Книга Случай в Кропоткинском переулке - Андрей Ветер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Устал ты, Степан Корнеич, — сказал Ушкинцев, — отдыхать надо. Человеку без отдыха нельзя. Машина и та перерыва в работе требует.
— Машина-то требует, а работа не позволяет. Да нам ли, солдатам, жаловаться? Нам приказывают, и мы должны выполнять приказ. А отдых… На том свете отдохнём… Ты скажи мне, что у нас ещё на сегодня срочного?
— Срочного ничего.
— Ладно. А новости какие-нибудь хорошие есть? Или только один навоз?
— Из КГБ пришла бумага, что на Теда Малковича отправлены материалы в МИД. Будут высылать его отсюда «за деятельность несовместимую с работой журналиста».
— Одной заботой будет меньше.
Последним барьером на пути в ВЮЗИ[33]был экзамен по английскому языку. Все предыдущие экзамены Смеляков сдал без труда, но в этот раз всё пошло не лучшим образом.
Он пришёл в милицейской форме, почему-то надеясь, что она придаст ему уверенности, а экзаменаторам — лояльности. Однако уверенности не прибавилось, а нервозность выветрила из памяти то последнее, что Виктору удалось собрать воедино, вытягивая билет.
«Похоже, я основательно сел в лужу», — подумал он, сидя за столом и готовясь к ответу. Собственно, готовиться не было смысла, потому что готовить было нечего. Сознание Смелякова было кристально чистым, и он трезво оценивал своё положение: он забыл всё, что имело отношение к английскому языку. Такого с ним никогда не случалось. С таким психозом он раньше не сталкивался. Воздух тихонько гудел, как туго натянутая басовая струна, вдоль которой кто-то неторопливо провёл пальцем. Виктор бездумно рассматривал написанную латинскими буквами свою фамилию на листке бумаги, отчётливо и крупно видя перед собой шероховатости бумаги и микроскопические чернильные ниточки, разбегавшиеся от написанных букв.
«Надо собраться.»
Но собраться не получалось.
Он вспомнил слова одного из своих руководителей: «Нет ничего опаснее страха, товарищи. Он сковывает разум, парализует, и вся ваша сила превращается в ничто».
Поглядывая краем глаза на других абитуриентов, Виктор кивнул сам себе. Да, нет ничего хуже страха. Но как его преодолеть? Страх-то из-за ерунды. Это даже не страх, а чушь какая-то…
«Комплекс неполноценности, — заключил Смеляков. — Мечтаю об английском языке и стыжусь того, что не знаю его. Вот мой стыд и загнал меня в угол».
Но от этого умозаключения ему не сделалось легче.
Когда пришла очередь отвечать, он изобразил максимальную серьёзность на лице и сел на стул перед экзаменатором. Это была молодая женщина, с зависшей на лице улыбкой, которая не значила ровным счётом ничего. Скучающее лицо и бессмысленно растянувшиеся тонкие губы.
Виктор спотыкался на каждом слове, читая английский текст, и старался, чтобы его голос был никому не слышен, кроме экзаменовавшей его женщины. На душе было пусто.
«Я поспешил… Надо было на следующий год поступать… Подготовился бы получше… Стыдобища…»
— Прочтите, пожалуйста, вот это место ещё раз, — холодно сказала женщина, и её узловатый палец с длинным красным ногтем ткнулся в лежавшую перед Виктором книгу.
«Издевается», — подумал Смеляков и обречённо вздохнул.
— Ин ван саузанд энд найн хандред анд севетнин, — начал он.
— 1917 год… — женщина посмотрела на него с выражением глубочайшей жалости. — Вы полагаете, что это читается по-английски именно так?
«Скорее бы кончилось всё это, — сказал себе Виктор. — Больше не выдержу».
И тут справа послышался другой голос, хрипловатый, тихий, но твёрдый:
— Как хорошо милиция отвечает.
Смеляков повернул голову. За соседним столом экзамен принимала пожилая женщина. У неё было мягкое лицо, оплывшие глаза, седые волосы, забранные в пучок на затылке. Она смотрела на Смелякова, но не переставала слушать отвечавшую ей девушку.
— Твёрдо отвечает, — кивнула она, и в этом кивке Виктор прочитал адресованное его экзаменаторше «да».
Виктор почти испуганно отвёл взгляд.
— Ну что ж, — женщина перед ним продолжала улыбаться, но теперь на кончиках её губ ясно угадывалась снисходительность. — Пожалуй, вам можно поставить твёрдую тройку. С этой отметкой вы легко набираете проходной балл.
— Я подтянусь, — прошептал Смеляков, — я обещаю вам, что обязательно подтянусь.
— Это просто необходимо, — согласилась его экзаменаторша.
Он быстро посмотрел на пожилую женщину за соседним столом. Она глядела на сидевшую перед ней абитуриентку.
«Почему?» — спросил он себя, наблюдая за тем, как в его экзаменационном листе появляется заключительная запись. Неужели это была простое человеческое сочувствие? Он вспомнил, как пожилая женщина проглядывала перед началом экзамена все экзаменационные листы. Быть может, она видела, что у него по остальным предметам были только «отлично»? Что это? Доверие? Аванс?
— Спасибо, — сказал Виктор громко, поднявшись из-за стола. Уже открыв дверь, он обернулся и ещё раз громко повторил. — Большое вам спасибо. До свидания.
В коридоре, всё ещё наполненном гулом возбуждённых голосов, он почти натолкнулся на Веру. Она что-то искала в дамской сумочке, стоя у окна, на стёклах которого солнечные лучи высветили множество налипшей мошкары.
— Вера! Здравствуй!
Они не виделись со дня их знакомства на квартире у Марины. На следующий день Виктор позвонил Вере; она куда-то торопилась, и он решил, что ей просто не хотелось разговаривать с ним. Затем началась экзаменационная суета…
— Ой, Витя! Привет! — Вера искренне обрадовалась. — Ну, что у тебя? Всё сдал? Можно поздравить?
— Можно, — он утомлённо кивнул. — А ты?
— Всё отлично, — она подняла зажатый в руке экзаменационный листок и потрепала им в воздухе.
Виктор улыбнулся:
— Поздравляю.
И только теперь он осознал, что экзамены окончились. День в одно мгновение стал ярче и звонче. Узел, державший его в напряжении все последние дни, исчез. Необъятная, как свежий весенний ветер, лёгкость заполнила Смелякова.
— Тебе сегодня не надо на дежурство? — спросила девушка.
— Нет. Никуда не надо.
— Давай погуляем? — предложила она.
— Конечно!
Они вышли из тяжёлых дверей, оставив за ними атмосферу наэлектризованности. Улица встретила их ослепительным солнцем и шумом зелёной листвы.
— Вера! Эй, я тут!
Виктор повернулся на голос вместе Верой. Чуть в стороне сидел на скамейке, подняв правую руку вверх, молодой человек, одетый в тёмно-синий джинсовый костюм. Он поднялся и упругими шагами направился к Вере.
