Книга Племена Гора - Джон Норман

Когда нет необходимости менять направление движения, рулевой держит в руках копье. Мы в пещере не одни. Перебирая руками, я подтянул ведро к плоту. К моему изумлению, в соляных пещерах, представляющих настоящую цепь подземных морей, есть жизнь. Я предполагал, что без солнечных лучей невозможен фотосинтез, а значит, не может образоваться даже простейшая цепь питания. Кроме того, высокая концентрация соли не должна была позволить развиться каким-либо формам жизни. В воде не тонуло даже человеческое тело. Для того чтобы уравновесить выталкивающую силу раствора, шесты специально утяжеляли. Я был абсолютно уверен, что подземные озера стерильны, и в этом я сильно ошибался.

— Смотрите! — крикнул стоящий рядом со мной сборщик. Все кинулись на нашу сторону. Под водой двигалось крупное существо. Рулевой выставил копье и замер.

Я медленно выбирал из воды железное ведро с дырками. Вода струилась из отверстий тоненькими ручейками, заливая доски плота и стекая обратно в озеро. Затем я опорожнил ведро в стоящую слева от меня огромную деревянную ванну. Больше я не опускал ведро в глубину. Вместе с остальными я застыл, зачарованно глядя на воду.

На черной поверхности озера дрожали и переливались желтые огоньки наших ламп.

— Вон он! — крикнул кто-то.

Колебания воды, вызванные движением плота, шестов и ведер, нередко привлекают внимание лелтов. Они улавливают их при помощи чрезвычайно чувствительных рецепторов. Мне всегда казалось, что слепые от рождения лелты тянутся к теплу наших ламп. Они вытягивали из воды безглазые головы и вращали папоротникообразными волокнистыми усиками. Средний лелт достигает от пяти до семи дюймов в длину, у него белое тело и продолговатые плавники. Плывет он мягко и медленно, стараясь не тревожить воду и не выдавать своего присутствия. Ему есть от кого прятаться и за кем охотиться. Интересно устроен мозг лелта. В нем находится чрезвычайно чувствительный центр ориентации по запахам, а также два центра, улавливающие вибрацию. Между ними расположен огромный центр равновесия, или «внутреннее ухо». Зато зрительный центр недоразвит и представляет собой слабое генетическое воспоминание об отмершей в ходе эволюции функции.

Помимо лелтов, нередко попадались такие же белые, продолговатые и слепые саламандры. Подобно лелтам, они обладают способностью впадать в длительную спячку, что весьма полезно для обитателей водоемов, лишенных обильной пищи. В отличие от лелтов, у саламандр имеются длинные, похожие на стебельки, ноги. Поначалу я их путал, пока не научился отличать саламандр по видоизмененным продолговатым жабрам, действительно напоминающим усики. У лелтов тоже есть жабры, но у них они расположены на нижней части челюсти, как у обычных рыб. Подобно усикам-рецепторам лелтов, жабры саламандр воспринимают вибрацию воды, хотя значительно уступают рецепторам лелтов в чувствительности. Охотятся саламандры и лелты на одних и тех же существ. Нередко саламандры просто сопровождают лелтов, зная, что те рано или поздно выведут их на добычу. С другой стороны, ноги позволяют саламандрам доставать пропитание в недоступных для лелтов местах. Кроме того, благодаря им саламандры могут передвигаться на большие расстояния, почти не затрачивая энергии. В среде, где пищи катастрофически не хватает, сохранение энергии приобретает огромное значение. Длинные тонкие ноги дают саламандрам возможность вытягиваться и «обозревать» большие территории. В некотором смысле это напоминает прямохождение у человека, благодаря которому он значительно увеличил площадь обзора, что важно не только для нахождения добычи, но и для своевременного обнаружения опасности.

Однако не лелты и не саламандры вызывали наше беспокойство.

— Вон! — кричал человек. — Вон он опять! — Я так ничего и не увидел.

В пещерах нет естественного света, а значит, нет и фотосинтеза. Без фотосинтеза невозможно поглощение углекислого газа, образование Сахаров и начало питательной цепи. Как бы то ни было, питание попадает в пещеры в форме органических остатков. Эти остатки проникают в пещеры вместе с пресной водой, которая просачивается по бесчисленным трещинам и разломам, а иногда даже сквозь пористые камни. Вместе с ними в подземные моря попадают и всевозможные бактерии, содержащиеся в органических соединениях. Эти бактерии идут в пищу простейшим, которых в свою очередь пожирают черви, которыми питаются маленькие слепые рыбешки, лелты и саламандры. На них питательная цепь не обрывается. И не они вселяют страх в добывающих соль рабов.

— Неужели Старик? — выдохнул кто-то.

— Не знаю, — произнес другой. Рулевой застыл с копьем наготове.

— Вон он!

Тогда и я увидел шевелящуюся под водой громадину. Лелты и саламандры прыснули во все стороны. Затем существо исчезло. Водная гладь успокоилась.

— Ушел, — прошептал кто-то.

— Это был Старик? — спросил собиратель.

— Не знаю, — произнес рулевой с копьем. Вот уже больше года, как Старика в пещере не видели.

— Смотрите! — крикнул я.

На этот раз существо подошло ближе, до него оставалось не более десяти футов. Мы успели разглядеть широкую тупую белую голову, лишенную глаз. Затем, плеснув хвостом и плавниками, чудовище ушло под воду.

— Это Старик, — пробормотал рулевой и побледнел, как стена. На спине чудовища, возле большого плавника, виднелся длинный шрам. Часть плавника некогда вырвали ударом копья.

— Он вернулся, — сказал кто-то.

Вода не колыхалась. Поверхность озера застыла.

— Давайте собирать соль, — сказал один из рабов.

— Подождите, — рулевой поднял руку — Смотрите. Более четверти ана мы ничего не делали.

— Ушел, — произнес кто-то.

— Надо выполнять план, — проворчал собиратель.

— Все, начали собирать соль, — распорядился рулевой. Мы взялись за ведра и веревки и возобновили работу.

— Лелты так и не вернулись, — задумчиво произнес рулевой, обращаясь ко мне.

— Что это значит? — спросил я.

— То, что Старик еще с нами, — сказал он, вглядываясь в темную воду. Помолчав, он добавил: — Надо собирать соль.

Я снова забросил ведро и веревку.

Становилось поздно.

Масло в лампах по углам плота выгорело почти до конца.

Скоро все погрузится во тьму.

Я думал о том, как бежать из Клима. Даже если удастся достать воду, человеку не под силу унести столько бурдюков, сколько понадобится, чтобы добраться до ближайшего источника. Даже если удастся уйти достаточно далеко, нет никакой гарантии, что выйдешь точно к Красному Камню или другому оазису. Попавшие в Клим по воле своих свободных хозяев не знали дороги обратно. Мне вспомнился несчастный раб, вышедший из пустыни к нашему каравану. Его использовали для жестокой потехи, а потом прикончили. Поговаривали, что еще никому не удалось выбраться из Клима.

Я думал о войне между Царствующими Жрецами и куриями. Все это вдруг показалось мне страшно далеким.