Книга Не будите спящую принцессу - Наталья Резанова

Мы снова оказались в подземном зале, и луч, ставший в сумраке ярче, указывал на вход в один из ходов.

— Что ж, — сказал граф Бан. — Раз мы решились, не будем медлить. Мы не вашей веры, святой отец, но полагаю, благословение лишним не будет.

— Вообще-то, чтобы получить благословение настоятеля, паломникам нужно трижды совершить простирания вокруг монастыря. Но в экстремальных случаях возможны исключения. — Преподобный Читтадритта простер к нам руку. — Да будет явлен миру ваш смех, а слезы ваши — невидимы. Ступайте!

— Пообедать бы сперва... — заныл Шланг.

— Это ничего, что мы не обедали, — утешил его Ауди, подталкивая миннезингера в спину. — Если придется помирать, так лучше это делать на пустое брюхо. Меньше будем мучаться.

Шланг в ответ даже не запищал.

Волшебный фонарь оказался довольно полезной штукой. Потому как обещанные ловушки не заставили себя ждать, а он их все показывал. Челюстей, отсекающих путников друг от друга, как в предыдущем подземном коридоре, правда, не было. Были пропасти, но луч фонаря неизменно выхватывал перекинутый через провал тоненький мостик, либо вбитые в дно сваи, по верхушкам которых можно было перебраться.

Тел наших конкурентов на дне не обнаружилось. Как я и предполагала, шли они осторожно. А это неминуемо должно было замедлить продвижение. Да еще эти постоянные ответвления... Если бы не фонарь, застряли бы мы надолго.

Гверн, естественно, шел впереди — графу Бану пришлось уступить свое место во главе отряда. А я замыкала шествие. Во-первых, учитывая путаницу подземных ходов, конкуренты вполне могли пропустить нас вперед, отсидевшись в засаде, и ударить в спину. А во-вторых, мне надо было поговорить со Шлангом.

Сюда свет волшебного фонаря не попадал, но видно было, сколь уныла физиономия миннезингера. Никто из нас не лучился радостью, но Шланг мог служить иллюстрацией к поговорке «пустое брюхо к песням глухо». А именно о песнях я и собралась завести речь.

— Повесь свое ухо на гвоздь внимания... хотя ты не местный, можно говорит нормально... в общем, слушай сюда, Шланг.

Он повернул ко мне хмурое лицо.

— Короче, на тебя вся надежда, — закончила я.

— Чего? — он стиснул зубы, дабы не оскорбить попискиванием покой подземелий.

— В том, что сказал настоятель, есть нечто рациональное. Чтобы противостоять колдовству, нужно помнить, чего мы хотим на самом деле. И я уверена, что из всех собравшихся ты один этого не забудешь ни при каких обстоятельствах.

— Да уж... и хотел бы — не получится.

— А у степняков мы установили, что против колдовства Ик Бен Банга помогает громкое, ритмичное и бессмысленное пение. Собственно, были уже в истории прецеденты. Когда легендарного Нездесея хотели сбить с пути истинного коварные мермэйды, его спутник, бард Шалфей Луженая Глотка, переорал их, и с тех пор мермэйды от стыда онемели. Вот и от тебя то же требуется. Как только почувствуешь что-нибудь неладное, или я поддам сигнал — пой! Как у белышей — что угодно, лишь бы погромче!

— Но у белышей колдун уже убрался... И не смогу я... Шалфей был в расцвете творческих сил, а я...

— А ты думал — всегда можно за мной спрятаться? И еще прибавлять, что от меня не убудет? Голоса у меня нет, но слух пока что не подводит. Так что придется тебе петь как миленькому, если не хочешь помереть в этом подземелье!

Миннезингер ничего не ответил, однако мне показалось, что последний довод оказал решающее действие.

Так продолжали мы свое продвижение по мрачным глубинам, и не ведаю я, сколько прошло времени, покуда не очутились мы в огромном зале, переполненным лесом каменных колонн. Направленный луч волшебного фонаря рассекал тьму, но не мог озарить все пространство зала. Границы его терялись во мраке, а черные тени колонн и людей метались под ногами, как вспугнутые призраки.

«Лучшего места для засады, чем этот зал, не придумаешь. Полная потеря ориентации в пространстве».

И только я это осознала, как все и началось.

Из леса (пусть и каменного) навстречу нам вышел медведь. Не простой и даже не вымерший копытный, а белый. Я никогда не забиралась так далеко на север, чтобы увидеть таких воочию, но знала, что они существуют. И медведь почему-то не понравился мне гораздо больше своих бурых собратьев из заволчанских лесов.

Медведь шел на задних лапах, мотая головой из стороны в сторону, и рычал.

Все наши бойцы, не исключая Гверна с фонарем, свет которого упорно отклонялся в сторону, бросились на зверя. Но Ауди растолкал всех, размахивая топором и рыча похлеще медведя.

— Мой! Не трогать! Моя добыча!

Удар его топора мог бы раздробить череп не то что медведю, но слону, однако зверь с неожиданной легкостью ушел от сокрушительного удара.

— Шланг! Запевай! — крикнула я.

Дрожащим голосом миннезингер завел, очевидно, первое, что пришло ему в голову при виде мелькающего в воздухе конунгова топора.

Стою я раз на страже,

Держуся за топор.

Как вдруг ко мне подходит

Незнакомый мне сеньор.

И он мне говорит:

«В Парлеве

Царит сплошной разврат.

И храброму воителю

Там каждый будет рад.

Предайте императора,

Бегите в Шерамур,

И все тогда мадамы

Вам сделают амур!»

Из-за сталактита выглянула молодая девушка в национальной суржикской одежде. При этом у нее были раскосые глаза, а волосы заплетены во множество косичек, как у орчанки.

Ласкавый и Кирдык враз сделали стойку, опустив сабли, которыми из-за спины Ауди пытались дотянуться до медведя. Девица хихикнула и извлекла из-под вышитого полотенца, невесть откуда взявшегося, большой шмат копченого сала, источающего дивный аромат, а потом вновь скрылась за сталактитом. Бывшие контрразведчики устремились за ней.

Предсказания Читтадритты, как это обычно бывает с дурными предсказаниями, сбывались. Колдун действовал через сны, точнее, через мечты, которые суть те же сны, только дневные.

Шланг надрывался...

Но худшее ожидало впереди. Худшее — это была я. Самолично. Причем такая, как вчера в долине — одетая только в пояс с кинжалом. И эта вторая я надвигалась прямо на Гверна. И шла не так, как я обычно хожу, а омерзительно виляя бедрами, словно жрица Ядреной Фени при исполнении служебных обязанностей. И Гверн вовсю пялился на это гнусное зрелище (в отличие от графа Бана, который куда-то скрылся с глаз), готовый выронить волшебный фонарь. Теперь я верила, что ничего ему в боях не отбили.

Не верь, не бойся, не проси!

Всегда от армии коси! И голоси! —

надрывался Шланг.

Не выдержав, я подскочила к Гверну, выхватила фонарь у него из рук и шарахнула его трубкой по голове. При этих действиях почему-то фонарь светить не перестал. То ли принц нужен был непременно для того, чтобы зажечь фонарь, то ли заклятие для принца годилось и для принцессы.