Книга Никогда не отступай - Уильям Форстен

Марк спешился и подошел к лысому офицеру, который, оборвав поток ругательств, вскинул руку к виску, приветствуя римлянина.

— Этот ручей шире, чем мне докладывали, — заявил он на ужасающе плохом русском.

— Сколько времени вам понадобится?

— Эй, вы, тупоголовые сукины дети, подтяните трос! Что варежки разинули, я к вам обращаюсь! — вдруг взревел офицер — Еще полчаса, сэр, мы справимся за полчаса, — произнес он, вновь повернувшись к Марку. — Будьте начеку, в лесах на том берегу осталось немало бантагов.

В подтверждение его слов тут же прозвучал винтовочный выстрел, и янки схватился за простреленную руку, матерясь еще громче.

Пехотинцы Марка на противоположном берегу открыли ответный огонь, несколько солдат бросились к месту, где скрывался вражеский снайпер, и через пару секунд изрешеченное пулями тело бантага покатилось вниз по крутому склону.

Придерживая раненую руку, офицер вернулся к работе, не обращая внимания на струившуюся кровь.

Марк бросил взгляд на узкую, раскисшую после дождей тропу, ведущую из леса к реке. Дорога была запружена повозками, груженными материалами для постройки моста; солдаты быстро вытаскивали из телег доски и укладывали их на болотистую почву, строя бревенчатую гать. Пехотинцы, выскакивая из леса по обе стороны от троны, прыгали в реку и вброд перебирались на ту сторону, держа над головами винтовки и сумки с патронами. Брешь, проделанная армией Республики в позициях бантагов, становилась все шире. Саперные части на дальнем берегу реки вовсю орудовали топорами, кирками и лопатами, расчищая дорогу наступающей пехоте.

Солдаты уложили на понтон вторую продольную балку, а через несколько минут от понтона к противоположному берегу потока были проложены еще два бруса. После этого саперы начали быстро укладывать поперек продольных балок дубовые доски из повозок, прибивая их к брусьям толстыми гвоздями.

На тропе показался отряд телеграфистов, которые вбивали металлические штыри в стволы растущих вдоль дороги деревьев. На концах штырей находились сделанные из стекла изоляторы; телеграфисты наматывали на них медный провод и двигались дальше. По всему лесу сновали гонцы, и каждое сообщение, которое они доставляли Марку, наполняло сердце римлянина надеждой и радостью. Прорыв расширялся, его пехота уже спустилась с холмов и добралась до открытой степи, встречая на своем пути лишь слабое сопротивление противника.

Связисты подсоединили телеграфный провод к батарее, и у Марка появилась возможность мгновенно получать известия из штаба 10-го корпуса и своего командного пункта у железной дороги. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, римлянин ждал, пока один из штабных офицеров переведет на латынь телеграмму из центра, принятую русским телеграфистом. Пока что все идет по плану. Артобстрел позиций Гаарка в центре продолжался, но запас боеприпасов уже подходил к концу. За каких-то двенадцать часов их батареи израсходовали почти четверть артиллерийских снарядов всей Республики, а десяти- и двадцатифунтовых снарядов на этом фронте практически не осталось.

— Сэр!

Оторвав глаза от телеграммы, Марк увидел перед собой офицера-янки с перекошенным от боли лицом.

— Мост готов, сэр. Начинайте переправу.

Продолжая дымить сигарой, инженер со вздохом осел на землю.

С криками и руганью возницы защелкали бичами, и телеги сдвинулись с места. На глазах у Марка первая повозка проехала по слегка осевшему под ее тяжестью понтонному мосту и очутилась на дальнем берегу, где ее встретили солдаты из саперных частей. Упершись ладонями в задок телеги, саперы быстро вкатили ее вверх по крутому склону. За первой повозкой последовала вторая, за ней третья, и вскоре на этом берегу реки не осталось ни одной телеги. Дорога была свободна.

Наконец Марк услышал, как приближаются машины, с которыми были связаны все его надежды на удачный исход операции. Воздух заметно потеплел, и висевший сплошной пеленой туман рассеялся на множество клочьев, сквозь которые проступили очертания приближающегося к реке черного монстра.

Броневик вкатился на бревенчатую гать; из трубы машины валил черный дым, а все шесть тяжелых железных колес издавали немилосердный скрип и лязг.

Марк с восхищением взирал на новое чудо Фергюсона. Броневик был меньше, чем те машины бантагов, что он видел. Как и в бантагских моделях, главная пушка броневика торчала из орудийного порта, который в перерывах между выстрелами можно было наглухо закрывать ставнем. В верхней части бронированной машины находилась круглая башенка, ее орудийный порт был прикрыт брезентом. Когда броневик медленно проезжал мимо Марка, командир машины, сидевший прямо на верхней башенке, почтительно отсалютовал римлянину. На боку железного чудища кириллическими буквами была выведена надпись: «Святой Мэлади». Люк в передней части броневика был распахнут настежь, и из него выглядывал водитель машины. В глазах суздальца, прикованных к понтонному мосту, читалась тревога.

Броневик покатил вниз по склону к реке, и все наблюдавшие за его спуском словно окаменели. Когда бронированная машина въехала на первые доски моста, уложенные на берегу, вся конструкция протестующе застонала и зашаталась. На какое-то мгновение Марку показалось, что тросы, крепившие мост к деревьям на берегу, лопнули и все летит к черту.

Броневик замер, как тигр перед решающим броском. Из трубы по-прежнему валили клубы дыма, и, бросив взгляд на небо, Марк подумал, что бантаги, возможно, уже заметили их и сделали соответствующие выводы. Наконец задние колеса машины завертелись, из бревенчатого настила во все стороны полетели щепки и целые куски бревен. Броневик затрясся, затем вдруг резко сорвался с места и въехал на мост, который тут же осел под его тяжестью.

Два передних колеса броневика вкатились на дубовые доски переправы, вслед за ними два средних, потом два задних, и вот уже вся железная машина целиком оказалась на мосту. По мере того как гигантский черный жук полз вперед, понтонное судно все глубже и глубже погружалось в воду, пока расстояние между его планширом и водой не составило всего несколько дюймов. В этот момент броневик был на середине переправы, прямо над понтоном.

Преодолев вторую половину пути, машина выкатилась на противоположный берег, и понтон вновь вернулся в исходное положение. Броневик медленно въехал на вершину невысокого холма и скрылся из виду.

Саперы разразились ликующими криками, Марк радовался вместе с ними. Казалось невероятным, что Фергюсон и Винсент придумали все это неделю назад, в тысяче миль от этого места.

Римлянин поспешил назад к раненому инженеру, желая лично поздравить его с блестяще выполненной работой. Янки лежал на земле и, казалось, спал, но в глазах склонившегося над ним молодого лейтенанта стояли слезы. Услышав шага Марка, юноша поднял голову:

— Он мертв, сэр.

Марк удивленно посмотрел на неподвижное тело.

— Но рана не была смертельной.

— Сердце, сэр. Доктор Вайс говорил ему, чтобы он берег себя. Я думаю, сердце не выдержало напряжения.