Книга Убийство в особняке Сен-Флорантен - Жан-Франсуа Паро

Мысль о том, что в Париже скрывается лорд Эшбьюри, побудила его принять меры предосторожности, и, несмотря на громоздкую мантию, он решил покинуть дом Ноблекура непривычным путем. Отыскав с помощью Пуатвена садовую лестницу, он перебрался через забор и, воспользовавшись чужими воротами, вышел на улицу Жур, напротив женского монастыря Святой Агнессы.

Он дошел до улицы Кокийер, где, поймав фиакр, арендовал его на весь день. Выехав из Парижа и проезжая через пробуждавшееся предместье Сен-Марсо, он в очередной раз поразился оживлению, с утра царившему в многочисленных тавернах, где клиентам с рожами висельников продавали поддельную водку и пойло из виноградных или яблочных выжимок; среди пьяниц часто мелькали дети.

Бисетр находился примерно на расстоянии одного лье от центра города. Прильнув к окну, Николя смотрел, как на горизонте постепенно вырастал холм, увенчанный, поистине, гигантским строением. Со стороны дороги, ведущей в Фонтенбло, лечебница из светлого камня казалась настоящим дворцом, у подножия которого простирались поля, виноградники и мельницы, а чуть поодаль поблескивала лента Сены. Николя решил, что столь удачное местоположение выбрано для пользы содержащихся в доме скорби больных, получивших возможность дышать чистым воздухом, не шедшим ни в какое сравнение с миазмами, наполнявшими городские лечебницы. Но когда он приблизился и в нос ему ударил затхлый запах протухшего мяса, напомнивший ароматы, исходившие от большой живодерни на Монфоконе и кипящего котла с гнилыми отбросами на острове Лебедей, мнение его решительно изменилось.

На подъезде к центральному входу его обогнала элегантная двухместная карета; выбравшийся из нее человек во всем черном приветливо помахал ему рукой. Николя узнал доктора Жевиглана, пользовавшего Жана Миссери в особняке Сен-Флорантен. Отвечая на приветствие, комиссар, приподняв треуголку, произнес:

— Я не надеялся увидеть вас столь скоро и, поверьте, очень рад нашей встрече, ибо до сих пор пребываю под вашим обаянием. Вы приехали повидать кого-то из больных?

— Поверите ли, — проговорил доктор, смущенно улыбаясь, — я приехал приобрести несколько трупов.

Частое посещение морга закалило Николя, так что он сохранил спокойствие.

— Полагаю, с целью изучения анатомии?

Черные глаза Жевиглана еще больше потемнели, словно утонули в море тоски.

— Увы, не стану вводить вас в заблуждение: я уже несколько лет изучаю тела скончавшихся от венерических заболеваний, а точнее, занимаюсь вскрытием, чтобы лучше оценить риск, связанный с приемом прописанных им лекарств, от которых они в основном и умирают. Средства, применяемые для исцеления, оказывают гораздо более плачевное воздействие, нежели смертоносная болезнь.

— А какие методы лечения сейчас используют?

— Втирание ртутной мази в сочетании с серными ваннами и длительным голоданием. Больных, по четыре сразу, на несколько часов погружают в одну ванну, ибо не хватает ни ванн, ни свободного доступа к воде. Единственный колодец необычайно глубок, каналов мало, и вдобавок там всегда толпятся ломовые извозчики со своими лошадьми. А вы здесь впервые?

— Мои обязанности прежде не приводили меня в эти стены. Знаю только, что Бисетр является одновременно и тюрьмой, и лечебницей.

— Тюрьмой для самых омерзительных отбросов общества, лечебницей для больных самыми отвратительными болезнями и могилой для безнадежных безумцев. Могу я предложить вам свои услуги и сопроводить вас, если, конечно, вас не призывают срочные дела?..

— Я здесь в связи с расследованием известного вам дела. Я ищу бывшего жениха жертвы: у него венерическая болезнь. Но здесь ли он еще? Я этого не знаю. Впрочем, я с удовольствием последую за вами.

— Предоставьте поиск мне, ибо тут я знаю всех. Лечебницей руководит мать настоятельница, у нее под началом находятся сестры-прислужницы и целая армия помощников. Надо сказать, число пациентов здесь постоянно колеблется, в зависимости от времени года. Зимой оно достигает четырех тысяч пятисот человек.

С тяжелым сердцем Николя последовал за своим чичероне, равнодушным тоном объяснявшим ему суть жутких сцен, открывшихся их взорам. Там, куда они вошли, содержали больных, зараженных венерическими болезнями. Кровати стояли плотными рядами, и, казалось, им не было конца. Николя видел, как на одной кровати часто лежали до пяти-шести больных, утопавших в собственных испражнениях. Дышать было нечем, и его едва не стошнило. На полу кишели уродливые существа; при виде посетителей они разматывали грязные тряпки, являя свои язвы и раны, и жалобно тянули к ним руки.

— Многие предпочитают лежать на жестком полу, нежели в грязных кроватях, где имеется риск подцепить еще какую-нибудь заразу, — пояснил Жевиглан.

— Неужели их силой помещают в этот ад? — в ужасе от увиденного, спросил Николя.

— Некоторых полиция подбирает в дурных местах. Некоторые приходят сами. Некоторые, заметив первые симптомы болезни, заказывают себе место, но когда, наконец, подходит их очередь, болезнь чаще всего уже в той стадии, когда излечить ее невозможно.

— А есть ли исцеленные?

— Конечно, но их не так много. Ибо вы, вероятно, не знаете, что согласно правилам этой лечебницы выздоровление должно наступить в определенные сроки, а болезнь, увы, не подчиняется правилам. В результате пациент, измученный бесполезным лечением, уходит, так и не исцелившись, ну а последствия, сами понимаете, каковы!

Шаги гулко отдавались в длинных галереях. Окна выходили на центральный двор, где посредине виднелся большой колодец. Они поднялись по лестнице, затем спустились и, наконец, дошли до отделения, где содержались душевнобольные и заключенные из простонародья. Решетчатые ворота, преграждавшие доступ к душевнобольным, открылись только после того, как Жевиглан назвал свое имя.

— Здесь начинается последний круг ада, — произнес доктор. — Все, что вы только что видели, не идет ни в какое сравнение с тем, что вам предстоит увидеть. Здесь не столько лечебница, сколько своеобразная ярмарка сумасшедших. Самое худшее заключается в том, что вместе с умалишенными здесь содержат обычных узников, которым приходится терпеть жестокие нападки и брань безумцев. Поэтому, оказавшись в этом доме скорби, узники зачастую медленно сходят с ума.

— А что же лекари, обязанные надзирать за своими пациентами?

— Вы шутите! Здесь нет штатных докторов. Но это не самое страшное. Гораздо хуже, что отделение для душевнобольных превратили в зверинец для светских щеголей. Время от времени, сунув сторожам несколько лиаров, сюда являются прекрасно одетые люди, желающие насладиться созерцанием картин распада личности. Понимая, что к ним относятся как к диковинным животным, здешние пациенты, даже те, кто считаются тихими, приходят в неописуемую ярость. Прежде спокойные, умалишенные начинают беситься. Чтобы вы поверили моим словам, вам надо самому увидеть, как посетители дразнят сумасшедших, словно перед ними дикие звери в клетках, как они насмехаются над ними, отчего у безумцев начинаются подлинные припадки бешенства.