровавленная, острая и твердая щепа. Лезть туда, рисковать и делать что-то для его спасения не было смысла.

И обрушился страшный ураган. Налетел дождь со снегом. Рухнули камнепады. Вздувшиеся потоки, бывшие вчера ручейками, стали непреодолимыми. Тропы размыло. Нависла дождевая мгла. Нелетная погода.

На снайпера накатывала невыносимая головная боль: как проекция, как запечатленный образ того белесого облака дыма и пыли, в котором он оказался – и получил легкую контузию. В тяжелых снах, когда забывался, приняв сильное обезболивающее, все словно опутано цепями; и раскачивалась железная люлька; и ему хотелось крикнуть громовым голосом… Железная колыбель, расстегнись! Железная цепь, развяжись!