Книга Ратник. Демоны крови - Андрей Посняков

Побледневший, но не утративший мужества Штраузе громко ругался в ответ, призывая на головы врагов самые жестокие кары.

— Умри!!! — по-немецки закричал чудин. — Умри, похититель детей! И знай, что это мы казнили ту сучку!

— Мерзкие языческие собаки! Твари! — с ненавистью прищурив глаза, продолжал ругаться тевтонец. — Ничего… Ничего! Скоро от ваших проклятых капищ останется только пепел и гарь!

Сверкнуло лезвие.

— Стойте! — Михаил в прыжке перехватил древко, повис, не давая ударить. — Стойте! Это ценный пленник!

— Эта тварь умрет! — оборачиваясь, злобно зарычал рыжий. — Мы отрубим гнусному похитителю голову!

— Слишком легкая смерть! — цинично усмехнулся Миша. — Сначала надо пытать его, допросить, а уж потом… Потом лучше сжечь. Пусть даже во славу ваших богов или в кого вы там верите.

Сильно сказал. Кудлатый чудин с удивлением опустил секиру — никто из язычников не ожидал подобного предложения от христианина! Еще бы — ведь сознание этих людей было насквозь религиозным… Чтобы русский, православный человек предложил принести кого-то — пусть даже поганого немца — в жертву не менее поганым языческим демонам? В это было невозможно поверить!

— Да! Я отдам его вам! — все с той же усмешкой подтвердил Ратников. — После допроса. Кстати, вам что же, совсем не интересно узнать — куда пропадали ваши дети?

— Мы знаем это и так, — хмуро отозвался рыжий. — Проклятые крестоносцы отдали их демонам крови!

— Нет! Нет! — в исступлении закричал тевтонец. — Это вовсе не так, клянусь святой…

Он не успел договорить. Просвистела стрела… Маленький железный арбалетный «болт» пронзил Якобу Штраузе шею. Крестоносец захрипел, захлебываясь собственной кровью, красивое лицо его исказилось, серые, холодные, как у рыбы, глаза вспыхнули еще большей ненавистью — Ратников видел — узнал!

— Будьте вы прокляты во веки ве…

Вспыхнули и закатились… погасли.

Миша немедленно обернулся: у деревянного люка с арбалетом в руках, посмеиваясь, стоял Кнут.

Глава 18

Лето 1244 года. Чудское озеро
ДЕМОНЫ КРОВИ

Война для рыцаря не была исполнением возникающего по необходимости долга… Война для него была смыслом жизни.

Марк Блок.

Феодальное общество

— Это предатель! — кивнув на Ратникова, дерзко заявил Кнут.

В слегка прищуренных глазах людокрада пылала ненависть, ничуть не меньшая, нежели только что у Якоба Штраузе, бездыханное тело которого сейчас лежало в углу.

— Хватайте его! — Кнут обернулся к чудинам. — Он заодно с вашим врагом!

— Ну уж нет! — Михаил выставил меч навстречу бросившимся на него язычникам. — Это как раз он, Кнут Карасевич, и есть истинный демон крови! Именно он сожрал ваших детей!

— Он привез нам оружие, — рыжий детина хмуро поигрывал секирой. — И мы его знаем. Тебя же — нет!

— Меня знают Хевроний и его помощник — Олекса, — хрипло возразил молодой человек. — Быть может, стоит спросить у них?

Людокрад неприятно засмеялся:

— Спрашивать у лиходеев? Нет уж, не стоит их ждать, — он посмотрел на язычников и махнул рукой. — Убейте его, Эйно, убейте, если вы верите мне!

— Мы верим тебе, Кнут!

В грудь Ратникова, ощетинясь, уперлись рогатины… Да-а… вряд ли их сдержит кольчужка!

— Хотя… я лучше убью его сам!

— Так может, тогда сразимся? Пусть Бог рассудит, кто из нас прав!

Ничего на это не ответив, людокрад, уперев арбалет в пол, принялся натягивать тетиву, сноровисто управляясь с особым механизмом; следя за его движениями, Михаил все отчетливее понимал, что — все! Край! Никакого поединка не будет, какой там «Божий суд»? Кнут просто решил уничтожить его без всяких дурацких красивостей и без особого риска. Вот сейчас натянет тетиву и…

Черт! И не дернешься — копья!

Пожав плечами, Михаил бросил на пол меч и, опустившись на колени, принялся громко молиться, осеняя себя крестным знамением.

Видя такое дело, язычники, по знаку своего предводителя, опустили копья и отошли в сторону, оказывая последнюю дань уважения христианской душе, готовящейся вот-вот покинуть тело.

С корявой ухмылкой людокрад вскинул арбалет, прицелился… Михаил быстро вытащил из-под кольчуги браунинг, передернул затвор и выстрелил, почти не целясь…

А что тут было целиться-то? Грохнул выстрел, от которого тут же заложило уши, и кислый пороховой дым защипал глаза. Отброшенный к дальней стене людокрад дернулся и тяжело завалился на пол — пронзив кольчугу, пуля угодила ему в грудь.

— Не советую подходить ко мне ближе! — следующим выстрелом Ратников разнес в щепки чей-то прислоненный к стенке щит. — Лучше зовите Хеврония!

О, язычники вовсе не были дураками, и быстро смекнули, что к чему, какая великая и грозная сила таится в этой маленькой блестящей штучке!

— Это что же? Самострел такой? — послав людей за Хевронием, озадаченно произнес Эйно. — Вот бы нам такие! Не скажешь ли, уважаемый, где их можно купить?

Естественно, «уважаемый» сей интересный вопрос проигнорировал напрочь, тем более что в люке как раз показалась цыганистая голова Хеврония.

— Ну, что тут у вас? — хмуро осведомился разбойник. — Хо! Кнута живота лишили!

— Туда и дорога, — вслед за Хевронием с лестницы выбрался Олекса. — Этот Кнут… слишком уж он был хитер.

— То верно, — без особой жалости кивнул атаман. — Слышь, Эйно! Там, в подвале, нашли ваших детей.

Сунув браунинг за пояс, Ратников тихонько уселся на резную скамью. Все трое — Якоб Штраузе, Кнут, Анне-Лиизе — увы, были мертвы. Единственные, кто знал… Правда, имелся еще отец Герман, каштелян… но где его искать? Да на худой конец можно еще рвануть в Новгород — прижать Ирину Мирошкиничну и ее людишек. Можно… Все можно… Вот только — время!

Якоб Штраузе так и лежал у стены, устремив взгляд мертвых глаз на висевшее в углу распятие. Хотел покаяться в последний момент? Или просил защиты?

Поднявшись, Михаил тщательно обыскал труп, затем прошелся по комнате, заглядывая в укромные места — под кровать, в стоявший рядом сундук, за распятие. Увы… Впрочем, а что если…

Подвал! Ну да, подвал, тот самый, что в прошлый раз! И допросить кнехтов… кто остался в живых. Опять же — если будет время.

Михаил быстро спустился во двор, глядя, как со всех сторон лижет стены замка трепещущее жадное пламя, как поднимается в небо густой черный дым и, гонимый ветром, стелется к озеру, растекаясь над синими водами горелым смрадом. По двору — тут и там — слонялись довольные победители, многие уже — пьяные, видно, добрались до подвалов.