Книга Знак Наполеона - Джеймс Твайнинг

— Кирк опередил нас.

— Как он…

— Не важно. Гораздо интереснее, куда он направится теперь.

— Что ты имеешь в виду?

— Твой приемный отец обнаружил, что Наполеон заменил «Мону Лизу» на подделку. Кирк считает, что оригинал сохранился. Книга — ключ к его местоположению.

— Значит, нам нужно достать книгу прежде, чем он все выяснит! — воскликнула Ева.

— Нужно ли? — фыркнул Майло. — С самого начала он опережал нас на шаг. Почему бы нам не воспользоваться этим? Почему бы не позволить ему привести нас к цели?

— Для того чтобы следовать за ним, необходимо его найти, — возразила Ева.

— Это легко, — улыбнулся Майло. — Есть только одно место, куда он может пойти.

Глава семьдесят первая

23 апреля, 21:01

Том вынырнул из темноты и ударил кулаками по стеклу. Арчи и Дженнифер подпрыгнули от неожиданности.

— Уходим, — выдохнул он, нырнув в машину.

Арчи немедленно тронулся с места, вернулся на главную дорогу и прибавил газу, направляясь в Париж.

— Поскользнулся? — ухмыльнулась Дженнифер, глядя на мокрые штаны и ботинки Тома.

— Пришлось прыгать, — объяснил Том с грустной улыбкой. — Это был единственный способ не нарваться на людей Майло.

— Он был там! — Дженнифер обеспокоенно оглянулась.

— Появился сразу после меня, — кивнул Том. — Леду с ним работает. Точнее, работал. Но я слышал достаточно, для того чтобы знать: книга — ключ к тому, что обнаружил Рафаэль.

Том вытащил книгу из рюкзака, убедился, что она не пострадала, и передал Дженнифер. Она покрутила ее в руках и нежно погладила кожаный переплет, перед тем как открыть и перелистнуть несколько страниц.

— Кто-нибудь из вас разбирается в книгах? — с надеждой спросила она.

Том поймал взгляд Арчи через зеркало заднего вида. Тот кивнул.

— Так хорошо, чтобы разгадать эту, — нет. Но мы знаем одного человека. Он тоже крутится в… бизнесе. Он должен помочь.

— Где он живет?

— Если скажу — ты не поверишь, — улыбнулся Том.

Оставшийся путь провели в молчании. По мере приближения к Парижу темнота отступала под оранжевым светом фонарей, освещавших шоссе.

По меньшей мере теперь стало ясно, откуда в работах Рафаэля появилась такая четкость, подумал Том. Леду заплатил Майло, чтобы тот украл «Мону Лизу». В сделку, вероятно, входило предоставление Рафаэлю прямого доступа к оригиналу либо к той картине, которая выставлялась в Лувре. Леду скорее всего помогал ему и с исследованиями, занимаясь поиском документов и современных описаний. В ходе работы Рафаэль что-то обнаружил. Этим продолжил заниматься Леду. Для него возможность найти подлинник Леонардо была куда ценнее денег. И он понимал, что Майло не даст ему прожить достаточно долго и насладиться этим моментом.

Том взглянул на Дженнифер. Она задумчиво листала страницы, постукивая ногтем большого пальца по зубам; на темное лицо ниспадали черные волосы. Забавно, что чем сложнее становилась ситуация, тем расслабленнее выглядела Дженнифер. Может быть, она понимала, что ввязалась во что-то гораздо большее, чем могла себе когда-либо представить. И осознавала, что выпутаться из сложившейся ситуации можно, работая сообща, а не поодиночке. Том был рад присутствию Дженнифер. Интересно, была ли рада она?

Час спустя они припарковались неподалеку от северного конца авеню дель Опера, рядом с метро, и вышли из машины.

— Давайте заберем обелиск. — Том вытащил рюкзак из багажника. — Возможно, машина уже в розыске.

Волна теплого воздуха, приправленного запахом резины и дезинфицирующего средства, накрыла Тома. Дженнифер и Арчи, стоило им только шагнуть на ступени метрополитена. Два уличных фонаря склонялись над ними, словно ветви под тяжестью спелых плодов.

— Встретимся здесь же через час, — твердо произнес Арчи, обращаясь к Дженнифер.

— Ну уж нет, — покачала головой она. — Я хочу услышать все, что этот парень может сказать.

— Том? — поднял брови Арчи.

— Она права. — Голос Тома звучал приглушенно из-за шарфа, которым он скрывал лицо от прохожих. — Мы сейчас на равных.

— Ты знаешь правила. Если что — он взбесится и больше никогда нас не впустит.

— Ты хочешь сказать, никогда нас не выпустит, — ухмыльнулся Том. — До этого не дойдет. Она будет себя хорошо вести. Правда?

— Я могу себя хорошо вести, если вы двое перестанете говорить так, словно меня здесь нет, — возразила Дженнифер. — Или если я хотя бы пойму, о чем речь.

— Все просто. Ты никогда никому не должна рассказывать об этом месте.

— Каком месте?

— Увидишь.

Глава семьдесят вторая

Опера Гарнье[35], Девятый квартал, Париж, 23 апреля, 22:10

Они пересекли дорогу. Дженнифер заметила, что Том старался не встречаться ни с кем взглядом. Она делала то же самое. Ферра наверняка уже опубликовал ее фотографию и приметы, сделав весь город своими глазами и ушами. Только Арчи, о котором полиция ничего не знала, шагал с гордо поднятой головой.

В конце широкой улицы виднелось здание Оперы Гарнье, его фасад был богато украшен статуями, мраморными фризами и колоннами. Медный купол украшали две позолоченные крылатые лошади. Острый треугольный силуэт крыши плавно спускался вниз, к булыжной мостовой.

Яркие афиши центрального входа сообщали, что все билеты на вечернее представление «Триптиха» Пуччини проданы. Обойдя здание слева, Том остановился у небольшой железной двери, примерно пяти футов в высоту и трех — в ширину.

— Здесь? — нахмурилась Дженнифер. Она не любила неизвестности, а Том был скрытен, как никогда.

— Надеюсь, он нас увидит. — Том указал на направленную на них видеокамеру.

— Кто?

— Его зовут Кеттер. Маркус Кеттер.

— Только не делай резких движений, — предупредил Арчи. — Он крайне нервный тип.

Внезапно дверь открылась, они шагнули внутрь. Когда дверь так же сама закрылась за их спинами, включился верхний свет. Небольшая комната, в которой они оказались, была пуста, если не считать каменной винтовой лестницы, ведущей в темноту.

— Надеюсь, у тебя удобная обувь, — улыбнулся Том.

Вскоре освещенное пространство осталось позади. Ступени вели вверх по крутой, кружащей голову спирали, отчего Дженнифер постепенно теряла чувство ориентации в пространстве и нервно прижимала правую руку к стене, чтобы сохранить равновесие и направление движения. Воздух казался вязким и тяжелым, звук шагов и затрудненного дыхания тонул в нем. Вдруг послышался новый, нежный звук, сначала едва различимый, но становящийся сильнее с каждым шагом. Женский голос.