Книга Банда 5 - Виктор Пронин

— Может, Илья что-то ему сказал, пригрозил... А тут еще эта передача по телевизору... Огородников ушел, а его и прихватило...

— Петровича прихватило?!

— А может, его взяли? Может, засада в квартире?

— Какой взяли, какой взяли! — опять завизжал Жестянщик. — Если бы знали, где он, если бы взяли, то не было бы этой передачи! Понял?! На кой черт кому нужна эта передача, если мужика уже обложили? Ни фига его не взяли! Никто не знает, где он, понял?!

— Позвони еще раз, — рассудительно сказал Забой. — Не может быть... Петрович крепкий мужик.

Жестянщик подбежал к телефону, быстро набрал номер и замер, склонившись вперед. Но опять из трубки неслись длинные гудки, в которых теперь ему слышалось что-то безнадежное.

— Ты быстро набирал номер, — сказал Забой. — Мог ошибиться.

— Пятый раз ошибаюсь? — ощерился Жестянщик. — Да?! Пятый раз?!

— Набери еще раз, — сказал Забой густым своим, неторопливым голосом. — Давай-давай.

На этот раз Жестянщик набирал номер, старательно втыкая палец в каждую дырку диска и медленно доворачивая до упора. После этого он не вынимал палец из дырки, а так же медленно возвращал диск в исходное положение. Закончив набор, опять замер с трубкой. Он будто ожидал, что наконец после столь тщательного набора услышит негромкий голос Петровича.

Но нет, только гудки.

Обернувшись, Жестянщик протянул трубку Забою — на, дескать, послушай, убедись и заткнись со своими советами. Тот долго слушал гудки, и, не дождавшись ответа, положил трубку.

— Надо ехать, — сказал он. — Может, и в самом деле прихватило мужика с перепугу.

— Петровича с перепугу?! — опять взвился Жестянщик. — Ты знаешь, что это за мужик?!

— Поехали, — сказал Забой. — Ключ от квартиры у тебя?

Не отвечая, Жестянщик первым выскочил в дверь. Во дворе стоял клиент с помятым крылом — пригнал машину на ремонт.

— Слушай, друг! — подбежал к нему Жестянщик. — Подбрось нас в одно место, добро? Тут недалеко, десять минут. А потом мы в два счета твои дыры залатаем. Понимаешь, важное дело! Очень важное!

— Нет проблем. — Толстяк включил мотор, подождал, пока оба парня усядутся, и осторожно тронул машину с места.

По лестнице оба поднимались, стараясь ступать тише, словно ожидали подвоха. Но все было спокойно. В подъезде не встретился ни один человек. Во дворе тоже вроде все было спокойно. Подойдя к двери, Жестянщик прижал ухо к клеенчатой ее поверхности и прислушался, дав знак Забою молчать. Из квартиры не доносилось ни единого звука. Тогда он позвонил, позвонил еще раз, длиннее, потом нажал на кнопку несколько раз подряд. Никто не открывал дверь, никто не выходил, и из квартиры, кроме дребезжащего звонка, не слышалось ни единого звука.

— Может, Илья увез его куда-нибудь? — предположил Забой.

— Он в шлепанцах был, в пижаме, небритый! — шепотом прокричал Жестянщик.

Вынув из кармана ключ, который ему недавно вручил Петрович, он вставил его в замок, осторожно повернул раз, другой и толкнул дверь. В квартиру Жестянщик проскользнул на цыпочках, опасливо огляделся, прислушался. Так же тихо в прихожую вошел Забой, прикрыл за собой дверь.

В комнату первым вступил Жестянщик.

И невольно издал такой звук, будто чем-то поперхнулся.

Петрович лежал, откинувшись в кресле, грудь его была залита кровью, в старенькой пижаме можно было рассмотреть несколько окровавленных дыр от пуль. Длинные желтоватые зубы ощерились в неживой уже ухмылке, руки свесились вниз, серые уже ладони, подогнувшись внутрь, касались крашеного пола.

— Линяем, — сказал после долго молчания Жестянщик. Он словно вышел из оцепенения и, не поворачиваясь, попятился назад.

— Ничего не касайся, — сказал Забой. — А то еще и тут наследим.

Сдернув с вешалки обвисшую рубаху Петровича, Жестянщик старательно протер дверные ручки и, вбросив рубаху в прихожую, спиной закрыл дверь, стараясь не прикасаться к ней. Оба молча спустились вниз, пересекли двор, вышли на улицу и сели в машину — толстяк поджидал их. За всю дорогу ни Жестянщик, ни Забой не проронили не слова. И лишь когда снова оказались в гараже, когда отгородились от всего мира железными воротами и убедились, что, кроме них, здесь никого нет, решились переброситься несколькими словами.

— Что скажешь? — спросил Жестянщик.

— А что сказать... Хлопнули мужика. Он, похоже, чувствовал... Нехорошо, говорил, что к нему едет Огородников... Несколько раз повторил.

— Значит, Илья?

— Больше некому.

— Что будем делать? — спросил Жестянщик без обычной своей взвинченности. Увиденное в квартире потрясло его куда больше, чем Забоя. Распростертое в кресле тело Петровича, из которого еще сочилась кровь, серое лицо, желтые зубы, полуоткрытые в мертвой ухмылке глаза... И это был человек, который всего полчаса назад разговаривал, пил с ними водку, обещал помочь и просил о помощи... Вся эта картина до сих пор стояла у них перед глазами.

— Илью кончать надо, — сказал Забой.

— Ха! Кончать! А на фига?! Линять надо, понял?! Линять!

— Петрович сказал, что, пока Огородников жив, мы все на волоске... Он был прав.

— Это что же получается... Огородников решил от всех избавиться? Чистеньким выйти? А зубило в зубы он не хочет? — завопил Жестянщик и подбежал к воротам — ему показалось, что за ними мелькнула чья-то тень, он выскочил наружу, но там никого не увидел. Тогда он с грохотом снова захлопнул ворота и сунул в приваренные петли подвернувшуюся ржавую скобу.

Некоторое время оба молчали, пытаясь осмыслить происшедшее. Сквозь щели били узкие слепящие лучи солнца, в их свете кружила пыль, где-то рядом проносились машины, во дворе все еще стоял частник — они обещали ему немедленно заняться его машиной.

— Там мужик ждет, — вспомнил Забой.

— Подождет!

— Скажи, чтоб завтра приходил... Нечего ему тут делать. Без него хватает.

— Тоже верно.

— И ключи пусть оставит.

— На фига?! — Жестянщик, кажется, вскрикивал и взвивался каждый раз, когда чего-то не понимал.

— Машина может пригодиться... Сегодня вечером.

— Да? — Жестянщик замер на какое-то время, потом медленно повернулся к Забою. — А что... И в самом деле... Ну ты, Гена, молоток, ну, молоток! С тобой не забалуешь!

— Не надо со мной баловать, — серьезно ответил Забой.

Пока Жестянщик ходил во двор и договаривался с толстяком на завтрашний день, Забой сидел в углу, глядя на залитую маслами землю. Тяжелые пальцы со въевшимся в них мазутом, ржавым металлом он скрестил, локти поставил на колени. Мысли его текли медленно, рывками, но в правильном направлении. Забой не метался, как его друг Жестянщик, он спокойно и неторопливо думал, как быть дальше. И пришел к единственному вопросу, который задал Жестянщику, едва тот появился, победно позвякивая ключами от машины.