Книга Ведьмак - Виталий Гладкий

– Я никуда не уйду, – твердо сказал Идиомыч. – И вам не позволю пытать этого человека. Нельзя! Так поступать нельзя. Мы не на войне. Вы понимаете это?

– Да что вы говорите? Не на войне… Вы когда-нибудь видели настоящую войну, а не ту, которую показываю по телевизору? Нет. Конечно, нет. Интеллигенция… Вам бы только языками чесать и рассуждать о высоких сферах. Но жизнь нередко приземляет человека. И сейчас как раз тот самый случай…

Я хотел еще что-то добавить, – оказывается, во мне пропадал ораторский талант; я даже сам себя заслушался – но тут неожиданно включилась интуиция. Ах ты, Господи! Болтун несчастный! Как же это я так глупо влип…

Схватив пленника и прикрывшись им, как щитом, я крикнул своим товарищам:

– Ложись!!!

Зосима послушался сразу; он знал, что я не шучу, и что нам грозит смертельная опасность. А вот Идиомыч ничего не понял; он стоял столбом и вертел головой как глупый попугай.

Автоматная очередь срезала кучу ветвей и породила долго не затихающее эхо. Одна из пуль все-таки нашла цель. Я даже слышал как она, смачно чмокнув, вошла в тело… слава Богу, не мое. А может, мне просто показалось, что я услышал этот неприятный звук.

Но, как бы там ни было, а мой живой «щит» получил серьезное ранение и начал оседать на землю. Бросив пленника, я коршуном кинулся к Идиомычу и сбил его с ног.

– Лежи, мать твою, и не шевелись! – рявкнул я прямо ему в ухо. – Понял!?

– П-п…

– Вот и ладушки…

Подтянув к себе карабин, я начал, не целясь, стрелять в сторону, откуда слышалось тарахтенье автомата. Хорошо, что у них не АК, подумал я мельком. Иначе пуля достала бы и меня. А так у нее просто не хватило пробивной силы.

Что касается автомата, то это явно была какая-то заграничная похабень; возможно, израильский «узи». Эти ручные швейные машинки не стреляют, а плюются. Они хорошо работают только с близкого расстояния.

Конечно, стрелок, засевший в лесу, тоже был недалеко. Но ему мешали точно прицелиться ветки, а также отсутствие надлежащего опыта – хмырь, который пулял по нам из заграничной тарахтелки, вместо того, чтобы бить короткими очередями, выпустил в белый свет, как в копеечку, весь магазин.

Наверное, думал, что таким макаром распилит меня пополам. Как бы не так…

Автомат нашего противника умолк. Понятное дело, подумал я, меняет магазин. Переглянувшись с Зосимой, мы быстро скатились под бережок, потащив за собой переставшего что-либо соображать Идиомыча.

Естественно, мы сразу очутились по колени в воде. Но лучше потерпеть временные неудобства, нежели получить свинцовую пилюлю в живот. Теперь мы сидели, как в окопе, и пули лишь свистели у нас над головами.

Мы вовремя убрались. К первому стрелку присоединился еще один, с другой стороны. Теперь мы попали под перекрестный огонь. У второго было гладкоствольное оружие, двустволка, которая ухала, как пушка.

– Что будем делать? – спросил я Зосиму.

Он сидел на кочке – нашел все-таки сухое место – и с философским видом прислушивался к пальбе, держа наготове свое ружье. Зосима был спокоен. Он верил в меня. Нам уже приходилось попадать в серьезные переделки, поэтому Зосима был закаленным бойцом.

– Плохо дело, – ответил он, сокрушенно качая головой.

– Сам вижу. Я спрашиваю тебя совсем о другом.

– Дык, я и отвечаю. В лес по прямой теперь не сунешься. Нас там мигом снимут, как куропаток. Думаю, что их не двое, а больше. И все с оружием.

– Ну, это и ежу понятно. В последний момент я услышал шум с трех направлений, да вовремя не успел сообразить, что это такое. Думал, какие-то звери бродят. Здесь кабаны водятся. Ты знаешь.

– Знаю. Я сам опростоволосился. Старею…

– Да ладно тебе… Лучше дай толковый совет… вещий старец.

– Вот я и говорю, что прямо нельзя, налево топь, направо то же самое. Мы сидим на узком языке, который врезается в Пимкино болото метров на двести.

– Блин! Выходит, нас тут заблокировали. Это если выражаться по-умному.

– Выходит, что так, – сумрачно ответил Зосима.

– И мы сами, по своей доброй воле, залезли в эту ловушку… Ну не мудак ли я безголовый после этого!? Ведь нутром чуял, что не хрен нам тут делать. Ан, нет, поддался на уговоры. Скорее всего, Кондратке уже капут, это по следам понятно. Да и сразу это было известно. Но мы-то здесь причем? За что страдаем?

– Мы обязаны были использовать этот шанс, – мужественно прокаркал Идиомыч, у которого снова прорезался голос. – Люди должны помогать друг другу, выручать из беды.

– Как мне нравятся непротивленцы… Вы никогда не были ранены?

– Нет. А причем здесь это?

– Знаете, когда пуля попадает в тело человека, это очень больно. Но еще больнее бывает, когда она попадает в живот.

– К чему вы клоните?

– А к тому, что пусть уж лучше нас расстреляют в спину. Ты как думаешь, Зосима?

– Дык, понятное дело, что такая смерть будет полегче, – спокойно и рассудительно ответил мой добрый друг.

Зосима сразу понял, что я имею ввиду. И согласился с моими мысленными доводами. Все верно, иного пути у просто нас нет…

– Ну что же, тогда идем через болото, – сказал я с унылым видом – все-таки судьба заставила меня лезть в эту проклятую грязь. – Вон там виднеется какой-то островок, заросший деревьями. Гляди, если нам улыбнется удача, – то есть, если нас не подстрелят и не засосет трясина, то мы сможем туда добраться. Это шанс. Правда, мизерный, но утопающий хватается и за соломинку. Вы со мной согласны?

– Да, – сразу ответил Зосима.

Идиомыч заколебался, но тут над нашими головами прошелестел очередной заряд картечи и он быстро ответил:

– Конечно. – А затем добавил: – Только это… стреляют…

– Ну, сей вопрос мы сейчас провентилируем, – сказал я, перезаряжая отобранный у пленника СКС. – Зосима, прикрой. Я немного погуляю. Только не пульни в меня по запарке, когда я буду возвращаться. Я недолго… Понял?

– Дык, что же здесь непонятного… Ты, это, побереги себя.

– Как придется. Пока я буду по лесу вышивать, приготовьтесь к походу. И не забудьте забрать слеги. Это наш главный конек в данной ситуации.

– Не забудем, – ответил Зосима, выбирая удобную для стрельбы позицию.

– Готов? – спросил я, сгруппировавшись.

– Да.

– Ну, поехали!

Зосима бахнул два раза, затем еще и еще; он умел перезаряжать ружье с удивительным проворством.

Я выскочил из-под бережка как черт из табакерки и сразу же перекатился под защиту густого кустарника. Из-за помехи в лице Зосиминой двустволки стрелки немного замешкались, но все равно выстрелы грянули почти незамедлительно. Однако пули лишь вспахали землю в том месте, где я только что находился, а картечь над пролетела стороной.