Книга Подиум - Татьяна Моспан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пошли-пошли! – подтолкнула ее Светлана. – Все равно уж приехала – чего теперь выступать?
Они встали в конец очереди.
Катерина смотрела на красавиц, которые их окружали, и ловила неприязненные взгляды.
– Портфолио, мастер-класс, – доносилось с одной стороны.
– Суровая, он без нее ничего не решает, – слышался разговор в другой группе ожидавших своей очереди.
Светлана металась вдоль строя красоток и переживала.
Катя сжала зубы: она решила выстоять во что бы то ни стало. Потом и у нее появился интерес: а действительно, чем черт не шутит?!
Вспомнила, что, когда она пыталась поступить в педагогический, там тоже девицы, манерно закатив глаза, восклицали:
– Не знаю, какой язык сдавать: английский или французский? Владею ими примерно одинаково. У нас в спецшколе…
Катя спецшколы не оканчивала и поэтому очень средненько знала английский. Манерные же девицы всегда вызывали у нее раздражение. Сейчас она развлекалась тем, что наблюдала за поведением им подобных.
– Кать, а что такое портфолио? – спросила подошедшая Светлана. Чем дольше она бегала вдоль очереди, набираясь впечатлений, тем озабоченнее становилось ее лицо.
– Альбом с собственными фотографиями, где будущая модель снята в самых выгодных ракурсах.
– А у тебя есть?
– Нет. Не успела обзавестись. Я же не собиралась на конкурс к Кардашеву!
– А без этого портфолио что – и разговаривать не будут?
– Будут, не переживай. Можно с ног до головы собственными фотографиями облепиться, с выгодным освещением и ракурсом. Только смотрят-то сначала на живую натуру. Или подходишь, или нет. А портфолио – это так… – Она не удержалась и схохмила, процитировав Таньку Татаринову:
– Для поддержки собственных штанов. Для престижа то есть.
Света облегченно вздохнула:
– Хорошо. А то они все тут такие важные, нос дерут.
Светлана вообще-то слегка ошибалась: знаменитый Дом моделей не набирал манекенщиц – требовалась лишь одна модель.
Царева с тоской смотрела на толпу жаждущих. Время от времени у нее появлялось острое желание уйти.
Часа через два их впустили в здание.
Наконец-то она видела живьем самого Эдуарда Кардашева. Катя удивилась: по телевизору он выглядел гораздо солиднее. А так – невысокого роста, худощавый, с усталым лицом. Он сидел в небольшой комнате и, морщась, пил минеральную воду. На лице маэстро было написано, что он устал до чертиков и ждет не дождется, когда закончится парад красоток.
Само помещение напоминало школьный класс, и Царева почувствовала себя ученицей у доски, которая должна отвечать урок. Она уже не жалела, что притащилась сюда: взглянуть на живого Кардашева – само по себе интересно.
Кардашев как-то мутно посмотрел на нее, а потом оглянулся на сидевшую рядом хмурую женщину средних лет, одетую в черный свитер с воротником под горло. Та негромко что-то сказала… Катерина скорее почувствовала, чем увидела, что в глазах признанного модельера появился интерес.
Ей сделалось не по себе. Поняла, что появился шанс. Ноги мгновенно стали ватными, но девушка взяла себя в руки.
– Ну? – Он встал и подошел к Кате.
Находившаяся в комнате женщина продолжала со своего места внимательно разглядывать ее.
– Как тебя зовут? – услышала Катя вопрос маэстро.
– Катерина.
Кардашев обернулся:
– Валечка, одень, пожалуйста, Катюшу.
– В купальник?
– Что? – рассеянно переспросил он. – Ну да, конечно!
– Пошли, – приказала дама.
В тесной соседней комнатенке Катя переоделась в купальник – и снова предстала перед Кардашевым.
– Валечка, а ты не находишь, что она чем-то напоминает нашу Елену Ходакову?
Та, которую он называл все время Валечкой, ответила не сразу:
– Эдик, а ты, пожалуй, прав. Но не это главное.
Потом Катю вертели во все стороны, заставляли ходить то быстрее, то медленнее. Это продолжалось довольно долго. Попутно ей задавали различные вопросы… Катя не знала, кто такая Ходакова, о которой тут упомянули. И она выполняла все, что ей приказывали.
– Отлично! – произнес наконец Кардашев. – Это то, что мне надо.
Он уже не сидел со скучающим видом, глотая минеральную воду. Кардашев бегал, командовал, приказывал – то есть сделался тем Кардашевым, слава о котором гремела…
Катя стаскивала с себя купальник в смежной комнатке. Она все еще не верила, что такое с ней произошло. Именно с ней, а не с Золушкой из детской сказки.
– Все, дорогая. – Перед ней стояла хмурая женщина в черном свитере. – Эдуард Викторович принял решение зачислить тебя на работу в свой Дом моделей. Поздравляю, милая. – Эти слова она произнесла строгим, официальным тоном. – Меня зовут Валентина Ивановна…
Она еще что-то говорила, но Катерина плохо ее слышала: новость оглушила ее.
– Не могу поверить, – с трудом выговорила она. – Меня подруга привела, я даже идти не хотела.
– Ну-ну, успокойся! Поезжай домой, отдохни, выспись как следует, а завтра…
Когда Царева, пошатываясь от пережитых волнений, вышла из здания, снаружи ее ждала Светлана. Катя мгновенно почувствовала себя виноватой.
– Жду, жду… – начала Света. И замолчала на половине фразы. – Неужели приняли?! – ахнула она.
Царева кивнула.
– Если бы не ты… – Увидев, как изменилось лицо Светланы, Катя умолкла.
В глазах приятельницы появилась такая тоска, что у Царевой сжалось сердце.
– Ладно! – выдохнула Светлана. – Лучше ты, чем кто-то другой. Я и вправду очень рада…
Она всхлипнула и кинулась к Кате на шею.
Для Катерины началась новая жизнь. Несколько дней она жила как во сне – пока не поверила окончательно в случившееся…
Когда Катя Царева пришла рано утром к Нине Ивановне Пономаревой и сообщила о своем уходе, та ее не стала удерживать. "И слава богу, что так сложилось", – можно было прочитать на лице Нины Ивановны.
Борька из-за этой девчонки совсем голову потерял. Добром бы не кончилось. А так – с глаз долой, из серд-ца вон.
– Хорошо, – сказала Нина Ивановна. – Шесть манекенщиц для меня на сегодняшний день многовато. Уже сама подумывала о сокращении. Расчет можешь получить хоть сейчас, деньги у Зои в кассе есть. Трудовую книжку тебе сегодня же выдадут.
Пономарева не спросила ее о новой работе. Сама Катя тоже говорить ничего не стала. Она рассказала об этом в бывшей своей бригаде, куда спустилась после посещения бухгалтерии… Деньги! Царева посмотрела на жалкую сумму, причитавшуюся ей к выплате, и едва не расхохоталась. Бухгалтерша Зоя, конечно, ее надула при расчете. Ну и черт с ними, подумала Катя, обойдется.
