Книга 1977. Кошмар Чапелтауна - Дэвид Пис

С уважением,

Джек-Потрошитель.

Может, попозже напишу еще, неуверен. Последняя это действительно заслужила. Бляди становятся все моложе и моложе. В следующий раз, надеюсь, кончу старую.

Следующий заголовок:

ПОЛИЦИЯ И «ПОСТ» ЗНАЛИ?

Я сидел на низком бордюре, с полным ртом желчи, с окровавленными руками, и плакал.

Вот из-за этого гибнут люди.

Вот из-за этого люди.

Вот из-за этого.

* * *

Звонок в студию: Они ведь собираются разрешить этому проклятому Нильсону,[31]этой Черной Пантере, разрешить ему подавать на апелляцию!

Джон Шарк: А вы, Боб, против, да?

Слушатель: Да это же просто смешно. Они мycoров голимых сажают за решетку, а преступников отпускают, блин, на свободу.

Джон Шарк: Думаете, вы почувствуете разницу?

Слушатель: Вот тут ты прав, Джон. Тут ты прав.

Передача Джона Шарка

Радио Лидс

Вторник, 14 июня 1977 года

Глава восемнадцатая

Я открываю глаза и говорю:

– Это не я.

Джон Пиггот, мой адвокат, тушит сигарету и отвечает:

– Боб, Боб, я знаю, что это не ты.

– Тогда сделай, бля, так, чтобы меня выпустили отсюда.

Я закрываю глаза и говорю:

– Но это не я.

Джон Пиггот, мой адвокат, на год моложе и на пять пудов жирнее, отвечает:

– Боб, Боб, я знаю.

– Тогда почему, бля, я должен ходить отмечаться в кутузке на Вуд-стрит каждое, бля, утро?

– Боб, Боб, давай согласимся на это, и ты будешь свободен.

– Но ведь это значит, что они могут опять меня задержать. Они могут снова посадить меня, когда им вздумается.

– Боб, Боб, они в любом случае могут это сделать. Ты же знаешь.

– Но они не будут предъявлять мне никаких обвинений?

– Нет.

– Значит, меня просто отстранят без зарплаты, и я должен буду отмечаться каждое чертово утро, пока они не придумают, что со мной делать?

– Да.

Сержант на вахте, сержант Уилсон, он подает мне мои часы и мелочь из карманов брюк.

– И не вздумай покупать билет в Рио.

– Это не я, – отвечаю я.

– Никто и не говорит, что это ты, – улыбается он.

– Вот и заткнись, бля, сержант.

Я ухожу прочь, Джон Пиггот открывает мне дверь.

Уилсон кричит мне вслед:

– Не забудь: завтра утром, десять часов, Вуд-стрит!

На стоянке, на пустой стоянке Джон Пиггот открывает дверь машины.

– Можно выдохнуть, – говорит он и делает то же самое.

Я сажусь в машину, и мы едем, а по радио снова поет «Горячий Шоколад».

Джон Пиггот паркуется на Тэмми Холл в Уэйкфилде, напротив полицейского участка на Вуд-стрит.

– Мне просто надо забежать и забрать кое-что, – говорит он, направляясь в сторону старого здания. Его кабинет – на втором этаже.

Я сижу в машине, по лобовому стеклу стучит дождь, по радио играет музыка, Дженис мертва, и я чувствую себя так, будто все это со мной уже было.

Она была беременна.

Во сне, в галлюцинации, в похороненном воспоминании – я не знаю где, но все это уже было.

И ребенок был твой.

– Куда теперь? – спрашивает Пиггот, садясь в машину.

– В «Редбек», – отвечаю я.

– На Донкастер-роуд?

– Да.

Она лежит рядом со мной на полу комнаты номер 27, а я чувствую себя седым, высохшим.

Я закрываю глаза – она под веками, притаилась.

Она стоит передо мной с проломленным черепом, с проколотыми легкими, беременная, задохнувшаяся.

Я открываю глаза и споласкиваю лицо и шею холодной водой, седой, высохший.

Джон Пиггот входит с двумя кружками чая, бутербродом и жареной картошкой.

Острый запах бутерброда наполняет комнату.

– Что это за место, бля, такое? – спрашивает он, стреляя глазами по углам.

– Просто место.

– Давно оно у тебя?

– Я, вообще-то, не хозяин.

– Но у тебя есть ключ?

– Ага.

– Стоит, наверное, целое состояние.

– Тут жил мой друг.

– Какой?

– Тот журналист, Эдди Данфорд.

– Ты гонишь!

– Серьезно.

Я вышел из старого лифта на лестничную площадку

Я пошел по коридору – вытертый ковер, обшарпанные стены, вонь.

Я подошел к двери и остановился.

Комната номер 77.

Я просыпаюсь – Пиггот все еще спит, свернувшись на матрасе под раковиной.

Я пересчитываю монеты и выхожу под дождь, подняв воротник.

Я набираю номер по телефону в фойе, под мигающей флюоресцентной лампой.

– Джека Уайтхеда можно?

– Секунду.

Я жду в фойе, под мигающей флюоресцентной лампой. Все стихло.

– Джек Уайтхед слушает.

– Это Роберт Фрейзер.

– Где вы?

– В мотеле «Редбек» на Донкастер-роуд, на выезде из Уэйкфилда.

– Я знаю, где это.

– Мне надо с вами встретиться.

– Взаимно.

– Когда?

– Дайте мне полчаса.

– Комната номер 27. С черного входа.

– Ясно.

Я вешаю трубку в фойе, под мигающей флюоресцентной лампой.

Я открываю дверь и вношу в комнату поток дождевой воды. Пиггот уже не спит.

– Где ты был?

– Звонил.

– Луизе?

– Нет, – отвечаю я, зная, что надо было позвонить и ей.

– А кому?

– Джеку Уайтхеду.

– Из «Поста»?

– Да. Ты его знаешь?

– Слышал.