Книга Поступь битвы - Анатолий Нейтак

— С вами нелегко беседовать, — заметил лейтенант.

— Как и с любым хорошим учителем.

— Хорошим?

— «Рассказать о предмете — хорошо, но это не самое лучшее. Показать предмет — лучше, чем рассказать о нём, но это не самое лучшее. Раскрыть предмет — лучше, чем показать его, но это не самое лучшее. Задать вопрос — лучше, чем раскрыть предмет, но это не самое лучшее. Наилучшим следует назвать пробуждение бесконечно вопрошающего любопытства».

— Хеньо, «Белое на белом». Значит, вы считаете себя хорошим учителем, Владеющая?

«Вот тебе и технарь… Впрочем, кто сказал, что технари должны быть глупы и нелюбопытны? Кто сказал, никогда не имел дело с таким вот лейтенантом техслужбы. Читавшим литературу периода Рьёсс».

— Считаю.

Кирфенгис хмыкнул.

— Придётся мне согласиться. Кстати, мы уже достаточно отлетели?

— Не попробуешь — не узнаешь.

Почти растёкшись по креслу, Сарина осторожно выпустила на волю неощутимых «ищеек».

— Ваш ход, капитан. Капитан?

— Не мешай.

Зилен сосредоточился, нащупывая знакомое ментальное касание.

«Это вы?»

«Почуял. Молодец. Где вы? Ага, ясно. Что у вас там произошло?»

Зилен отрапортовал — кратко, чётко, по существу. Что произошло, как оценивает обстановку, какие действия предпринял. Не умолчал о том, что Смех, Варнис и Миреска так и не нашлись.

«Ясно. Поищу сама… Вас вот только подберу».

«Подберёте?»

«Я скоро».

Ментальное касание, и без того похожее на легчайшее дуновение ветра, стихло.

— Капитан?

— Сарина объявилась. Обещала вскоре подобрать нас… и поискать пропавших.

Спустя срок, немного превышающий полтора мири-цикла, поиски пришлось свернуть. В грузовике, направившемся к базе, находилась четвёрка Жага, остатки четвёрок Тевира и Зилена, а также Кирфенгис и Сарина. На невидимом «буксире» позади грузовика летели разгерметизированные остатки мобильного ремонтного модуля, а в нём — два изуродованных тела. Только два. Тимар Саен, третий член исследовательской группы, исчез бесследно, как и захваченные зонды, которыми занималась группа капитана Рейенга. Как исчезли Миреска и Варнис, как исчез Смех (даже в реестре мобильной пехоты числившийся под этим прозвищем: уставом дозволялось брать при поступлении на службу новое имя взамен подлинного).

Поиски пришлось свернуть, потому что Сарина совершенно отчётливо ощущала грубоватую сеть чужого внимания, скребущего поверхность планеты тысячами бесплотных щупов. Псионик тихэру — тот самый, уже косвенно знакомый Сарине, — даже не старался замаскировать свои поиски. Ещё бы! Ведь поле битвы осталось за его сородичами… Кроме того, прямое воздействие в большинстве случаев является и самым эффективным.

Пока Владеющей удавалось водить псионика тихэру за нос. Скрыть сам факт того, что после орбитального удара большинство виирай выжило, представлялось невозможным. Такую сверхзадачу и Высший вряд ли осилил бы. Но скрывать точное местоположение базы Сарине удавалось… Пока удавалось, с горечью думала она в моменты, когда давление ненадолго ослабевало. В отличие от псионика чужаков, действовавшего с неутомимой механической методичностью, она чувствовала себя вымотанной. Загнанной в угол, опустошённой, растянутой до самого предела стойкости. Жонглирование несколькими активными пинами разом высасывало силы с безжалостной требовательностью. Свою плату с напряжённого сознания взимало не только поддержание маскирующей сети, но и полёт с неработающими двигателями. Сарина просто физически не могла обеспечить ещё и ментальный поиск уцелевших. Поэтому спасательная партия возвращалась на базу.

До прибытия помощи оставалось тридцать мири-циклов.

База оживала.

У ремонтных бригад ещё никогда не было столько работы. Строго говоря, техники, приписанные к «Каменному кулаку», привыкли поплёвывать в потолок. И если тягостная атмосфера уныния, царившая на базе до появления Сарины со товарищи, для командного состава, инструкторов и рядовых сменилась атмосферой деловитого возбуждения, то для технических служб многое осталось по-прежнему. Рутинное обслуживание инфраструктуры, учебные тревоги, плановая замена оборудования… Всё как всегда, всё неспешно, всё не слишком срочно.

Так было. Но теперь техники получили такой пинок, что даже из прирождённого лентяя он выбил бы вялую одурь. И после удара они заработали на удивление результативно.

— Восстановлена герметичность в…

— Устранены обрывы кабелей вдоль…

— Разобраны завалы на месте блоков…

— Пройдена ещё одна секция…

— Отремонтирован и проверен резервный…

— Маркированы и переправлены к складам при ангарах…

— Подготовлены к включению эффекторы главного силового купола!

Внимательно отслеживавшая поток сообщений, Мич встрепенулась.

— Купол не включать! — приказала она. — Незачем давать противнику шанс найти нас по остаточной радиации. Но держать эффекторы в готовности номер один.

— Приказ ясен, генерал. Выполняю.

Лицо доложившего техника исчезло с экрана. А Мич нахмурилась. Это лицо… морщины усталости, резкие складки в углах рта, пятно грязи, небрежно размазанное по скуле, узкая полоса проекционных очков… грязноватый воротник повседневной формы техника…

«Это же Гисош! Рей-ордер Гисош, расхититель! Чванный болван Гисош! Ну и ну. Поистине, даже у катастрофы есть свои положительные стороны…»

— Погано выглядишь, — сказал Хезрас.

Даже на грани полного истощения Сарина позавидовала той непринуждённой точности, с какой целитель смешал в своём тоне дружескую тревогу и предупреждение, исходящее от профессионального врача. Бледно улыбнувшись, она ответила:

— Это потому, что я успешно притворяюсь бодренькой и свежей.

— Притворяешься? Успешно? Да ты вот-вот рухнешь!

— Потому и позвала.

Хезрас нахмурился.

— Никаких стимуляторов я тебе не дам. Даже не проси.

— И не надо.

— Честно? Я думал, ты станешь клянчить что-нибудь сильнодействующее, чтобы продержаться до подхода помощи…

— Ты меня недооцениваешь. Я и безо всякой химии могу распоряжаться резервами своего организма. Сама.

— Ты хочешь сказать…

— В моём нынешнем состоянии стимуляторы уже не помогут.

Это прозвучало резче, чем хотелось Сарине. Резче… и отчаяннее. Хезрас опустил глаза, пытаясь скрыть то, в чём Владеющая нуждалась сейчас меньше всего: жалость.

— Если тебе не помогут стимуляторы, — спросил он, — то чем помогу я?