Книга Седьмой - Вячеслав Грацкий

— Не отвлекайся! — рявкнул князь. — Только ты можешь нас спасти!

— А ты не кричи на меня!!! — заорала в ответ Велена. — Я что, похожа на дуру?

Воисвет стиснул челюсти, но смолчал. У него будет еще время рассчитаться с дерзкой девчонкой. Потом, когда они выберутся из замка. Сейчас же на счету был каждый меч. И даже, выходит, каждая отмычка.

— Вот и посапывай себе в две дырки, — добавила более спокойно девушка. — Надоел уже пуще пареной репы.

Она замолчала, сосредоточившись на работе, и зал погрузился в тревожную тишину, нарушаемую лишь ровным механическим гулом. Потолок опускался на удивление бесшумно.

— Тихо идет, — заметил Горяй. — Кто-то все-таки смазывает эти железяки. Или это магия?

— Не знаю, — ответил маг. — Но я бы не стал создавать для этого заклятия. Все, что можно сделать обычным способом, нет смысла творить магией.

— Не скажи, тот вон маг, что с Рославом шел, магией жратву ведь доставал.

Берсень пожал плечами:

— Ну, если ему так нравилось… Я же придерживаюсь иных принципов.

— Понятно. Значит, не повезло нам с твоими принципами. Я бы вот не отказался перекусить наскоро.

Потолок опускался все ниже и ниже, медленно, но неотвратимо приближаясь к дверному косяку.

— Уж лучше бы ваши обещанные чудища, пробормотал Горяй. — Ненавижу ощущать собственное бессилие.

— Велена, — Ирица бросила на нее взгляд, — не могла бы ты побыстрее!

— Не трогай ее. — Берсень обнял Ирицу. — Вряд ли она жаждет здесь умереть.

— Смерть бывает разная, — прошептала девушка. — Я бы не хотела погибнуть вот так, под этой плитой.

— Даже вместе со мной? — Берсень улыбнулся. Ирица подарила ему долгий взгляд и молча уткнулась в грудь. Дежень, одним глазом приглядывавший за сестрой, вскинул брови. Никогда раньше он не видел ее такой сникшей. Да, ему нередко приходилось ее выручать, вытаскивать из самых разных передряг. Да, порой она едва могла шевельнуться от усталости и ран. Но чтобы вот так?!

Да и нелепо это выглядело! Обвешанная оружием, крепкая девица висла на худощавом и практически безоружном колдунишке, который и заклятия-то без ошибок связать не может!

Дежень вдруг ощутил подступающую ярость. И с огромным удивлением обнаружил, что испытывает к магу неприязнь. Или, может быть, даже ненависть?

Именно сейчас он осознал, что прежние времена прошли безвозвратно, что снова способен испытывать чувства. И первое чувство, в котором следовало признаться хотя бы самому себе, была глухая и совершенно необъяснимая ненависть к Берсеню.

Откуда и когда появилось это чувство, Дежень не знал, да и не хотел знать. Это было неважно.

Куда важнее было другое. Его размеренной и спокойной жизни пришел конец, и не имело значения, погибнут они здесь или нет. Судьба Деженя изменится в любом случае, так или иначе.

Берсень же стал именно тем, кто заставил Деженя осознать это с особенной ясностью.

Вольно или невольно, но маг оказался в перечне крайне неприятных для Деженя людей. Это был очень короткий перечень, люди в котором долго не задерживались, стремительно переходя в список врагов. Который, в свою очередь, практически всегда пустовал, ибо враги Деженя жили очень недолго.

Горяй отступил от двери, настороженно оглядываясь. Наткнувшись взглядом на Дару, сотник насупился. Девушка выглядела на удивление бодренько. Она стояла несколько поодаль и, как показалось Горяю, с некоторой иронией наблюдала за происходящим.

— Завидую твоей выдержке, — буркнул он. — Или у тебя голова железная?

Дара усмехнулась:

— Не понимаю, Горяй. Ты же воин, и не раз смотрел в лицо смерти, отчего же тебя так трясет?

— Потому что смерть в бою — это одно, а вот так, чтобы тебя как таракана, бр… — Сотника передернуло.

Взгляд его упал на дверь, и он изменился в лице. Потолок почти вплотную добрался до косяка.

— Дверь!!! — заорал он. — В какую сторону она открывается?

Сотник кинулся к выходу, расталкивая всех.

— Успокойся, — Булыга преградил ему путь, — она открывается наружу, так что всегда успеем выскочить.

Горяй на какое-то время стих, а затем его взгляд наткнулся на россыпь круглых отверстий на потолке.

— Успеем?! — заорал он. — Куда мы успеем?! На тот свет? Нас же сейчас на пики насадят! Или ты думаешь, эти дырки сделаны для облегчения нашего дыхания?

Булыга нахмурился:. — Остынь. Велена делает все что может.

— Ни черта она не делает! — орал Горяй. — А я не собираюсь валяться здесь раздавленным как орех! Или с пикой в заднице!

— А ты задницу-то держи поближе к стене, — посоветовала Ирица, на миг оторвавшись от Берсеня, глаза ее влажно блеснули.

— Заткнись, тварь! — Горяй потащил меч. — Или я убью тебя раньше, чем эта проклятая давилка!

Ирица дернулась, но Берсень удержал ее в объятиях, успокаивающе погладил по голове.

— Отстань от нее, Горяй. — В голосе мага прорезалась сталь. — И прекрати панику. Ты не один здесь.

— Это-то и плохо, — Горяй больше не кричал, но во взгляде по-прежнему плескалась злость. — Меньше всего я хотел бы погибнуть вместе с недоделанным колдуном и этой бешеной стервой.

— Заткнись! — рявкнул Воисвет. — Мы уже устали от тебя и от твоего длинного языка!

— И что же ты сделаешь?! — Горяй ухмыльнулся. — Может быть, убьешь?

— Молчать!

Горяй ухватился за меч, в глазах полыхала ярость и жажда убийства, но сделать ничего не успел. Его взгляд упал на Булыгу, и сотник окаменел.

Уперевшись спиной в стену, богатырь вскинул руки и, напрягая все свои немалые силы, пытался остановить потолок. Лицо его налилось кровью, плита несколько раз вздрогнула, запнулась, но в конце концов продолжила спуск.

После непродолжительной борьбы Булыга был вынужден склонить голову и принять плиту на плечи. Заскрежетали по камню булатные наплечники, загибаясь от неимоверной тяжести. По лицу богатыря ручьем заструился пот.

Потолок задрожал, завибрировал, где-то наверху натужно взвыл механизм, но с места плита больше не сдвинулась.

— Великие боги!

Горяй потрясенно отступил.

— Что там еще? — Велена оторвалась от работы, и в глазах ее сверкнул ужас, — Булыга!

Она бросилась было к нему, но Воисвет перехватил ее и грубо толкнул к двери.

— Помочь ему ты можешь только одним способом — открой дверь! — прикрикнул он.

Велена одарила его полным ненависти взглядом и вернулась к работе. Руки ее дрожали.

— Держись, Булыга! Миленький, держись. Осталось совсем немножко. Пожалуйста, только продержись!..