Книга Наблюдатель - Николай Буянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Опусти пистолет!
Куноити. Женщина-ниндзя.
Он должен вынырнуть.
Палец Стива лежал на спусковом крючке.
- Код временного колодца! Местоположение! У тебя пять секунд!.
- Ты играешь с огнем, - спокойно сказала она. - Представь себе, что ты промахнешься.
Он облизнул сухие потрескавшиеся губы и усмехнулся.
- Представь себе, что я не промахнусь!
10 октября 1941 года художник Етоку Мияги был арестован у себя в мастерской. Он дважды пытался покончить с собой - один раз с помощью кинжала во время ареста, но его заштопали в тюремном госпитале, другой раз - выбросившись в окно в кабинете следователя. Однако и на этот раз остался жив. Разбился насмерть полицейский, который прыгнул за ним.
Иногда к нему в камеру приходил буддийский священник.
- Почему вы не хотите поговорить со мной? - спрашивал он. - В вашем положении единственное лекарство от умопомешательства - облегчить душу, выговориться. Если желаете, к вам может прийти и исповедать вас священник от христианской церкви. Какого вы вероисповедания?
- Я не собираюсь сходить с ума. А насчет того, чтобы облегчить душу… Так она у меня и так легче перышка. В небеса я не верю, а на земле я ни разу не согрешил, не пошел против совести. Здесь я сделал все, что хотел.
Мияги не дожил до смертного приговора. 2 августа 1943 года во время допроса он умер от сердечного приступа. 15 октября вечером к особняку советника Ходзуми Одзаки подкатила полицейская машина. Полковник Такидзи Седзин не смог отказать себе в удовольствии лично надеть на Одзаки наручники. Хотя насладиться триумфом в полной мере ему не удалось. Через два дня он вместе с собственной машиной разлетелся на куски от взрыва бомбы, прикрепленной под бензобак. 7 ноября 1944 года в 9.51 Ходзуми Одзаки был повешен по приговору военного суда.
В 10.37 перестало биться сердце резидента советской разведки Рихарда Зорге. В пустой комнате без окон лишь тусклый свет запыленной электрической лампочки освещал виселицу и крышку люка, на которую вставал приговоренный.
Макс фон Клайзен был арестован 17 ноября 1941 года. До конца войны он содержался в каторжной тюрьме на острове Хондо. После освобождения некоторое время жил на квартире у своего друга адвоката Киодзо Юсимы, затем - у одного из бывших сотрудников фирмы «Клайзен - Сиока». Вскоре Макс переехал на родину - в Восточный Берлин.
Ниндзя
Кунич.Тибет, август 3359 г.
Майя Борисова сидела, прислонившись спиной к стене, обхватив руками колени и положив на них подбородок. Глаза ее были задумчивы и печальны.
- Как вы нашли этот тайник? - спросил я.
Влад Кунич пошевелил пристегнутой к трубе кистью и произнес:
- Случайно. Сам не знаю, как получилось. Черт возьми, Макс, мне так и ходить всю жизнь вокруг этой трубы?
- А не сбежите?
Я разомкнул наручники. Влад хмуро посмотрел на Майю.
- С вами он тоже обходится подобным образом? Впрочем, некоторым женщинам это нравится.
- Что вы, Максим - известный дамский угодник. Он бы никогда себе не позволил.
Мы трое сидели в этом дурацком коридоре-аппендиксе и пребывали в странном состоянии опустошенности. Все бесполезно. Можно оставить здесь засаду и ждать до второго пришествия. Тойво Геллер снова перехитрил меня.
- Я, конечно,- должен был предвидеть, что вы здесь появитесь, - вздохнул Кунич. - Если бы, конечно, чуточку поразмыслил. Но я так обрадовался, когда увидел это тряпье… - Он с брезгливостью взглянул на амуницию ниндзя.
- Если бы оно принадлежало мне, вас бы уже не было в живых, - сердито заметил я.
- Нет. Я знал, что это не ваше. Вы ведь не Наблюдатель, Макс. Да, вы на него похожи, некоторые сведения и навыки вам внедрили в мозг, Но этого мало. Вы не так двигаетесь. Не так смотрите, едите, пьете, ухаживаете за женщинами. Только не думайте, что скверно играли свою роль. Вряд ли несоответствие заметил кто-нибудь, кроме меня. Я обратил внимание, как вы знакомились с Аделью. Настоящий Наблюдатель никогда при первой встрече не сказал бы, кем он является, придумал бы что-нибудь…
Вот так раскрылось мое инкогнито. Я вдруг почувствовал даже некоторую жалость к своему тщательно выстроенному образу. Будто к умершему родственнику, не такому, которого видишь раз в десять лет и вспоминаешь, когда надо поздравить с Новым годом или днем рождения, а с которым жил в одном доме, ел за одним столом, дрался в детстве из-за любимой игрушки, а позже ухаживал за его девушкой. Все-таки ближе, чем Максим Тумас, специалист по контактам, Наблюдатель из Северного филиала, у меня никого не было.
Я горько улыбнулся:
- В вашем тоне угадывается легкое пренебрежение. Кто же я для вас? Ищейка? Шпик? Не стесняйтесь, скажите. Обещаю больше не бить.
- Боже, да откуда у вас этот комплекс? - воскликнул Кунич. - Что это, профессиональная привычка - защищаться, даже если никто не нападает? Почему вы решили, что профессия Наблюдателя лучше? Она намного более безнравственна, чем ваша. Вы, Максим, агент Службы безопасности. Своего рода врач «Скорой помощи». Иногда, конечно, делаете больно, но зато лечите.
- Я сейчас заплачу.
Кунич махнул рукой.
- Хотите небольшой экскурс?
Две с половиной тысячи лет назад Альберт Энштейн, именем которого, заметьте, назван наш институт, открыл пространственно- временную взаимосвязь, даже не подозревая, какого джинна он выпустил из бутылки. Фактически его великая теория доказала возможность путешествия во времени. В самом деле, как просто - сел в ракету, в автомобиль, на велосипед, разогнался до скорости, превышающей световую, - и готово, время для тебя потекло в обратную сторону.
Его открытие в те времена представляло лишь чисто математический интерес для узкого круга ученых. И лишь спустя почти тысячелетие был создан вихревой генератор темпорального поля по чертежам Стэнли Моуэльсона, пациента психиатрической клиники. И идея одного сумасшедшего буквально перевернула весь мир! Прошло еще пятьсот лет, и затерянная в глубинке крошечная лаборатория со штатом всего в пять гениальнейших сорвиголов выросла в гигантского монстра. Институт времени имеет десятки тысяч филиалов на всех обитаемых планетах. Пятьдесят миллионов сотрудников! Двести миллиардов бюджета! А теперь спросите меня, ради чего?
Влад Кунич говорил горячо, размахивая руками и, казалось, пританцовывая от возбуждения. Он буквально выплескивал слова, как давнюю душевную боль, переставшую быть острой и нетерпимой, но засевшую глубоко, чтобы по капельке точить мозг, как вода точит стоящий у нее на пути камень. Я слушал его, затаив дыхание, хотя все эти факты были давно известны. И я чувствовал, физически ощущал, как из отдельных собранных мною цветных стеклышек складывается мозаика. Я почти знал, что произошло три дня назад в этом коттедже. Я почти нашел убийцу.
